Глаза Дани расширились от изумления.
– Я не понимаю. Закончил бы дни?
– Ты разве не заметила мою страстную привязанность к пиву? – Бо попытался произнести эти слова как можно небрежнее, но тут же оборвал себя:
– Я был алкоголиком, Дани.
– Я не знала, – изумленно прошептала она. Дани казалось, что, работая в таком тесном содружестве с Бо, она была настолько зациклена на своих проблемах, что не подразумевала о существовании этой проблемы у такого близкого ей человека, как Бо.
– Это не совсем та слабость, о которой обычно болтают в компаниях, – с горечью в голосе проговорил Бо. – До сих пор слишком много людей не понимают, что алкоголизм – это болезнь. – Он пожал плечами. – Я и сам не знал, пока Энтони не взял меня за шкирку и не ткнул носом в ту грязь, куда я так стремительно опускался. До того момента я считал себя распущенным южным джентльменом с одним серьезным, но все-таки романтическим недостатком. Было гораздо проще принимать это за сложности характера, чем за болезнь. По счастью, Энтони решительно избавил меня от злокачественной опухоли самообмана. Может быть, он ни капельки не пьет именно из-за этого.
– Бо, скажи мне, Энтони знал, что ты алкоголик, когда нанимал тебя моим тренером?
Бо кивнул.
– Я сидел тогда на таблетках. Не думаю, что он рискнул бы своей гордостью и деньгами, связываясь со мной, если бы сомневался, что я выдержу испытание. Почти перед тем, как Энтони покинул «Шоу на льду», он взялся за меня основательно: заставил меня взглянуть в глаза проблеме и положил в клинику, чтобы выветрился алкоголь. Потом он поставил меня в тупик, где не было места искушениям. Он сказал, что если я брошу пить, то стану твоим тренером.
– Он на самом деле все это сделал для тебя? – Она в сомнении покачала головой. – Я и не думала, что вы такие друзья, да и вообще я не думала, что у Энтони могут быть друзья.
– Степень нашей близости определяет сам Энтони. – Ироническая улыбка появилась на губах Бо. – Я уверен, ты понимаешь, что это обстоятельство не позволяет нам быть закадычными друзьями. На самом деле, когда мы работали в «Шоу на льду», мы мало общались друг с другом. Мои друзья были немного диковаты, на его вкус. Он предпочитал высоколобых умников.
И я безмерно удивился, когда именно он пришел мне на помощь, в то время как остальные только провожали глазами мое медленное, но верное падение в пропасть. Единственное разумное объяснение, которое тогда пришло мне в голову: когда мы оба боролись за «золото», я вел себя порядочно по отношению к нему. Другие участники были готовы разорвать его в клочья или подставить подножку – даже люди из его собственной команды.
– Да, я знаю, что такое дух Олимпиады.
– Их нельзя по-настоящему упрекать, сказал Бо. – Они работали всю свою жизнь, чтобы получить шанс войти в историю спорта. К тому же разница между выигравшим «золотом» и взявшим «серебро» – это разница между контрактом в «Шоу на льду» на три миллиона долларов в год и контрактом всего лишь на сто пятьдесят тысяч долларов. Может быть, и я бы так себя вел, но у меня в ту пору было больше денег, чем мне требовалось. И все равно я почувствовал себя неумелым новичком, когда выступил Энтони и безоговорочно всех покорил. Он действительно владел катком, покорил и судей, и зрителей в считанные минуты. Это было нечто, и я понял, что у меня нет никаких шансов. Впрочем, рядом с ним тогда ни у кого не могло быть шансов на победу.
– Очень сложно не испытывать ненависти к противнику после такого открытия. – Голос Дани смягчился. Она чувствовала бесконечную симпатию к Бо. – Не уверена, что я бы оказалась на высоте в такой ситуации. Энтони есть за что благодарить тебя, Бо.
Бо отрицательно покачал головой и улыбнулся.
– Нет, малышка, это вряд ли. Я просто вел себя как настоящий джентльмен с Юга, – сказал он, нарочито растягивая слова, как настоящий южанин, и его глаза весело заблестели. – Мы уже бывали биты этими высокомерными янки. Возможно, я даже меньше, чем другие, хотел получить «золото». Правда, было бы неплохо попытаться позлить всех этих гордых петушков на коньках. Но за меня эту задачу выполнил Энтони. Он не дал никому к себе приблизиться. Конечно, все пытались. Он был мишенью номер один.
– Естественно. – Дани прекрасно представляла себе эту ситуацию. Ведь и она в свое время вплотную столкнулась с хитростью, злобой и ядом, когда начала выступать на соревнованиях высокого уровня. К счастью, Энтони и его деньги защищали ее от большинства нападок, но даже этого было недостаточно, чтобы полностью оградить ее от зависти и ненависти. И такие взаимоотношения были нормой. Давление, которое испытывал на себе Энтони, как она понимала теперь, было гораздо сильнее. – Представляю, как он был одинок.
– Не совсем. Не забывай, за его спиной всегда маячил старый Самюэль Дайнет. – Бо скептически усмехнулся. – Не могу сказать, что я бы рад такой поддержке. Такой босс, как Дайнет, терпит около себя только победителей. Его ругань была подчас более оскорбительной, чем истеричные крики соперников.
– Он обязан был защищать Энтони, – возражала Дани. Она не хотела думать о своем опекуне как о беззащитном и одиноком человеке. Энтони уязвим? Господи, как ей могло это прийти в голову? – Самюэль оставил ему все свое богатство, когда умер, включая такую мощную фирму, как «Дайнет корпорейшн».
– Дайнет признавал только победителей, – уверенно повторил Бо. – Не думаю, что он мог искренне позаботиться о ком-нибудь. Это относится и к Энтони. Его компания была его плотью и кровью, и он хотел поставить у руля человека, который бы вынес ее на вершину. Самюэль знал, что Энтони сделает так, как надо.
– Конечно, Самюэль был в этом уверен, – согласилась Дани и продолжила, думая о чем-то своем:
– Энтони определенно победитель. По сравнению с ним мы застряли на старте. Он может пройти по чужим головам и не заметить этого.
– Ты несправедлива к нему, малышка. Честно говоря, Энтони никогда не пытался подавить твою инициативу, – мрачно возразил Бо. Как раз наоборот. А иметь в покровителях самого Зевса, по-моему, совсем неплохо. Признайся Дани, ты сама слишком часто набрасывалась на него, да и до сих пор продолжаешь.
– Я была вынуждена. – Дани закусила губу. – Это как защитный механизм. Ты не ошибся, когда сказал, что я боюсь его. Я всегда чувствовала, что, если сниму оборону хотя бы на минуту, вся его подавляющая сила тут же сметет меня… так, что не останется ничего от меня самой. – Она беспомощно развела руками. – Наверное, это звучит не очень убедительно.
– Да нет, девочка, я тебя понимаю. – Бо задумчиво смотрел на Дани. – Я понимаю, долгие годы находиться в фокусе всех интересов Энтони очень сложно. Но ты явно переусердствовала. Ты сама – небольшой мотор, вечный двигатель. Даже не знаю, с кем из вас я предпочту остаться, если дело дойдет до дележа моей персоны.
– Спасибо хотя бы за некоторый шанс. – Дани доверчиво потерлась щекой о его плечо. – Я хочу быть так же уверена в своих силах, как был уверен Энтони. Он всегда говорит мне, какая я сильная и независимая. Звучит как магическое заклинание или шаманское колдовство.
Они подошли к дому и сейчас поднимались по ступенькам.
– Надеюсь, ты когда-нибудь научишься хорошо к себе относиться. Как ты думаешь, станет ли Энтони рисковать твоим талантом, если он его так ценит?
– Не знаю. Разве кто-нибудь может знать, что сделает Энтони? – устало спросила Дани. Разве могла она признаться Бо, что больше всего боялась не довлеющей над ней власти Энтони, а своего растущего сексуального желания, которое впервые так мощно проявилось прошлой ночью. – Вот это меня и пугает. Я знакома с ним много лет, у меня такое чувство, что я совсем не знаю его. А как можно доверять незнакомому человеку?
– Не торопись с выводами, – прервал ее рассуждения Бо. – Разве когда-нибудь он давал тебе повод не доверять ему? Энтони скрупулезно честен и в бизнесе, и в личных делах. Без сомнения, он фантастически щедр с тобой. – Бо открыл дверь и пропустил Дани вперед. – И со мной. Ты знаешь, он никогда не разрешал мне даже поблагодарить его за то, что он вытянул меня из пьянства? Он словно напрочь забыл об этой грустной стороне моей жизни, как если бы ее не существовало. И это дало мне возможность самому забыть о пережитом кошмаре. Согласись, это чертовски щедрый подарок. То время было довольно скверным для нас обоих. Лечение алкоголика – ад для каждого, кто попытается этим заняться.