— Возможно, по той же причине, по которой ты не сказала ему, когда уехала на год, не сказав ни слова ни одному из нас.
Нора вздрогнула, но не стала защищаться. У нее не было защиты.
— Что нам делать? — Спросила она. — Как его заставить остаться?
— Не думаю, что мы можем. Я пришлю кого—нибудь к нему домой в воскресенье вечером, чтобы забрать сундук.
Сундук стоял у изножья кровати Сорена. Под одним слоем невинных на вид простыней и стеганых одеял был черный кожаный мешок для игрушек, в котором хранилась лучшая коллекция тростей, кнутов, плетей и распорок в Коннектикуте. Вторая лучшая коллекция была в ее шкафу наверху.
— Он сойдет с ума, если рядом не с кем поиграть, — сказала Нора. — Даже когда он учился в семинарии, у него была подруга Магдалена.
— Я предполагаю, что ему предстоит много длинных пробежек. Наверное, все время уворачиваться от пуль.
— Я остановлю его, — сказала Нора, вставая. — Я поговорю с ним.
— Bonne chance. Я уже испробовал все аргументы, которые только мог придумать, чтобы отговорить его. Если ты не захочешь вернуться к нему...
Нора не ответила.
— Не захочешь? — Спросил Кингсли.
— Не собираюсь манипулировать им, — ответила она.
— Тогда я предлагаю вам увидеться с ним сегодня и поцеловать его на прощание. Я сомневаюсь, что у вас будет еще один шанс в течение очень долгого времени.
Кингсли взялся за дверную ручку и повернул ее. Но он не открыл дверь.
— Я был не прав, копаясь в твоих вещах, — сказал Кингсли. — Я был зол. Джульетта навещает свою мать, и ты мне была нужна. Мне не с кем было поговорить об этом, кто бы мог понять. Я запаниковал. Я слишком остро отреагировал. Я прошу прощения. Я терял его уже дважды и не могу потерять снова. Я этого не переживу.
— Не говори так.
— Если бы он умер там... Я бы не смог жить без него. Я бы продержался три дня без него, прежде чем пустил себе пулю в голову.
— Кингсли, ты...
— Ты сильнее меня. ТЫ сможешь без него. Я не смогу. Место, куда его отправляют, — зона боевых действий. Он чертов пацифист. Что он собирается делать? Вымолить защиту от пули в затылок? Я молился, когда они направляли на меня оружие, и это не мешало пулям разорвать меня. Бог его тоже не спасет.
— Я спасу его, — сказала Нора.
— Да? Как?
— Не знаю. Но я что—нибудь придумаю.
— Не дай ему уехать, и я верну тебе твою работу.
— Что если я не хочу возвращаться к работе?
— Тогда развлекайся, оплачивая это уютный домик без чеков.
С этими словами Кингсли вышел за дверь, захлопнув ее за собой и оставив ее одну, ошеломленную и потрясенную.
Нора была в растерянности. Она не могла думать, не могла действовать, едва могла дышать. Кингсли уволил ее, как и угрожал, и ей было все равно. Она будет волноваться позже, но не сейчас. Пока нет. Сорен принял новое церковное назначение. И не в Нью—Йорке, не в Массачусетсе, не в Мэне и даже не во Флориде. Сирия? За океаном от нее в стране на грани гражданской войны. Как похоже на то, что иезуиты посылают туда священников — божьих солдат, божьих морских пехотинцев, божьих юродивых, по оценке Норы. Высокомерные люди, которые думали, что могут спасти мир только благодаря вере и силе воли. Много лет назад она считала сестру Сорена Клэр сумасшедшей, когда говорила, что каждый божий день беспокоится о том, что ее старший брат встретит свой конец, как иезуиты в Сальвадоре, убитые партизанами в 1989 году. Было ли это самоубийством? Сорен хотел умереть? Было ли это посттравматическое стрессовое расстройство из—за аварии на мотоцикле? Он наказал ее за то, что она бросила его, оставив ее? Наказывал ли он себя за собственные грехи, которые не мог простить? Почему?
Она бичевала себя этими вопросами минут десять, а то и больше, но безрезультатно. Ее телефон — где он был? Ей нужно было позвонить Сорену и услышать это от него. Или она должна подойти к нему, посмотреть ему в глаза, заставить его посмотреть ей в глаза и сказать ей это в лицо, сказать, что он уходит от нее навсегда. Заставить его сказать это ей.
Но она не осмелилась заставить его. Она знала, что не сможет.
Стук в дверь прервал ее истерику. Она побежала вниз и увидела Торни на пороге.
— Горизонт чист? — Спросил он.
— Да. Кингсли уехал. — Он придержала для него дверь.
— Нора? Ты в порядке? — спросил Торни, пытаясь обнять ее. Она отстранилась, прижав руку к животу, чтобы подавить нарастающую панику.
— Кингсли взбешен.
— Я ожидал этого.
— И он...
— Что?
— Ничего.
— Ты можешь говорить?
— Дай минутку.
— Конечно, — сказал он. — Давай я сбегаю и соберу свои вещи. Сиди. Мы поговорим, когда ты сможешь. Или я могу уйти и дать тебе немного времени наедине, если тебе это нужно.
— Не знаю, — сказала она, качая головой. — Я не делаю того, что мне нужно.
Торни не ответил. Он поцеловал ее в щеку и сжал руку.
— Скоро вернусь, — сказал он.
Он сразу же спустился вниз с курткой, перекинутой через плечо, и сумкой для ночевки в руке.
— Мне позвонили. Срочный клиент. Не возражаешь?
— Нет, иди. У нас с Кингсли свое неотложное дело.
Она подошла к двери и открыла ее.
— Мы еще встретимся. Верно? — Спросил он.
— Я уверена, что мы еще увидимся. — Нора потянулась и поцеловала его, поцеловала крепко, достаточно сильно, что это, казалось, удивило его, но он поцеловал ее в ответ так же сильно.
— Увидимся, госпожа, — сказал он и вышел из двери. Она смотрела, как он уходит, смотрела, как он сунул руку в задний карман джинсов, смотрела, как он остановился в замешательстве.
— Ищешь это? — спросила она, когда Торни повернулся с выражением безошибочной вины на лице. Она держала в руке карту памяти с записью, которую они сделали прошлой ночью, записью, с которой он пытался уйти.
— Как...
— Я украла ее, когда целовала тебя, — сказала она. — Мой священник научил меня этому трюку. Он умелый карманник. Не то чтобы это имело значение — я уже стерла ее.
Нора сломала карту пополам, затем подняла к нему палец, изогнутый палец, и он последовал за ним обратно в дом. Она указала на кушетку, и он сел, послушный и раскаявшийся.
— Нора, я...
— Я не вчера родилась, — сказала она. — Нельзя быть хорошей госпожой и при этом быть доверчивой. Между прочим, я защищала тебя перед Кингом. Он сказал, что такой записью можно шантажировать меня, и я убедила его, что это просто запись секса. Я не сказала ему, что он прав. Я бы поблагодарила меня за это, будь я на твоем месте. Ты не хочешь знать, что бы он сделал с тобой, если бы я сказала ему правду. Я обещаю.
Она ждала, когда он что—нибудь скажет.
— Что выдало меня? — Спросил он.
— Твои вопросы, которые ты задавал мне, когда трахал. Ты записал мое признание, что я спала со священником, спала с клиентами. Как сказал мне недавно мой священник, это не постельные разговоры. Я хочу знать, почему? У меня был очень плохой день, и это не делает его лучше. Хорошая причина, почему может помочь. Деньги?
— Нет. — Он отвернулся и смотрел в окно, не в состоянии смотреть ей в глаза.
— Какой—то переворот? Пытаешься свергнуть Кингсли? Я бы не советовала, кстати. Он уже убивал людей. Он сделает это снова.
— Это не... Я не хотел это делать. Пришлось.
— Ах. Значит, кто—то заставил тебя сделать это. Тебя шантажируют, чтобы шантажировать меня. Почему ты и почему я?
— Я предупреждал тебя два года назад.
— О чем?
— Не о чем, — ответил Торни, наконец глядя ей в глаза. — О ком.
— О ком?
— Кого мы оба выбесили? — Спросил Торни и Нора сразу поняла.
— Миледи.
Глава 31
Карманная кража
— Я хочу знать, как обчищать карманы, — сказал Торни, когда Нора протянула ему чашку кофе.