Нехотя она снова отстранилась от него, и отошла на два фута. Чтобы отдышаться.
- Не притворяйся, что ты не испытываешь искушения, Малышка. Я слишком хорошо тебя знаю.
- То, что я хочу делать, и то, что я готова делать, - это уже не одно и то же. Знаешь, я тебя тоже могу читать. И когда я смотрю в твои глаза, я читаю предупреждение. Если я вернусь к тебе, ты заберешь у меня все, что я приобрела, уйдя от тебя.
- Мы заключили сделку, помнишь? Ты даешь мне вечность, я даю тебе все. Я полностью намерен выполнить свою часть сделки, чего бы мне это ни стоило.
- Плохая была сделка, - ответила она. - Я заключила ее, когда мне было пятнадцать. И ты дал мне не все.
- Я отдал тебе свое сердце, свое тело и все секреты обо мне, которые ты когда-либо хотела знать. Ради тебя я поставил на карту свое священство, свою работу, свою репутацию, свое счастье и нередко собственное здравомыслие. Чего еще ты хочешь от меня?
- Извинений, для начала.
- За что? Я изложу их в письменной форме.
- Уверена они будут отлично составлены, написаны красивым почерком и совершенно неискренни. За что? Ты приказал мне выйти за тебя замуж, приказал мне никогда больше не видеть Кингсли, сломал стек, и ты спрашиваешь, за что?
- Ты знала, кто я. Тебя предупредили. Я предупреждал. Кингсли предупреждал. Я не буду извиняться за то, кто я.
- Тогда давай заключим новую сделку. Я не буду просить тебя изменить себя, и ты не станешь просить изменить меня.
- Кто ты? Расскажи. Я бы хотел знать, кем ты себя возомнила.
- Свободной.
Сорен улыбнулся.
- Правда? Тогда почему ты все еще носишь свой ошейник?
- Я не ношу.
Он сделал достаточно долгую паузу, чем заставил ее нервничать. Затем он подошел к ней, прижимая ее спиной к стене всей тяжестью своего тела. Она ненавидела его за то, что он был таким высоким и сильным. Он мог доминировать над ней, просто стоя рядом. Она закрыла глаза, когда он скользнул рукой вниз по ее боку, вниз по бедру, вверх по бедру... Нора вдохнула, когда он скользнул рукой в ее трусики и прижал пальцы к кольцу ее клитора. Он схватил его и слегка потянул.
- Я пометил тебя им, и ты не сняла его, - сказал Сорен.
- Я не хочу снимать его. С ним приятно трахаться.
- Это и есть настоящая причина? - Кончик пальца Сорена ласкал ее клитор. Она набухла под его прикосновением.
- Единственная причина.
- Ты можешь лгать мне сколько хочешь, - сказал Сорен. - Мы оба знаем правду.
Он ввел в нее палец, и она раздвинула для него ноги, слишком хорошо обученная, чтобы сдерживать себя. Она могла сказать стоп-слово. Но тогда он остановится. Подожди, разве не в этом смысл? Нора забыла об этом. Как она могла вспомнить, когда он массировал все те маленькие места в ней, которые делали ее такой влажной, когда он к ним прикасался?
- Ты для этого пришла, не так ли? - спросил он.
- Нет, я пришла просить об одолжении.
- С трудом можно это назвать одолжением, - сказал он ей на ухо. - Я более чем счастлив сделать это.
Она держалась за его бицепсы, чтобы не упасть. Она чувствовала напряжение в его мышцах. Зная его, больше всего ему хотелось повалить ее на кровать, снова воткнуть в нее иголки и трахнуть вслепую. Она не была полностью против этой идеи.
- Я хотела попросить тебя... - сказала она между вдохами, - пожалуйста, не приходи на вечеринку в честь Летнего солнцестояния. Без тебя там будет достаточно тяжело, но если ты будешь там...
- Если я окажу тебе эту услугу, что ты дашь мне взамен?
- Себя. Сейчас.
Сорен вытащил руку из ее трусиков, взял ее за волосы и подтолкнул к кровати. Он положил ее на спину у изножья и встал на колени между ее ног. Он сорвал с нее нижнее белье и отбросил его в сторону. Следующей слетела его черная футболка, но когда она потянулась к пуговице на его брюках, он схватил ее за запястья и прижал их к кровати, прижав к простыням. Он сделал это быстро, с ужасающей грацией и силой.
- Мое подземелье, - сказал он. - Мои правила.
Сорен до боли сжал ее запястья. С Кингсли она бы боролась с болью и желанием закричать. Но не с Сореном. Ему нужна была ее боль, и она дарила ее ему безвозмездно. Его большие пальцы надавили на сухожилия ее запястий, и боль была невыносимой. Она все равно терпела. Облегчение, когда он отпустил ее, было почти таким же сильным, как и боль. Он расстегнул штаны и коленями широко раздвинул ее бедра. Медленным толчком он вошел в нее. Оказавшись внутри нее, он нежно обхватил пальцами ее горло. Одна рука на ее горле... одна рука на ее губах, приглушая ее стоны. Она все еще могла спастись, если ей нужно, щелкнув пальцами возле его уха. Это был не первый раз, когда он использовал собственную руку, чтобы заткнуть ей рот, пока трахал ее.
Нора приподняла бедра, чтобы принять его глубже. Глаза Сорена были закрыты, когда он двигался в ней, пальцы на ее шее сжимались с каждым толчком, расслабляясь с каждым отступлением. Он не первый раз душил ее, перекрыл подачу воздуха или двигался достаточно грубо, чтобы напугать ее. Его рука была там не для того, чтобы причинить ей боль или задушить. Нет... он сделал ошейник из собственных пальцев.
Он двигался медленно, каждое движение обдуманно.
- Ты скучала по этому, - сказал он, подчеркивая свои слова жестким резким толчком.
Она укусила его руку, давая ему понять, что хочет говорить, и он убрал ладонь.
- Я могу трахаться, с кем хочу, и когда хочу.
- Я говорю не о сексе. Ты скучаешь по подчинению.
- Не настолько, чтобы вернуться к тебе.
- Но станешь... в конечном счете.
Она хотела отрицать это и стала бы отрицать, но он снова зажал ей рот рукой, чтобы заставить ее замолчать. Теперь он трахал ее сильнее, быстрее, грубее. Его толчки были собственническими. У него была своя точка зрения, и он собирался доказать ее независимо от того, как сильно это причиняло ей боль. И это действительно было больно. Прекрасная боль, интимная боль, экстравагантная боль. Она тяжело дышала под его рукой, стонала, даже когда ее бедра поднимались навстречу каждому его толчку. Они двигались в тандеме, зная тела друг друга так хорошо, что могли бы станцевать этот танец с завязанными глазами и в темноте. Никто не заставлял ее чувствовать себя так, как Сорен. Никто не наполнял ее так, как он наполнял ее. Никто не трахал ее так, как он трахал ее. Никто не любил ее так, как любил он. Вот почему расставание с ним было таким трудным и таким необходимым. Она никогда не будет собой, если вернется к нему. Она будет принадлежать ему, и ей это понравится. Ей бы это понравилось так же, как она любила его. Но кто хотел быть человеком, которому нравилось сидеть в тюрьме?
Давление в ее теле усилилось. Она чувствовала это от легких до колен. Она должна кончить. Она была почти там. Сорен убрал руку с ее рта и просунул ей между ног. Она вскрикнула, когда он ласкал то чувствительное место, где их тела соприкасались и соединялись, подушечкой большого пальца играя с кольцом. Тело Норы замерло, когда оргазм пронзил ее, заставив ее внутренние мышцы сжаться, а влагалище запульсировало вокруг него. При следующем вдохе Сорен кончил в нее, и она почувствовала, как теплая жидкость наполнила ее, вытекая на простыни.
Сорен лег на нее, пока утихали последние судороги. Нора тихо рассмеялась, Сорен приподнялся и посмотрел на нее.
- Что тут смешного? - спросил он.
- Я бы позволила тебе трахнуть меня, даже если бы ты не согласился не приходить на вечеринку в честь летнего солнцестояния.