— Я не выиграю. Неважно, что я была его женой, что я заботилась о нем, пока он умирал. Мы познакомились в БДСМ—клубе. Я была его госпожой. Я буду высмеяна в зале суда, и ты это знаешь. Правда, я не могу получить его деньги, пока я прячусь, но и его дети тоже не могут, и мне этого достаточно.
— Я могу сказать им где ты.
— И ты скажешь?
— У тебя есть телефон Торни, и я намерена заключить сделку. Мое молчание за его секреты? И мои секреты. И секреты моего священника.
— Я даже не знаю настоящее имя твоего священника. Ты поставила меня в невыгодное положение.
— У тебя не заняло бы много времени узнать настоящее имя единственного в округе светловолосого священника ростом шесть футов четыре дюйма. Священников уже не так много. Его личная жизнь никогда не разглашалась, потому что Кингсли защищает его, я защищаю его, и наше сообщество защищает его. Мы храним секреты друг друга из уважения друг к другу. У тебя нет уважения к нашему сообществу.
— Я должна позаботиться о себе. Я должна заботиться о своей бабушке. Больше за меня это сделать некому. И когда мой лучший клиент уходит от меня к тебе, я должна позаботиться о бизнесе.
— Талел имеет полное право видеть того, кого он хочет видеть. Если его отец узнает, что он сабмиссив, который платит женщинам за доминирование над ним, его лишат наследства и выгонят. Думаешь, доминатрикс, которая регулярно шантажирует своих клиентов, подходит для такого положения?
— Я должна заботиться о себе.
— Тогда это твое решение. Я оставляю это на твое усмотрение. Ты разрушаешь жизнь Торни, мою или моего священника, а я разрушаю твою. Или ты можешь вернуть мне телефон Торни и закрыть свою фабрику страха. Мы все уходим с нашими секретами в безопасности. Справедливо?
Миледи потерла висок двумя пальцами. В своей ванильной одежде в этой ванильной обстановке она совсем не походила на свирепого мастера кнута, которого Нора видела той ночью в Доме Тела. Она выглядела усталой и испуганной, по—человечески. Нора почти пожалела ее.
— У тебя все так просто, — сказала Миледи, опуская руки по бокам. — Ты не представляешь, как тяжело мне пришлось работать, чтобы добиться того, чего я добилась. И ты появляешься из ниоткуда с Королем Преисподней на твоей стороне. Ты бьешь мужчину по носу, как гребаная скотина, и вдруг ты королева? Я потратила два года на то, чтобы научиться работать двумя кнутами. Я училась в подземелье, стирая пятна спермы с ковра и кровь с иголок, чтобы научиться моему ремеслу, а ты просто вальсируешь и забираешь все это. Ты даже не доминатрикс. Ты свитч. Испорченный свитч. Твой священник продал свои волосы, чтобы купить тебе подарок. Что ты когда—либо продала ради кого—то?
— Определенно никогда не продавала секреты клиентов, чтобы спасти свою задницу.
Миледи бросила на нее угрожающий взгляд. Она сделала шаг вперед, но Нора не отступила. Она стояла на своем. Она надеялась и молилась, чтобы это не переросло в драку. Но если что... ну, хорошо, что Нора держала при себе кастеты. Они могут ей понадобиться.
— Подожди, — сказала Миледи и подняла руку. Нора ждала.
Миледи вернулась в свой дом и вышла с пухлым конвертом. Она передала его Норе.
— Телефон Торни. Я забуду все, что знаю о нем, о тебе и твоем священнике, пока ты с легкостью забудешь все, что знаешь обо мне. В ту минуту, когда судебный курьер появляется у моей двери, я звоню по телефону. Договорились?
— Договорились, — ответила Нора и взяла конверт. — Хорошего дня. Сказала бы увидимся, но ты в черном списке в клубах Кинга.
— Твой Кинг может идти нахер.
— Возможно, он бы так и сделал, если бы знал, как это осуществить. Ты могла бы попробовать быть немного добрее. Знаешь, не шантажировать клиентов. Мне нравятся мои клиенты, даже когда я их бью и называю жалкими мальчишками. Я уважаю их, и они уважают меня.
— Я любила мужа. Я уважала его. Любой другой мужчина просто чек.
— Теперь ты знаешь.
— Теперь знаю что?
— Теперь знаешь почему твои клиенты приходят ко мне. Они не чеки. Они люди.
— Я могла бы тебе поверить, если бы ты не брала две тысячи долларов в час. Сходи к кому—нибудь бесплатно, а потом читай мне лекцию о том, как обращаться с клиентами как с людьми.
— Я доминировала бесплатно, — ответила с улыбкой Нора. — Даже сегодня.
— Над кем?
— Над тобой, — ответила Нора. — А теперь веди себя прилично. Ты же не хочешь быть наказанной. А я накажу, если придется. Скажи: "Да, Госпожа", если поняла.
Все миниатюрное тело Мидели дрожало от скрываемой ярости.
— Да, Госпожа, — ответила она.
— Хорошая девочка. — Подмигнула Нора. Затем повернулась и пошла к машине.
— Каково это? — Крикнула Миледи вслед. Нора повернулась.
— Каково что?
— Быть любимой как ты.
— Я уже сказала. Я забочусь о клиентах, и они...
— Не твоими чертовыми клиентами. Твоим священником. Он продал волосы, чтобы купить тебе подарок. У мужа был фетиш, и я была его воплощением. Но он не любил меня. Он уважал меня, заботился обо мне. Но это была не любовь. Каково быть любимой вот так?
Нора ответила одним словом.
— Изматывающе.
Оказавшись в машине, Нора позвонила Джульетте и попросила ее откопать адрес Торни. Она приехала чуть позже девяти и молилась, чтобы он был дома, а не на работе с клиентом. Она старалась не думать о том, как сильно ей было больно знать, что он трахнул ее исключительно для того, чтобы шантажировать. Он использовал ее, а Нора была не в восторге от того, что ее использовали. Во всяком случае, не так. Она использовала, а не наоборот. Это не было бы так больно, если бы ей это не нравилось, ей нравилось иметь бойфренда на целый день, нравилось просыпаться с кем—то в своей постели, вместе готовить завтрак, менять постельное белье и смотреть телевизор на диване. Все это было игрой, но это была хорошая игра, и, возможно, она просто злилась на себя за то, что желала чего—то, чего не могла иметь, так сильно, что влюбилась в игру.
Она постучала в дверь квартиры Торни и ждала. Он открыл, и она увидела страх на его лице, когда он смотрел на нее.
— Кризис миновал, — сказала она и протянула ему телефон.
— Ох, спасибо блять. — Он поцеловал телефон и засунул его в карман. — Спасибо тебе.
— И это тоже возьми, — сказала она. — Это водительские права Миледи. Они просрочены, но там все еще ее адрес. Не используй их, чтобы причинить ей боль. Она согласилась отказаться от всех нас. Но это страховка.
— Госпожа, вы богиня.
— Скажи мне то, чего я не знаю.
— Я уезжаю. Это то, чего ты не знаешь.
— Уезжаешь?
— Я рассказал Надии, что случилось. Она была напугана, но не сердилась. Она сказала, что большая больница в Сиэтле недавно предложила ей работу. Они все еще хотят ее. Она собирается принять предложение, так что мы переезжаем туда. Новый старт, где никто не знает, кто я.
— Хорошая идея. Сиэтл прекрасен. Просто присматривай за вулканами.
— В моей голове уже готовиться один взорваться, — сказал он и постукал по виску. — Какой еще один вулкан?
— Я рада что ты едешь с ней. Собери бутонов розы, ладно?
— Ты знаешь старый библейский стих — Я пойду туда куда и она, или что там. Давно не был в церкви, так что не цитируй меня.
— Ты исковеркал несчастную Книгу Руфь. Она и Ноеминь заслуживают лучшего.
— Они трахались?
Нора поджала губы.
— Нет. Руфь была невесткой Ноеминь. Муж Ноеминь умер, как и оба ее сына. Она сказала своим невесткам, Руфь и Орфа...
— Офра?
— Орфа. Она была моавитянкой, а не ведущей ток—шоу. Так или иначе, Ноеминь велела Руфи и Орфе вернуться к своим семьям, найти новых мужей и начать новую жизнь. Орфа ушла, а Руфь отказалась оставить Ноеминь. Она сказала Ноемини: "Не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя; но куда ты пойдешь, туда и я пойду".