Подрезанные крылья. Птичка в безопасности клетки.
Но какая красивая была клетка...
— Нора?
Нора вернула ошейник в коробку и закрыла дверь гардероба.
— Прости, — сказала она, — Я пыталась не шуметь. — Она легла рядом с ним, он перевернулся лицом к ней.
— Ты в порядке? — Спросил Грифф сонным голосом. Он потянулся за ней и обнял.
— Конечно. Почему мне не быть в порядке?
— Ты не помнишь прошлую ночь, верно?
— Что я сказала?
— Ты сказала, что должна попрощаться с Госпожой Норой, потому что завтра она исчезнет.
— Это было мелодраматично с моей стороны, не так ли?
— Мягко говоря.
— Это не был крик о помощи, честно. Я не собираюсь убивать себя или что—то в этом роде.
— Нет, ты собираешься вернуться к Сорену.
— Я и это сказала?
— Тебе не нужно было. Я понял о чем ты.
Нора кивнула.
— У нас был секс? — Спросила она, поднимая игриво одеяло, надеясь сменить тему.
— Я не трахаю пьяных, — ответил Гриффин, мягко массируя ее шею. — Значит... ты уже протрезвела?
Нора показала два пальца, но увидела три.
— Дай мне минутку.
Гриффин взял ее на руки, и она растянулась на нем.
— Прости, что напугала тебя, — сказала она. — Мы с Кингом выпивали прошлой ночью. И накануне вечером. И накануне...
— В последнее время ты слишком много выпиваешь — сказал Гриффин. — Когда я говорю это значит есть проблема.
— Есть проблема, — ответила она. — Я думала Сорен уезжает навсегда. Оказалось, на несколько месяцев. И облегчение, которое я испытала, когда он сказал, что вернется к Новому году... — Нора сделала паузу и поискала в уме подходящее слово для описания ощущения. Она была писательницей. Верными словами было все. Наконец, она нашла его
— Унизительно.
— Унизительно? Почему это унижение? — Спросил Гриффин.
— Я оставила его. Меня не должно волновать, уедет он на четыре месяца или на сорок лет. Я должна быть его бывшей любовницей, его бывшей сабой, его бывшей всем, и, клянусь Богом, Гриффин, большую часть времени я чувствую себя его женой, а не бывшей кем—то. Мы даже не разведены. Просто расстались. Не так я хочу прожить свою жизнь, в этой постоянной борьбе за свободу. Это несправедливо по отношению ко мне, и это несправедливо по отношению к нему.
— Не сдавайся, Госпожа, — сказал Гриффин, обнимая ее за шею. — Пожалуйста?
— Кинг вмешивается каждый раз, когда я пытаюсь завязать отношения с кем—то еще.
— Найди кого—нибудь, с кем он не сможет трахаться. Кто—то, у кого есть деньги и власть. Кого—то, кого он не сможет шантажировать.
— Хорошая идея. Я просто сбегаю и найду кого—нибудь с деньгами, властью и без грязных секретов. Таких пруд пруди, верно? — Нора закатила глаза. Гриффин рассмеялся и поцеловал ее. Нора позволила этому случиться. Всякий раз, когда ее сердце было в смятении, она позволяла своему телу взять верх. Поцелуи Гриффина были знакомыми, удобными, теплыми и становившимися теплее, горячими и становившимися горячее.
— Дни моей свободы сочтены, — сказала она. — Поможешь мне уйти, громко хлопнув дверью?
— Я подарю тебе все хлопки, которые ты хочешь...
Нора толкнула Гриффина на спину, и он передал ей контроль. Он сдался и позволил ей надеть на него презерватив. Он сдался и позволил ей ввести себя внутрь. Она почувствовала проникновение его члена в себя, как колотое ранение. В своей горечи и поражении она замкнулась в себе, и ей было больно впускать кого—то внутрь. Несмотря на боль, она позволила ему погрузиться в свои глубины и становилась все более возбужденной, больше самой собой, когда двигалась на нем сверху.
— Госпожа Нора… — прошептал он ей на ухо, откинув назад волосы и поцеловав в горло. — Королева Нора...
— Ты пытаешься соблазнить меня, — сказала она.
— Ты на мне, а я внутри тебя. — Он сорвал рубашку и швырнул ту на пол. — Думаю, я преуспел.
Нора склонилась над ним, положила руки ему на плечи и выгнула спину, предлагая ему пососать грудь. Его язык кружился вокруг ее сосков, пальцы щипали и дразнили их. Он поднял голову и вцепился в ее сосок, глубоко втянув его в свой горячий рот. Нора вздохнула, почувствовав приятное ощущение тянущей, жаркой груди. Все это время она качала бедрами, прижимая набухший клитор к основанию его пениса.
— Ты пытаешься соблазнить меня не возвращаться к нему.
— Да, Госпожа, — бесстыдно признался он, именно так Гриффин и делал все. Он взял ее грудь в свои руки и массировал. — Он больше не позволит тебе играть со мной, если ты вернешься к нему.
— Признаю, это веский аргумент.
— Ты знаешь, что будешь скучать по мне, Госпожа.
— Я буду скучать по тебе...
Она будет скучать по Гриффину. Ей будет не хватать свободы. Она будет скучать по дому и жизни.
И ей будет не хватать госпожи Норы. Она так привыкла к тому, что ее называют Госпожой или Госпожой Норой, что это казалось ее настоящим именем, а Элеонор стала именем старой подруги, с которой она потеряла связь.
Она легла на Гриффина, прижалась грудью к его груди, а он снова и снова шептал ей на ухо ее имя — Нора... Госпожа Нора... моя Нора...
Сидя верхом она кончила с криком. Гриффин продолжал вколачиваться в нее, даже когда она лежала неподвижно и тяжело дышала на его груди. Это было прекрасно; секс с Гриффином всегда был прекрасен. Но этого было недостаточно. С Сореном у нее была противоположная проблема. Его было более чем достаточно, почти слишком много для нее. Между «недостаточно» и «слишком много» она выберет слишком много в любой день.
— Видишь? — Спросил Гриффин и обнял ее. — Разве ты не будешь скучать по этому?
— Буду, — ответила она. Потому что любила Гриффина как друга и любовника, и не сказала ему всей правды. Да, она будет скучать по нему.
Но по Сорену она скучает гораздо больше.
Все решено. Сегодня она вернется к Сорену. Сегодня она отдаст ему свой ошейник. Она скажет ему, что снова будет его сегодня и навсегда, без условий или констант, и если он скажет ей бросить работу, она бросит и снова станет его собственностью, как только он вернется домой. И она никогда не оглянется назад.
Нора была в покое.
Элеонор была в покое.
Зазвонил телефон.
Она ответила, не надеясь на звонок, кроме того, что он положит конец ее разговору с Гриффином.
— Повод должен быть хорошим, — сказала она, когда взяла трубку.
— У меня для тебя небольшая работа, — сказал Кингсли.
— Шесть утра. — Прорычала Нора, скатилась с Гриффина на спину. — Какому садистскому извращенцу я нужна в шесть утра?
— Больному извращенцу—садисту ты не нужна. Ты нужна двенадцати больным извращенцам—садистам.
— Двенадцати? — Нора села в кровати. — Я не занимаюсь групповым сексом. Погоди. Сколько платят? Забудь. Я не занимаюсь с группами.
— Ты хочешь выслушать или нет? — Спросил Кингсли. Он говорил сонно и раздраженно, как и она.
— Мне понравится? — Спросила она.
— Думаю, да. Эта работа идеально подходит именно под твои таланты.
Без всякой надежды, что ей понравится то, что ей скажет Кингсли, она ответила ему два слова. Два слова, которые она сказала перед той ночью, когда ее жизнь изменилась. Она снова произнесла эти два слова, не понимая, что та вот—вот изменится еще раз.
— Расскажи мне.
Глава 36
Профессор Нора
Час спустя Нора поцеловала Гриффина на прощание и велела ему спать столько, сколько он захочет. На ней была черная юбка—карандаш, белая блузка, а ее черные волосы были собраны в небрежный пучок. Она надела свои любимые туфли на высоком каблуке, но не туфли на шпильке, а туфли—лодочки в стиле ретро с ремешком на щиколотке. Женщина, смотрящая на нее из зеркала, выглядела как преувеличенная фантазия каждого мужчины о сексуальной библиотекарше или школьной учительнице.