— Скажи Джульетте, что я задолжала ей обед. Значит, все хорошо? Между мной и тобой? Король и королева снова вместе?
— Да, — ответил он. — Но больше так не делай. Если твой священник узнает, что я отправил тебя трахаться с клиентом, я — покойник. Я не сутенер. Трахайся в свое свободное время. Не в рабочее. Сделаешь это еще раз, и я найду новую королеву.
— Кстати, о сексе в мое свободное время...
— Да?
— У меня в доме гость, и я хотела бы пойти проведать его.
— Сделай это по—быстрому.
— Почему?
— У тебя назначена встреча через два часа.
— Ах, да, я забыла. Раввин Фридман. Сегодня день порки.
— Не забудь о судье Б. и Шеридан.
— Я никогда не смогу забыть Шеридан. — Шеридан была любимой клиенткой Норы, и все это знали. А жена судьи Б. всегда угощала ее печеньем. Доминатрикс не забыла о своем печенье.
— Есть какие—нибудь инструкции для вашей Маленькой Мисс?
— Скажи ей, чтобы она надела розовые трусики — кружевные. Я хочу разрезать их ножом и заткнуть ей ими рот.
— Почему ты больше не заставляешь меня надевать для тебя розовые трусики?
— Кинг?
— Quoi?
Щелчок.
Нора уронила телефон и пнула его ногой по полу. Совершенно ненужный, но удивительный катарсис. Она бы подошла поднять трубку, но кто—то опередил ее.
— Доброе утро, Госпожа. Вы уронили?
Нора улыбнулась стоящему в дверях ее кабинета подростку. На нем были боксеры, кожаные манжеты на запястьях и улыбка. Застенчивая, смущенная улыбка.
— Я не роняла. Я бросила его, но спасибо. — Она забрала у него телефон. — Как ты себя чувствуешь сегодня?
Ной, девятнадцатилетний парень, который вскоре станет второкурсником колледжа, обошел ее стол и прислонился к нему. Она положила ноги на стол, по одной с каждой стороны от его бедер.
— Я... — Он остановился, потер шею и усмехнулся. Великолепный парень, темные рыжевато—каштановые волосы, недавно ставшие широкими плечи, которые, вероятно, были очень худыми два года назад, карие глаза, которые никогда не могли скрыть его удовольствия или удивления, и губы, припухшие от поцелуев и укусов — ее поцелуев, ее укусов. — Хорошо.
— Хорошо, — ответила она. — Хочешь, я сниму это с тебя? — Нора указала на манжеты.
— Не знаю. Они мне вроде как нравятся. — Он вытянул руки и посмотрел на кожаные манжеты на своих запястьях, поворачивая их то в одну, то в другую сторону.
— Они тебе идут. Ты хорошо подчиняешься. — Она взяла его за руку и расстегнула кожаный браслет на правом запястье. Такой хороший мальчик. Он инстинктивно знал, что не должен сам снимать манжеты. Это была работа его Госпожи. — Тебе было весело прошлой ночью?
— Да. — Он медленно, задумчиво кивнул. — А вам?
— Я проснулась разбитая и улыбающаяся, — ответила она. — Всегда хорошая комбинация.
— Никогда не думал, что потеряю свою девственность с... понимаете...
— С женщиной, у которой коллекция плеток?
— Именно.
— Если ты никогда не представлял себе этого, тогда тебе нужно быть более изобретательным в будущем.
— Постараюсь. А я—то думал, что вы просто писательница, которая любит добавлять в кофе побольше взбитых сливок.
— Мне нравится все, что взбивается. — Она расстегнула манжету на его левом запястье и бросила обе манжеты на свой стол. Она познакомилась с Ноем в своей любимой местной кофейне, где он работал бариста, а она работала над своими книгами, когда ей нужно было выйти из дома. Он тусовался с ней во время своих пятнадцатиминутных перерывов, и когда вчера вечером она спросила его, есть ли у него девушка, он признался, что у него ее никогда не было. Колледж был дорогим, и родители мало чем помогали. Каждый свободный час он проводил на работе. Нет времени на свидания. Она сочувствовала ему. Наличие двух работ также означало, что у нее тоже не было времени на свидания. Два часа спустя Ной был прикован наручниками к изголовью ее кровати и больше не был девственником.
Иногда, сказала Нора Ною, нужно просто выкроить время.
— Я должен... — Ной указал на дверь.
— Ты можешь остаться и принять душ со мной, если хочешь.
— Ты кажешься занятой. — Он кивнул на ее открытый компьютер. — Не хочу мешать музе или что—то в этом роде.
— Муза знает, что лучше не перебивать меня, когда у меня есть компания.
— Твоя муза, похоже, очень понимающая, — сказал Ной, когда Нора просунула руку в его боксеры и начала нежно поглаживать его. Он уже был твердым. Подростки — Божий дар женщинам постарше. — Очень... очень... милая муза.
— Ной, ты когда—нибудь трахался на столе?
— До прошлой ночи я даже ни с кем не трахался в постели.
— Ты бы хотел трахнуть кого—нибудь на столе?
— Если бы кто—нибудь мне позволил.
— Кто—нибудь, возможно, позволит тебе. Если ты вежливо попросишь.
Нора встала, все еще поглаживая Ноя. Он наклонил голову и поцеловал ее, его глаза были закрыты, а руки нервными и сдержанными, когда он потянулся к ней.
— Ты можешь прикоснуться ко мне, — прошептала она ему в губы. Она ценила его сдержанность, его желание делать то, что она ему велела, не больше и не меньше.
— Я не хочу облажаться, — сказал он, засовывая руку под ее короткую черную сорочку, которую она надела, когда проснулась. — Я до сих пор понятия не имею, что делаю.
— Меня, — ответила она. — Вот, что ты делаешь. А теперь уложи меня на стол и прикасайся там, где хочешь.
Нора могла сказать, что он изо всех сил старался быть сильным и обходительным, когда обхватил ее за попку и поднял на стол.
— Если я уроню тебя, у нас все равно будет секс? — спросил Ной.
— Да, но нам придется играть так, как есть.
— Кажется, как в гольфе, — ответил Ноа.
— Те же правила.
Он рассмеялся, и это было именно то, чего она от него хотела. Он расслабился и теперь целовал ее с энтузиазмом, вся нервозность исчезла. Его руки блуждали под ее комбинацией, массировали ее бедра, раздвигая их шире. Он проник в нее одним пальцем и помассировал внутри. Прошлой ночью она подробно объяснила ему, как найти клитор и точку G и что делать, когда он соприкасается с тем или иным из них. Уроки, казалось, затянулись, потому что вскоре она стала очень, очень мокрой, а он — очень, очень твердым, и, если они не трахнутся очень, очень скоро, она будет очень, очень расстроена.
Она спустила его боксеры вниз по бедрам, пока те не оказались у лодыжек, где им и полагалось быть, схватила его член и направила его внутрь себя. Он стянул с нее трусики, и Нора откинулась на спинку своего стола, обнаженная и счастливая. Когда он склонился над ней, чтобы поцеловать ее грудь, она зарылась руками в его волосы, удерживая его там, где ей было нужно, прижавшись бедрами к нему, когда он вошел в нее.
— Это гораздо веселее, чем писательствовать, — сказала она. – Мне нужно почаще говорить своей музе, чтобы она отваливала.
Ной рассмеялся, взглянув на ее все еще открытый ноутбук.
— Что ты пишешь? — спросил он, беря в руки ее грудь.
Нора повернула голову и взглянула на свой экран, на мигающий курсор, на выделенный текст.
Ты можешь быть Норой для всех остальных, пока ты Элеонор, моя Малышка, для меня.
Она захлопнула ноутбук.
— Фантастику.
Глава 23
Теология
Нора любезно позволила Ноа присоединиться к ней в душе. Она также милостиво позволила ему вымыть ее тело изнутри и снаружи. Потом Нора надела свой черный шелковый халат и поцеловала его на прощание у входной двери. Она не возражала, если их увидят соседи. Они казались милыми людьми, и ей нравилось дать им тему для разговора за ужином.
Он повернулся, чтобы уйти, но снова обернулся.
— Это было на одну ночь, верно? — спросил он.
Нора обхватила ладонями его лицо. Никакой щетины. Никакой полуденной щетины. Никакой вечерней щетины.
— И одно утро.
— Значит, полагаю, мне не стоит звонить тебе позже?
— Очень мило с твоей стороны предложить это. Если бы я не была собой, а ты не был так юн...