Но прямо сейчас ее беспокоило не это. Миледи открыла белую бархатную сумку и вытащила две одинаковые плети - белые плети. Кипельно-белые с белыми наконечниками на хвостах. Как непревзойденная шоу-вумен Миледи прошлась по периметру комнаты, вытянув в сторону кнуты, словно измеряя пространство. Не промахнется ли она и случайно ударит зрителя? Миледи хотела, чтобы толпа боялась, что она промахнется, чтобы они были ужасно впечатлены, когда она этого не сделает.
У Норы было самое худшее место. Она видела кончики плетей, но не действие, но ее это устраивало. Торни должен быть ее приоритетом, а не шоу. Мужчину, которого никогда раньше не били плетью, собиралась публично выпороть женщина, владеющая не одной, а двумя однохвостками.
- Боишься? - прошептала Нора Торни.
- В ужасе, - ответил он с дерзкой ухмылкой. Она гадала, как долго эта ухмылка продержится.
Миледи закончила свой обход комнаты и встала примерно в шести футах от креста и Торни. Перед поркой и болью Сорен почти всегда прикасался к ней, обнимал ее или шептал несколько интимных слов. Иногда называл своей, говоря: «Ты моя, Малышка. Моя, чтобы причинять боль, и моя, чтобы исцелять». Иногда он признавался: «Я весь день мечтал причинить тебе боль». Иногда он прикасался к ней внутри и дразнил ее: «Учитывая, какая влажная ты сейчас, ты хочешь этого так же сильно, как и я». Иногда он просто говорил: «Я люблю тебя, Малышка» или «Jeg elsker dig, min lille en», прежде чем обрушить боль.
Нора наблюдала, и Миледи не прошептала Торни ни единого слова предупреждения. Вместо этого она щелкнула первым кнутом, а затем вторым в быстрой последовательности. Все в комнате подскочили, все, кроме Норы и Кингсли, которые привыкли к этому звуку. Торни дернулся, хотя его еще не ударили. Миледи просто разминалась. И какая это была разминка. Она послала оба хлыста, грациозно взмахивая высоко и низко, вдоль пола и к потолку. Они щелкали, трещали, кружились и извивались вокруг нее, как белый дым. Она рисовала в воздухе линии, писала слова и составляла восьмерки. Каждый поворот заканчивался очередным щелчком.
Затем Миледи обратила свое внимание на Торни. Сначала она провела кнутом по контуру его тела, нарочно промахнувшись мимо него, чтобы показать, что она может. Множество щелчков сконцентрировались вокруг его головы. Нора внимательно наблюдала за его лицом. Он тяжело дышал, но его лицо было каменным.
Камень рассыпался после первого удара кнута по спине. Нора знала эту боль, словно укус пчелы. Чертовски огромной пчелы. Торни ахнул, поморщился, зарычал, прохрипел... но не сказал «розы», «красный» или «стоп», поэтому она просто стояла там, следя за его дыханием, молясь, чтобы это скоро закончилось.
Миледи заставила кнуты танцевать, и они танцевали по всему телу Торни. Вверх по рукам к запястьям и снова вниз. По плечам, по шее, вниз по позвоночнику и снова вверх. Она избегала ударов по почкам, что было хорошим признаком того, что она хоть немного уважала правила безопасной игры. В противном случае она бы растерзала Торни на куски.
Сорен никогда не порол ее так долго. Вероятно, Кингсли и мог вынести такую жесткую порку, но не тот, кого никогда раньше не били плетью. С Торни было достаточно. Нора была уверена. Наконец он прошептал отчаянное «розы».
- Громче, - сказала Нора. - Она не слышала тебя.
- Розы! - Торни крикнул достаточно громко, чтобы любой в комнате мог его услышать.
Миледи не остановилась, и Нора знала, что та не собиралась останавливаться. Поэтому она сделала единственное, что могла сделать.
Нора вышла из-за креста и протянула руку, перехватывая конец кнута своим запястьем. Она выдернула его из рук Миледи, прежде чем та поняла, что она сделала.
Слышимый вздох эхом разнесся по комнате, звук шока двух дюжин людей.
Однако Миледи не выглядела шокированной. Как, собственно, и счастливой.
- Что, по-твоему, ты делаешь? - спросила Миледи, ее голос все еще был легким и милым, хотя глаза горели.
- Кажется, ваш друг сказал стоп-слово, - сказал Кингсли с верхней площадки лестницы. Миледи повернулась и посмотрела на него снизу вверх. - И вы проигнорировали его. Не так ли?
Никто не заговорил, но и никто ему не возразил. Нора заметила несколько кивков, несколько нервных взглядов. Позади нее Торни шумно дышал. Его нужно было немедленно снять и позаботиться о нем. Кровь сочилась из ран на его спине. Неглубокие порезы, которые быстро заживут, но их были десятки.
- Снимите его, - приказал Кингсли, спускаясь по лестнице.
- Сегодня он моя игрушка. - Миледи свернула оставшийся белый кнут. - Я говорю, когда его снимать.
- Нет, кажется, он говорит, когда хочет прекратить. Мистер Торни? Да? Нет?
- Пожалуйста, - сказал Торни между вдохами. - Снимите меня.
Кингсли кивнул Норе, которая работала быстро, сначала расстегивая его запястья, а затем освобождая лодыжки. Она сдернула с него повязку и посмотрела ему прямо в глаза. У него были поразительные голубые глаза, которые, казалось, почти светились в темноте. Но она не приписывала это каким-либо сверхъестественным силам. Ему было так больно, что его глаза были обведены красным, что делало синий цвет намного ярче по контрасту.
- Боже, ты красивая, - сказал он. Мужчины. Она закатила глаза, усаживая его на стул. - Насколько все плохо?
Она посмотрела на его спину. Каждый дюйм кожи горел алым, и кровь сочилась примерно из двух дюжин крошечных порезов. Она поддела его подбородок и улыбнулась.
- Будешь жить, - сказала она.
- Хотелось бы. - Торни усмехнулся шутке, которую она не поняла.
- Мои извинения, дорогой, - сказала Миледи. - Моя любезная ассистентка должна была дать мне знать, когда с него хватит.
- Что она и сделала, - ответил Кингсли. - Как и он. Ты в порядке? - Кингсли обратился к Торни, ведя себя так, словно Миледи была вне его внимания.
- Я бы не отказался от выпивки.
- Мы отвезем его домой, - сказал Кингсли. - Мы все равно уходим. Спасибо вам за... вечер.
Очевидно, было отмечено отсутствие прилагательного.
- Вам не понравилось шоу? - спросила Миледи, притворно надув губы.
- Думаю, финал был ослепительным, - сказал Кингсли, глядя на Нору. – Ты не пострадала?
Она покачала головой. Сорен научил ее, как ловить кнут рукой и запястьем. Иногда он обвивал ее кнутом и кружил, когда был в игривом настроении. Поймать кнут было сродни укусу пчелы, и Нора могла сильно пострадать, но она действовала чисто инстинктивно.
- Конечно, она не пострадала, - сказала Миледи, повысив голос, чтобы ее услышали все в комнате. - Она собственность священника. Она может выдержать порку с лучшими из них. Не так ли?
Бровь Кингсли приподнялась на заметный миллиметр.
- Ох, Кингсли, - сказал Миледи, понизив голов. - Ты думал, я не знаю, кто она такая? Я знаю все. Я знаю, что она учится быть Госпожой, и это забавно. Малышка священника? Девочка, которую он таскал по твоему клубу за волосы и публично порол?
Нора закатила глаза. Сорен никогда не таскал ее за волосы по «Восьмому кругу». Он таскал ее за ошейник, а не за волосы.
- Ты проигнорировала стоп-слово сабмиссива, - ответил Кингсли. - Она поставила себя между ним и кнутом. Она уже лучшая Госпожа, чем ты.
- Мои клиенты говорят иначе.
- Потому что твои клиенты еще не были с ней. - Кингсли протянул руку, и Нора приняла ее. - Мы уходим. Ты с нами? - обратился он к Торни.
- Все хорошо, - ответил он, глядя на Кингсли. - Спасибо. Меня подвезут.
- Конечно. - Кингсли полез в нагрудный карман и достал визитку. Он передал ее Торни. - Если ищешь новую Домину, позвони мне.
- Без обид, - ответил Торни. - Я позвоню ей. - Он указал на Нору.