Ублюдок.
— Как ты думаешь, сколько ей лет? — тихо спрашивает Доминик, пока мой отец, Дон Рубен и Петро-мудак-Огаст обмениваются любезностями, хотя ясно, что воздух сгущается от напряжения.
— Она никак не может быть старше восемнадцати, — говорю я. — Зачем ему понадобилось приводить ее? — Девушка стоит в стороне, опустив глаза и ссутулив плечи. — Очевидно, что она не часть нашего мира.
— Мне это не нравится, — говорит Доминик.
— Мне тоже.
Открывается дверь, и входит Дон Витале Венанци со своим младшим боссом и старшим сыном Алессандро.
— Фрэнки, ты хорошо выглядишь, — говорит Алессандро, подходя для поцелуя.
— Ты тоже, Алессандро. Давно не виделись. — Я поворачиваюсь к его отцу и вежливо киваю. — Дон Витале.
— Фрэнки. — Он подходит и, как обычно, целует меня дважды. — Ты растишь здесь акулу, Мартино, — говорит он папе непринужденным тоном.
— Женщин не следует показывать, — ворчит Петро. — Они хороши только для одной вещи.
У папы отвисает челюсть, и я не могу сдержать стон раздражения.
— Лео, — зовет папа официанта. — Граппа.
— Да, сэр, — отвечает Лео и спешит обратно на кухню.
Отлично, мне придется сдержать свое желание убить этого пьяного сексиста Петро.
— Витале, ты не привел Майкла или Габриэля? — спрашивает Петро.
— Нет, — коротко отвечает Витале.
— Ладно. — Петро поворачивается и зовет свою дочь. — Елена. — Она послушно бросается к нам. Ее поза не изменилась, голова опущена, и она выглядит так, словно пытается замкнуться в себе. — Алессандро, тебе нужна жена. — Петро обхватывает своими толстыми пальцами ее предплечье и тянет к Алессандро. — Она чистокровная и хороша для размножения.
Смотрю на папу и прошу его сказать что-нибудь, потому что если он этого не сделает, то сделаю я. Папа качает головой, заставляя меня замолчать, прежде чем я оторву от нее руку Петро и засуну ему в гребаную задницу.
— Твоя дочь прекрасна, но не для Алессандро, — Витале явно не впечатлен предложением Петро так же, как Доминик и я.
— Она чиста, — настаивает Петро. — Отведите ее к врачу, чтобы ее осмотрели. — Он толкает Елену к Алессандро. Бедняжка дрожит от страха. Мое сердце бешено колотится в груди, и я готова убить этого ублюдка.
— А как насчет тебя, Фрэнки? Ты хочешь ее?
— Я смотрю на Петро тридцать секунд. Мои губы сжаты в тонкую линию, и я не моргаю. Петро усмехается и толкает дочь себе за спину.
Что за кусок дерьма. Он стал бы сутенером своей дочери только для того, чтобы заключить союз с другой семьей.
— Граппа, — объявление Лео прерывает кипящий во мне гнев. Он разливает первую бутылку во все бокалы, оставляет вторую и удаляется на кухню.
Я опрокидываю бокал и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на девушку. Она покусывает нижнюю губу и отступает назад, в то время как ее отец весело смеется и делает глоток за глотком.
К счастью, начинается собрание, и отец забывает о девушке. Но в глубине души я уже планирую его смерть.
— Как ты можешь вести дела с этим животным? — спрашиваю папу, когда мы остаемся одни в ресторане.
— Потому что, если мы этого не сделаем, он не даст нам доступ через Луизиану.
— Убей его и забери территорию.
— Фрэнк, тебе нужно вести себя хладнокровно. — Папа поворачивается ко мне лицом и нежно проводит руками вверх и вниз по моим предплечьям. — Ты мой младший босс, но еще не дон. Тебе нужно успокоиться и позволить мне контролировать ситуацию. Я знаю, что делаю.
— Однако то, как он обращался со своей дочерью, это неправильно.
— Он хочет выдать ее замуж, чтобы создать скрепляющий союз. Он знает, что без нас и Сакко у него проблемы.
— Тогда какого хрена мы с ним ведем дела?
— Потому что, если он готов привести собственную дочь на подобную встречу, то является безжалостным и опасным. — Я качаю головой и отворачиваюсь, чтобы посмотреть в сторону. — Кроме того, у нас есть семья Скала, которая захватит территорию Огаста, и они даже хуже, чем враг, которого мы знаем.
Я глубоко вздыхаю и качаю головой.
— Так что, в принципе, лучше быть в постели с дьяволом, которого мы знаем.
Папа фыркает, поворачивается и натягивает пиджак.
— Скала — это токсичный торнадо. — Он застегивает пиджак и направляется ко мне. — Огаст предложил мне девушку.
Я морщу нос и внутренне противлюсь этой мысли.
— Ты годишься ей в дедушки.
Папа издает гортанный смешок.
— Если ей восемнадцать, то это хороший возраст.
— Ты не женишься на ней.