Как волк ни старался, как ни тянул — хвост ни с места. А лиса отбежала от пруда и кричит на всю деревню:
— Бегите, бегите, люди! Волк всю вашу рыбу переловит.
Подняла она переполох. Сбежались бабы со всей деревни волка бить: кто с заслонкой, кто с метлой, кто с кочергой, кто с головешкой, кто со скалкой, кто с вальком. Увидел волк столько баб, испугался, понял, что несдобровать. Завертелся вьюном, потянул что было сил хвост. Хвост и оборвался. Покуда волк не убежал, получил от баб по бокам. И хвост остался в проруби, вместе с рыбой.
Бежит волк, от страха воет. Ищет лису — хочет отомстить за обиду.
А та обегала опустевшие избы, обшарила печки. Набрала жареных колбас, надела на шею, отнесла их на запорошенный снегом стог сена и ест.
Нашел ее волк по вкусному запаху и спрашивает:
— Ах, кумушка, зачем ты меня обманула? И хвоста я лишился, и рыбы не получил.
— Я, что ли, обманула? — удивилась лиса. — Надо знать, как рыбу ловить!
— А что это ты ешь такое вкусное? Дай и мне кусочек, — глотает слюни голодный волк.
— Сама я голодная, куманек. Вот вытягиваю свои кишочки и ем. На, попробуй.
Бросила лиса кусочек колбасы. Волк мигом его проглотил — нечего сказать, вкусно!
— А я могу свои кишочки попробовать? — спрашивает он.
— Можешь, можешь. Вспори клыками брюхо и тяни.
Вспорол волк свое брюхо, но ему так и не довелось попробовать кишок — сразу издох.
А лиса долго еще спасалась своими уловками, покуда человек не сшил из ее шкуры шапку.
Лисьи саночки
Вил дед вожжи, пекла баба пышки. Говорит дед бабе:
— Баба, баба, положи пышку на печку, пускай остынет! Баба не кладет. Дед опять:
— Баба, баба, положи пышку на окно, пускай остынет! Баба не кладет.
— Баба, баба, положи пышку на порог, пускай остынет! Положила баба. А пышка давай бежать, давай катиться.
Баба — за кочергу, дед — за вожжи, гнались-гнались, не догнали. Катится пышка, катится, а навстречу ей прачка. Говорит ей пышка:
Прачка вальком — хлоп-хлоп! — гналась за ней, гналась, не догнала. Повстречала пышка пахаря и говорит:
Гнался пахарь, гнался, не догнал. Повстречала пышка возницу и говорит:
Фьють, фьють! — щелкнул кнутом возница, гнался-гнался, не догнал.
Повстречала пышка лису и говорит:
Спрашивает лиса:
— Что говоришь? Я на одно ухо не слышу, на один глаз не вижу, подойди поближе!
Только подошла пышка, а лиса прыг — схватила ее, мякиш выела, опять залепила и дальше идет.
Видит — пастухи стадо пасут. Лиса им и говорит:
— Пышку на барашка не променяете?
Говорят пастухи:
— Променяем!
Променяли они барашка на пышку. Пошла лиса в лес и говорит:
И сделались сами собой сани. Тогда запрягла лиса барашка и говорит:
Едет лиса, едет, глядь — навстречу волк. Говорит волк:
— Кума-лиса, подвези меня.
— Да ты мне саночки сломаешь.
— Не сломаю, хоть одну лапу подвези!
— Ладно, клади, — согласилась лиса.
Положил волк одну лапу и опять просит:
— Подвези и другую!
— Да ты мне саночки сломаешь.
— Не сломаю.
— Ладно, клади.
Положил волк другую лапу, просит и третью подвезти, и там и четвертую. Затрещали саночки. А волк опять плачется: мол, хвост у него по земле волочится. Рассердилась лиса:
— Клади хвост и сам садись, что с тебя взять!
Забрался волк, уселся половчей, а саночки трах! — и развалились.
Говорит лиса волку:
— Теперь сам сделай мне санки.
— Да я, кумушка, не умею…
Научила его лиса, как надо сказать, чтобы саночки сами собой сделались.
Пошел волк в лес и говорит:
А саночек нет как нет.
Вернулся волк к лисе и говорит:
— Да они не делаются.
Просит его лиса:
— Пригляди за моим барашком!
Пошла она в лес и говорит тонким голоском:
И сделались сами собой санки.
Тем временем волк задрал барашка, выел у него все потроха, натолкал внутрь моха, зашил и в лес убежал. Притащила лиса санки, глядь, а волка и нет. Запрягла она барашка и говорит:
Только стоит барашек и ни с места. Поглядела лиса, а он мохом набит.
Лиса, волк и заяц
Жил один крестьянин возле самого леса. Захотел он однажды поймать волка. Выкопал в лесу глубокую яму. Посредине ямы врыл столб так, чтобы его верхушка немного выдавалась над ямой. Прикрыл он яму хворостом, соломой и присыпал снегом. К верхушке столба привязал утку. Днем ее отвязывал, а на ночь опять привязывал, чтобы она своим кряканьем приманивала волка.
Услышал волк утку, навострил уши. Прислушался еще и побежал в ту сторону, а утка все крякает. Подбежал, понюхал, нет ли близко человека, смело набросился на утку. Прыгнул — и провалился в яму, прямо искры из глаз посыпались. Испугался бедняга — чуть ведь шею не сломал. Цепляется за края ямы, а выкарабкаться не может. Пригорюнился, присел у стенки и ждет конца.
На заре скачут по лесу гончие по заячьему следу. Побежал серый против ветра, не заметил ямы и свалился прямо волку на голову. Волк перепугался и завыл, заяц тоже заверещал с испугу.
Теперь в яме очутилось двое. Один сидит в одном углу, другой — в другом.
Услышала утку и лиса. Побежала в ту сторону. Глядь — утка на столбе, а вокруг столба — глубокая яма. И сидят в этой яме волк и заяц. Усмехается лиса и говорит:
— Здравствуйте, кумовья! Кто вас сюда загнал?
— Да вот, соседка, — отвечает волк, — слышу я ночью, утка крякает, поспешил к ней, хотел полакомиться, а тут западня оказалась. Прыгнул и провалился.
— А за мной собаки гнались, — жалуется зайчик, — побежал я сломя голову, а тут еще снег мне глаза залепил. Вот и не приметил ямы — попал в нее.
Перепрыгнула лиса через яму, смеется над бедой волка и зайца:
— Отчего же я не попадаю в яму, а вы оба провалились? А потому я не попадаю, что я святая! Я святая! Я святая! Это только святые в яму не попадают!
И стала она прыгать через яму, стараясь на лету схватить привязанную к столбу утку. Прыгала-прыгала и угодила в яму.