— Если вы перевернёте лист, читать станет удобнее, — прозвучало насмешливо с кровати. Вот же невыносимый мужчина! Я бросила на пустую тарелку вилку и вскочила на ноги. Что я хотела? Не знаю. Просто посмотрела на него и всё возмущение выдохнула.
— Миледи, — приоткрылась дверь, и в комнату вошёл Ифор, а заметив бодрствующего Фроста, отвесил тому легкий поклон, но обращаться продолжил ко мне: — Анализ провели. Действительно, стрелы были обработаны ядами. Причём разными. На четырёх стрелах, которые были выпущены с востока, был контактный яд быстрого действия, даже больше паралитического действия, а на других — отложенного, но серьёзный.
Пока он говорил, я не могла оторвать взгляд от его уставшего лица. Ифор, что же нам делать? Очень хотелось спросить, только проблема в том, что ответ зависел только от меня. Он был готов быть со мной рядом в любом качестве. По крайней мере, так он говорил, а насколько это соответствует правде, сложно судить. Ифор очень хорошо держит лицо. Например, сейчас я видела лишь усталость и обеспокоенность. Ни ревности, ни зависти, ни обиды не видно. Или я плохо смотрю?
— Есть ещё что-то? — спросила я просто потому, что возникла неловкая пауза.
— Нет. Всё относительно спокойно.
Ещё пара секунд глаза в глаза, и он уходит. Мне остаётся только вздыхать и надеяться на то, что Ифор меня поймёт или хотя бы примет.
— Ты любишь его?
Прямо дежавю какое-то. Не так давно Милон задал мне точно такой же вопрос. И тогда я ответила не сомневаясь. А почему я вдруг сейчас сомневаюсь? Да ни на секунду.
— Да, — резче, чем стоило, ответила я.
— Тогда спрошу вновь. Зачем? Богиня давала тебе удивительный шанс, а ты пожалела нас, — поджал он губы, но взгляда не отвёл. И я не могла. Как можно, когда от моего ответа зависит не вся жизнь, но её часть?
14
— Променять своё личное счастье на ваши жизни? А если посмотреть немного глобальнее, то на судьбу целой страны? И как бы я жила после этого? Не знаю, как вы, но для меня такое неприемлемо. И да, я прекрасно понимаю отведённую мне роль. Насколько богиня была права, покажет время. Но вы нужны живыми. Если вас не станет, в стране начнутся распри и борьба за власть. Да, самых сильных и весомых личностей, которые могли претендовать на трон, мы казнили. Но это вовсе не значит, что не найдётся других желающих.
— Это всё ерунда. Вам достаточно показать метку Богини, и вы станете основательницей новой королевской династии. Никто против воли Богини не пойдёт. А вы смогли бы выйти за любимого.
— Ну если так смотреть, то да, — выдохнула я.
— Богиня дала вам идеальную возможность повернуть события в свою пользу. И при короне остаться, и от неугодных мужей избавиться, и за любимого замуж выйти. И у вас даже были бы все законные основания оставить лишь одного мужа, ведь по трём другим вы были бы вдовой. В вашем мире же так? Муж всего один?
— Да, в моём так. Но это не значит, что нет исключений. И я не пойму, чего вы добиваетесь? Чтобы я пожалела о том, чего не сделала? О том, что не дала вам с Милоном погибнуть? Не дождётесь. Я не смогла бы спокойно жить, зная, что виновна в ваших смертях. Не такая я.
— Вы лично вынесли смертные приговоры, по вашему приказу казни были… — он не сказал изуверскими, но предполагал это. — И после этого вы переживаете за нашу смерть?
И такой скепсис у него на лице был. Прямо на лбу написано: «Женщина, где логика?»
— Сравнили, — всплеснула я руками, даже поднялась от эмоций. — Они были преступниками. Они ради своего собственного обогащения довели страну до упадка, многие люди потеряли средства к существованию и умерли. Кстати, с вашего недосмотра…
— То есть, если следовать вашей логике, мы с братом такие же преступники. Мы всё это допустили, мы не пресекли их деятельность.
— Да.
— Тогда ещё раз спрошу. Зачем?
— Да что ж такое-то? — вопросила я, ни к кому не обращаясь, просто не в силах объяснить ему.
— Просто скажите, что у нас есть шанс, — прохрипел с другого конца кровати Милон, — что вы сможете принять нас, несмотря на всё это. Не сейчас, но когда-нибудь.
Я же вновь схватила стакан и поднесла уже ему.
— Тебе нельзя говорить. Пей.
Он закашлялся, но выпил всё, даже ещё попросил.
— Так что? — попытался он улыбнуться. Вышло не очень, но попытка засчитана.
— Это мы обсудим позже, когда вы выздоровеете, — ушла от ответа я.
— Значит, шанс есть. Спасибо. Мы будем стараться, — последнее он произнёс в зевке и фактически на грани яви со сном. Мне оставалось лишь вздохнуть, положить его свесившуюся руку на кровать, поправить одеяло и оставить больного отдыхать. А когда я поднялась, встретилась взглядом с внимательно за мной наблюдающим Фростом.
— Ну что?
— Брат вам нравится.
— Не больше вас, — не стала я давать прямой ответ, ведь и сама с ним не определилась. Слишком мало времени прошло с тех пор, как мы стали разговаривать относительно нормально, пусть и по делу постоянно.
— Я вас не понимаю, — прозвучало как капитуляция.
— И не надо. Просто примите как есть. А пока спите и выздоравливайте. А о наших дальнейших отношениях мы поговорим потом.
Какое-то время мы просто молчали, а потом он действительно уснул. А я наконец-то занялась делами, но у меня это плохо выходило. Поэтому пришлось всё-таки уйти в кабинет, куда можно пригласить нашу новоиспечённую парочку.
На следующий день Низак полностью вывел яд из тела Милона и разрешил Фросту вставать, но придерживаться определённого питания. Последнее я взяла на себя. Конечно, он сразу же отправился в кабинет. Выгнала я его отдыхать только сильно после обеда, предварительно накормив.
— Вы так и будете теперь заставлять нас есть? — спросил Фрост.
— Не вас, а только тебя. Милон ест нормально. А вот ты постоянно пропускаешь обед. Так что да, если понадобится, буду приходить к тебе каждый обед и портить аппетит своим присутствием.
— С чего вы взяли, что портите мне аппетит?
— А давайте уже определимся, — вздохнула я. — Сначала ты называл меня на «ты», теперь почему-то на «вы». Нам так никогда отношений не построить.
— Но и ты, — спокойно перешел он на более простое обращение, — раньше обращалась ко мне на «вы», теперь на «ты».
— Тогда я только очнулась в новом мире, новом теле, замужней, как оказалось. И вы короли. Грубо говоря, вы мне были чужие. На «ты» я обращаюсь только к близкому кругу лиц.
— Я стал близким кругом?
— Да. Фрост тут на днях пытал меня по поводу причин. — Он что-то хотел возразить, но я подняла руку. — Не надо. Дайте мне договорить. Вы не поняли моих мотивов. Может быть, их поймёт Милон.
Дальше я рассказала о разговоре с Богиней, пока они были ранены.
— Ты спасла нас, — выдохнул Милон, — значит, мы небезразличны тебе?
— Сначала вы оба, — я посмотрела на каждого из них, — закрыли меня собой. Вы спасли меня. Я вас. Мы квиты. Но сейчас не об этом. Фрост не понял моих мотивов. Действительно, я обдумала тот вариант, что нарисовал Фрост. И должна согласиться, что он был неплох. Только для меня неприемлем. Я не смогла бы стать счастливой, зная, что вы погибли за это.
— Но…
— Фрост, просто примите это как факт, — жёстко остановила я его, — вот такая я. И всё на этом.
Горничный как раз дал мне передышку, принёс чай со сладостями. Пока он быстро накрывал столик, висела напряженная тишина. Оба мужчины были серьёзны и не сводили с меня глаз.
— И что дальше?
— А дальше, — вздохнула я, — дальше предлагаю знакомиться, управлять страной, общаться, обедать вместе, например. Со временем мы привыкнем друг к другу, станем ближе, а там уже посмотрим. Если вы не против, конечно.
— Мы за, — почти подпрыгнул Милон. — Свидания?
— И они тоже, — улыбнулась я. — Только давайте сразу договоримся: всё в меру. Сразу с наскоку ничего не выйдет. Нам всем это нужно.