— Что может быть лучше?
Она не ответила, только посмотрела на него — таким взглядом — и проскользнула обратно в ванную, чтобы переодеться. На этот раз она надела бюстье с застежкой спереди и бантиком прямо под грудью. Она натянула трусики в тон, перчатки до локтей в тон, чулки в тон, сунула ноги в туфли от Мэри Джейн и застегнула ремешки на лодыжках.
— Что скажешь? — спросила она, когда снова вышла из ванной в мягкий свет прикроватной лампы.
— Хм… — Торни встал и подошел к ней с камерой в руке. — Неплохо… но давай попробуем это. — Он поднял ее руки и положил их ей на затылок. С легким нажимом он наклонил ее бедра в сторону. — Лучше. — Он сделал несколько шагов назад и сфотографировал. Когда посмотрел на нее, он не выглядел довольным.
— Что не так? — спросила она.
— Все еще не то. — Он поставил камеру и встал перед ней. Нора старалась не рассмеяться, когда он оглядел ее с головы до ног, подперев подбородок рукой, его глаза сузились, как у автора, пытающегося увидеть свой предмет в новом свете. — Я знаю, что не так с этой картинкой.
— Что?
— Это. — Торни развязал бант на бюстье и расстегнул его крючок за крючком. Он остановился и встретился с ней взглядом, словно давая ей шанс сказать ему «нет». Она этого не сделала. Он стянул с нее бюстье и позволил тому упасть на пол.
— Лучше? — спросила она.
— Почти. — Он взял в ладони обе ее обнаженные груди и сжал их. Провел большими пальцами по ее соскам, дергая и пощипывая их. Нора закрыла глаза, когда он прикоснулся к ней. Она почувствовала, как кровь прилила к груди. Ее соски затвердели под его пальцами, и теплое восхитительное ощущение разлилось по всему ее телу. Она почувствовала, как ее влагалище становится влажным, а клитор набухает, когда он полностью сосредоточил свое внимание на ее сосках. Когда он приподнял грудь и сомкнул губы на соске, толчок, подобный молнии, пробежал по ее позвоночнику. Он уделил не меньшее внимание и другому ее соску, жадно и глубоко посасывая его, в то время как она стояла на месте, выгнув спину, высоко подняв грудь и сцепив руки на затылке. Беззвучный вздох сорвался с ее губ. Торни проложил поцелуями дорожку от ее грудей к шее. Он держал ее соски между пальцами, слегка прикусывая ее горло, игриво покусывая ее плоть, дразня пики ее грудей.
Наконец он отошел.
— Теперь… — сказал он, глядя на нее своим критическим взглядом, — это тот взгляд, которого я хотел. Не двигайся.
Он сделал несколько снимков ее в этой позе, прежде чем переместить ее в новую позу: она прислонилась к стене на предплечьях, ее груди выпятились вперед, а спина выгнулась дугой. Классическая поза в стиле бурлеска. Торни делал свои снимки с нескольких ракурсов. Потом он поставил ее к стене, и она снова подняла руки над головой, сцепив локти.
— Красиво, — сказал он, и по очевидной выпуклости на его джинсах она поняла, что он не просто льстил ей.
— Еще один наряд. Готов? — спросила она.
— Не знаю. Готов ли я?
— К этому наряду? Вероятно, нет. Соберись. — Она вернулась в ванную и быстро переоделась. Вытащила шпильки из волос, собрала волосы в косички и заплела их.
— Это не совсем белье, — сказала Нора, выходя из ванной. — Но я подумала, что тебе все равно понравится.
Голубые глаза Торни расширились, когда она вышла на свет.
— Иисус, Мария и Бритни... — Торни выдохнул при виде нее.
— Он настоящий, — сказала она. — Я ходила в католическую школу, начиная с детского сада и до средней школы. Очевидно, я укоротила юбку... — Нора повернулась спиной к Торни и слегка наклонилась. Темно—синяя плиссированная юбка приподнялась, открывая белые хлопчатобумажные трусики, которые были под ней. На ней была белая блузка, застегнутая лишь на несколько пуговиц, темно—синяя плиссированная юбка, бело—темно—серые гольфы с ромбами и черно—белые оксфорды.
— Никогда в жизни не хотел стать католиком.
— Кто ты?
— Я родом из Юты, это будет подсказкой.
Нора рассмеялась.
— Один из них, да? Что это за старая поговорка, которая применима к мормонам? Когда они хороши, они очень, очень хороши, но когда они плохи, они…
— Мужчины—проститутки?
— Что—то в этом роде. Итак, я так понимаю, ты одобряешь этот наряд?
— Я одобряю. Мой член одобряет. Не думаю, что нам нужно беспокоиться о том, что мой мозг убьет меня. Член прикончит меня первым, если он не войдет в тебя в ближайшее время, — сказал он, поглаживая ее клитор через ткань трусиков.
— Как мне встать?
Торни кивнул в сторону кровати. Она села на край кровати, а Торни положил камеру на подушку.
— Я хочу тебя… — сказал он, просовывая руку ей под юбку и стягивая с нее нижнее белье. Затем он широко раздвинул ей колени и задрал юбку до живота. — Вот так.
Нора откинулась назад, оперевшись на локти. Торни посмотрел на нее, но не прикоснулся.
— Тебе это нравится? — спросила она, раздвигая ноги шире, так что ее половые губы раздвинулись, открывая вход во влагалище.
— Нравится — это не то слово, которое я бы сейчас употребил.
— Какое слово ты бы использовал?
— Оближи, — сказал он и зарылся головой между ее ног. Она ахнула, когда его язык проник в ее влагалище, это был хороший вздох, полный приятного удивления. Торни сел на колени и подтянул ее бедра к краю кровати. Он просовывал язык в нее и выходил. Нора нежно положила руку ему на затылок и быстро прижалась тазом к его рту. Давление скручивалось внутри, как пружина, сжимающаяся все туже. Голова Торни опускалась и поднималась, когда он облизывал каждую ее частичку, ее вульву и половые губы, клитор, проводя языком по ней с невероятным мастерством и энтузиазмом. Этот мужчина определенно любил свою работу так же сильно, как она любила свою. Однако он не позволил ей кончить. Он остановился и поцеловал ее внутреннюю поверхность бедра, затем протянул руку и взял камеру.
— Ты не посмеешь, — сказала она.
— О, еще как посмею. — Он улыбнулся ей поверх ее бедра. — Прикоснись к себе.
— Это что, приказ?
— Он самый.
— Должна ли я называть тебя "сэр"?
— Мне пришлось называть своего отца «сэр». Как насчет того, чтобы называть меня... Мистер Торни?
— Да, Мистер Торни. — Она подмигнула ему, проводя рукой между ног. — Какие—нибудь особые пожелания, мистер Торни?
— Еще шире.
— Если раздвину еще шире, ты сможешь прочитать мои мысли.
— Как открытую книгу, — ответил он, и локтем раскрыл ее шире.
— Натяни капюшон клитора. Твое колечко мешает мне видеть, — сказал Торни, регулируя настройки камеры.
— Да будет тебе известно, это кольцо было подарком на День святого Валентина.
— Подарок или нет, но он мешает твоему клитору и моим фотографиям.
Нора рассмеялась и слегка потянула за кольцо, чтобы убрать капюшон кожи над набухшим бугорком клитора.
— Прекрасно, — сказал Торни, снимая очень интимный крупный план. — Теперь половые губы красивые и широкие. Используй обе руки.
— Мы отправим эти фотографии в «Hustler» или в «Американский медицинский журнал гинекологии»?
— Почти уверен, что это одно и то же. — С комфортом человека, который зарабатывал себе на жизнь сексом с богатыми женщинами, он без лишних церемоний разделся догола. За всем, что он делал, было приятно наблюдать — натягивал презерватив, покрывал себя слоем смазки, скользил в нее своими скользкими пальцами и раскрывал ее ладонью. Даже вытирая руки салфеткой, он делал это с определенным сексуальным апломбом. Его непринужденная уверенность в спальне напомнила ей кого—то. О, да. Это напомнило ей о ней самой.
Торни расположился у входа в ее тело и задержался достаточно надолго, чтобы взять камеру.
— Что вы теперь делаете, Мистер Торни? — спросила она, приподняв бровь.
— У этой камеры есть настройка видеосъемки. Давай снимем немного порно. — Он направил камеру вниз и вошел в нее. Голова Норы откинулась назад, когда он полностью погрузился в нее. Она была мокрой и желала его уже несколько часов.