Наконец увидел брат уточку, которая пела сестриным голосом. Стал он прислушиваться, она ему все и пропела. Рассердился пасынок на ведьму и решил отомстить ей. Вымазал он своего коня дегтем и поехал домой. Услыхала ведьма, что пасынок возвращается, наполнила вином золотую чару и вышла его встречать. А он, завидя ведьму, — гоп — соскочил с коня на другую сторону. Мачеха и говорит:
— Прогони вороного, сынок, боюсь я его.
— Не бойся, конь смирный, не лягается, толкни его рукой, он и отойдет.
Послушалась мачеха, толкнула рукой коня. Рука и прилипла к вороному.
— Хлопни другой рукой, рука и отстанет!
Ударила ведьма вороного другой рукой — и другая рука прилипла.
— Ударь ногой, — советует пасынок, — тогда руки отстанут.
И нога прилипла.
— Ударь другой.
И другая прилипла.
Испугалась ведьма, умоляет помочь ей.
— А ты его шеей толкни.
Послушалась мачеха — и шея прилипла. Тогда брат Сигуте сказал:
А потом повернулся к вороному и говорит:
— Беги, вороной, куда глаза глядят, пока ноги носят, разметай, развей косточки мачехи по белу свету.
И теперь зимою, когда на широком поле блестит под солнцем снег, — то белеют ведьмины косточки.
Буренка-пряха
Померла у одной девочки мать. Прошло немного времени, и отец привел домой мачеху с двумя дочерьми. Мачеха была злая, с первых же дней невзлюбила падчерицу и взвалила на нее самую тяжелую работу. Сирота ходила в лохмотьях, укрывалась жесткой дерюжкой.
С весны погнала ее мачеха скотину пасти. Дала она падчерице мочку льна и велела к вечеру спрясть ее без веретена и смотать без мотовила. А коли не спрядет да не смотает, пускай и домой не ворочается.
Пригнала сирота скотину на выгон, села на пенек и заплакала. Плачет она, а буренушка подходит к ней и спрашивает человечьим голосом:
— О чем ты плачешь, о чем печалишься?
— Как же мне не плакать, как не печалиться, милая моя буренушка, — отвечала девочка. — Дала мне злая мачеха мочку льна и велела ее к вечеру спрясть без веретена и смотать без мотовила. Ума не приложу, как мне быть.
— Не плачь, девочка, — сказала буренка. — Накинь мочку мне на рога, я за тебя и спряду и смотаю.
Накинула девочка лен на рога ей, и ушла буренка. Под вечер вернулась с мотком тонкой пряжи на рогах.
Вот пригнала сирота домой скотину, а мачеха ее и спрашивает:
— Спряла ты лен?
— Спряла, — отвечает сиротка и подает ей моток. Мачеха только рот разинула. Никак в толк не возьмет, как это падчерица сумела спрясть без веретена и смотать без мотовила. Порешила мачеха обо всем дознаться.
На другое утро дала она девочке две мочки льна и сказала:
— Спряди до вечера без веретена и смотай без мотовила. Выгнала сирота скотину, села на пенек и опять заплакала.
Подошла буренушка, утешать стала:
— Не плачь, накинь лен мне на рога, я за тебя и спряду и смотаю.
Сиротка накинула ей мочку на рога, и буренушка ушла. А мачеха, проводив падчерицу, сказала своей меньшой дочери:
— Поди на выгон, подгляди, как наша пастушка прядет. Пошла младшая дочка, только у сироты льна уже не было. Вечером завидела сирота буренушку с пряжей и говорит сестре:
— Поди, сестрица, отвори ворота, а я пригоню скотину. Ушла мачехина дочка ворота отворять, а буренушка тут как тут — несет на рогах пряжу.
Пригнала падчерица скотину, а мачеха ее и спрашивает:
— Спряла ты лен?
— Спряла, — отвечает девочка и подает мачехе два мотка.
Еще пуще дивится мачеха, спрашивает дочку:
— Видала ты, как пастушка пряла?
— Нет, не видала. Когда я пришла, у нее уж льна не было.
— Невелик от тебя толк! — побранила мать дочку.
На третье утро мачеха сказала падчерице:
— Вот тебе три мочки льна. Спряди их без веретена и смотай без мотовила.
Выпроводила сиротку из дому, кликнула старшую дочь и сказала ей:
— Ступай на выгон, подгляди, как наша пастушка прядет.
Но и старшая ничего не увидала. Лен уж унесла буренушка.
Вечером завидела сиротка буренушку с пряжей и сказала старшей сестре:
— Поди, сестрица, отвори ворота, а я пригоню домой скотину.
Не пошла сестра отворять ворота и увидала, как буренушка принесла на рогах мотки.
Идет падчерица домой, а мачеха ее на пороге поджидает:
— Спряла ты лен?
— Спряла, — отвечает сиротка и подает мачехе три мотка.
Вскоре и дочка вернулась; мать ее и спрашивает:
— Видала ты, как пряла наша пастушка?
— Как пряла, не видала, только видала, как буренка принесла мотки на рогах.
Разозлилась мачеха и говорит:
— Завтра же эту корову зарежем.
Опечалилась сиротка, пошла к буренушке, со слезами обняла ее за шею и сказала:
— Милая моя буренушка, хочет тебя мачеха зарезать.
— Что поделаешь, — ответила ей буренка. — Но я и после того сослужу тебе службу. Слушай меня хорошенько. Как зарежут меня, приметь, куда упадет первая капля крови. Ты эту каплю засыпь землей. Потом, когда вся кровь стечет, обмакни в нее свой передник и зарой в саду под первым окном. Только смотри, чтоб никто не увидал.
На другой день зарезали корову. Сирота первую каплю крови землей засыпала, передник обмакнула в кровь и зарыла в саду.
Прошло несколько лет. Сирота выросла и стала красавицей. Только по-прежнему мачеха держала ее в черном теле, насмехались над ней сестры.
И вот весной на том самом месте, куда упала первая капля буренушкиной крови, забил вином ключ, а в саду, где зарыт был передник — выросла прекрасная яблоня, вся в цвету. А как пришло лето, сплошь покрылась она золотыми яблоками.
Однажды ехал мимо сада королевич. Увидал он диковинную яблоню, завернул во двор и попросил нарвать ему яблок. Тут увидал он винный ключ, и захотелось ему отведать вина. Позвала мачеха старшую дочь и говорит ей:
— Поди, дочка, в сад, нарви яблок, зачерпни вина и поднеси почетному гостю.
Но старшая дочь не сумела ни яблок нарвать, ни вина зачерпнуть: только протянет к яблокам руку — ветви вверх поднимутся, только захочет зачерпнуть вина, оно в землю уходит. Послала тогда мать меньшую дочь, но и меньшой не удалось ни яблок нарвать, ни вина зачерпнуть. Рассердилась мачеха, пошла сама, только и у нее ничего не вышло. Тогда сказала она падчерице:
— Ступай, может, тебе посчастливится.
Вышла в сад падчерица и запела: