Но сначала ей понадобится ее собственный чертов компьютер. Пробираться в библиотеку, чтобы поработать над книгой, вряд ли было идеальным решением. Она не заставила Кингсли приковать ее к кровати. В конце концов, он сделал это с Джульеттой.
Она добралась до библиотеки, но не пошла в компьютерный зал. Сначала она, как всегда, прошлась мимо стеллажей в поисках вдохновения. Библиотека монастыря состояла из «возвышающей» или «религиозной» литературы, и ни одного романа. Но здесь она нашла Джейн Остин, Джорджа Элиота, Генри Миллера и свою любимую Анаис Нин. Она прошлась вдоль стеллажей и остановилась, когда ее внимание привлекла книга в секции C. Она сняла ее с полки и держала в руке.
«Алиса в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла.
В доме Кингсли у Элли была своя копия этой книги. Сорен подарил ей ее на девятнадцатилетние. Он привез книгу домой из Рима. Тогда она была слишком молода, чтобы задаваться вопросом, откуда у священника, давшего обет бедности, были деньги, чтобы заплатить за такое дорогое раннее издание этой книги. Когда она стала старше и научилась задавать больше вопросов, он сказал ей, что у него есть богатый друг в Риме, хозяйка борделя, которая всю свою жизнь работала Доминатрикс у европейских бизнесменов, королевских семей и духовенства. Всякий раз, когда он возвращался в Рим, он навещал ее. И хотя Элли никогда не встречалась с Магдаленой, кажется, Магдалена знала Элли.
Почему я? Спросила Элли, когда Сорен признался, что книгу ему дала Магдалена, чтобы он подарил ее Элли.
Сорен ответил: Потому что давным-давно она заглянула в мое будущее и увидела тебя. Так она сказала.
Каково мое будущее? Я окажусь в зазеркалье?
Она сказала, что ты похожа на Алису в Зазеркалье. Сначала пешка, а потом королева.
Именно это и произошло? Она шагнула в зазеркалье в мир, где все было наоборот - где она была доминой Кингсли, а не рабыней Сорена? Где она была Доминатрикс, а не сабмиссивом? Где она была королевой, а не маленькой девочкой?
Элли поставила книгу обратно на полку. Сейчас никакого чтения. Никаких воспоминаний. Королева она или нет, но у нее была работа. Она села за компьютер прямо у стены и начала редактировать. Сегодняшний проект был последним перед тем, как ее книга отправится на редактуру. Ее агент сказал, что книгу необходимо урезать. Лучше меньше да лучше, и Элли знала, что та была права. Элли выделили сцену, отмеченную для удаления, и нажала «Удалить».
Больно, безусловно. Возможно, она немного поморщилась между выделением и удалением, но это также придавало ей сил. В каком-то смысле она чувствовала себя Богом своего собственного мира. Она создала свою реальность, что ее герои ели и пили, как они жили, любили и трахались, и если они делали то, что она не хотела, чтобы они делали, тогда все, что ей нужно было сделать это... пуф... удалить... исчезло...
Вот. Так. Просто.
Она хотела, чтобы в реальной жизни была кнопка удаления. Но если бы она могла изменить свою реальность, пошла бы она на это? Возможно. Она знала, что никогда по-настоящему не освободится от Сорена, пока будет помнить все, что произошло между ними, начиная с их первой встречи в Пресвятом Сердце за две недели до ее шестнадцатилетия и заканчивая той последней ужасной ночью, когда он был так зол, что напугал ее. Но не от этой ночи она хотела освободиться. Плохие воспоминания придавали ей сил следовать своим путем. Хорошие ночи держали ее в заложниках, воспоминания о прекрасных извращениях, страстном сексе, как она лежала на кровати после того, как Сорен выплеснул свою боль и страсть на нее, разговоры обо всем и ни о чем, пока она не засыпала у него на груди и просыпалась, когда ошейник был заперт в шкатулке из розового дерева до следующего раза, когда он сделает ее своей. Слишком много хороших воспоминаний. Они были как звенья в цепи, которая связывала ее с прошлым.
Почему она не могла нажать «Удалить» эти воспоминания и заставить их исчезнуть, как она сделала со сценами в своей книге, которые замедлили ход истории?
Может и могла.
Элли открыла новый документ на компьютере и уставилась на мигающий курсор.
Что написать... что написать... От какого воспоминания она больше всего хотела избавиться? Какая ночь преследовала ее больше остальных, давила на ее больше остальных? Невозможно выбрать одну, но она должна была с чего-то начать.
Она снова подумала о книге - Зазеркалье. Ее любимой частью всегда было стихотворение о Бармаглоте, особенно когда Сорен читал ей на ночь своим самым шикарным и забавным английским акцентом. Иногда вечерами он читал ей перед тем, как они удалялись в его спальню для БДСМ и секса, и в те ночи было пыткой сидеть и ждать, пока он читал, когда все, чего она хотела от него, - это боль и секс.
Но были и другие ночи, особенные ночи, личные ночи, о которых она никому не расскажет даже под страхом смерти...
Воспоминание так сильно ударило ее в живот, что она чуть не застонала вслух. Боже, как больно вспоминать. Но разве не было бы приятно забыть об этом? Не приятно, но придаст сил? Она могла бы показать этим воспоминаниям, кто здесь главный. Она была Богом своего собственного мира.
Она точно знала, с чего начать.
Элли положила пальцы на клавиатуру и начала печатать.
Стояла зимняя ночь Обычного времени, но это была необычная ночь.
Глава 7
Обычное время.
Стояла обычная зимняя ночь Обычного времени, но это была необычная ночь.
Во-первых, ОН вызвал ее к себе домой, и обычная ночь не начиналась с такого вызова.
Во-вторых, прошлой ночью шел снег, и весь мир, насколько она могла видеть, стал белым. Она вдохнула Его, потому что от Него пахло снегом, ночью и дымом из дымохода вдалеке. Только Он пах зимой и огнем одновременно. Только Он был таким холодным и все же мог заставить ее гореть.
Ближе к вечеру дороги были безопасны для проезда, и когда зимний вечер неумолимо превратился в зимнюю ночь, она поехала к Нему домой. Снег хрустел под ее ботинками, когда она шла к Его двери, и она остановилась достаточно долго, чтобы взглянуть на черное небо, которое было таким белым от звезд, что казалось, будто снег падал не только вниз, но и вверх.
Когда она вошла в дверь на кухне, то обнаружила на столе коробку, и тогда она поняла третью причину, по которой это будет необычная ночь.
В коробке была карточка с двумя написанными словами.
- Надень меня.
Элли взяла коробку и поднялась по узкой деревянной лестнице в ванную. Внутри она нашла ночную сорочку из кремово-белого муслина с кружевными вставками на невинных рукавах-фонариках. Это была детская сорочка, не женская.
Нет.
Она закрыла глаза и горячие слезы обожгли ее, стекая по щекам. Только не это. Этого она не хотела.
Но хотела. Хотела, но не хотела хотеть.
И именно поэтому Он вызвал ее сюда сегодня вечером. Потому что, когда она хотела чего-то, чего не хотела хотеть, именно тогда Он хотел ее больше всего.
Она сама виновата. Две недели назад она была на частной вечеринке с Ним и их королем. На вечеринку пришла пара, пара, которую она никогда раньше не встречала - пожилой мужчина с седыми волосами, молодая женщина с кожей, свежей, как мартовская роса на бутонах роз. Она с интересом наблюдала за ними, наблюдала, как пожилой мужчина снимает с нее короткое розовое пальто, как будто она была слишком молода, чтобы расстегнуть пуговицы, и вместо того, чтобы отвечать на его вопросы, молодая женщина кивнула, широко раскрыв глаза и невинно. Когда они шли, она держалась за его руку обеими руками, как будто боялась, что толпа разлучит их, и она больше никогда его не увидит.