Роум перестает ходить и смотрит в окно. Его челюсть сжимается, прежде чем расслабиться на выдохе.
— Я знаю, что означает этот образ жизни, Фрэнк, это просто… — его голос прерывается, когда он проводит руками по густым волосам. — Слыша тошнотворный треск раскалывающегося черепа… — Роум стонет и закрывает глаза. — Это было тревожно. — Он глубоко вдыхает и смотрит на меня. — Станет легче?
— Если да, то это значит, что ты такой же чокнутый, как и я.
— Я не мог уснуть прошлой ночью. — Темные круги у него под глазами свидетельствуют об этом. — Это снова и снова прокручивалось у меня в голове. Когда я увидел, как ты убила парня осколками бокала… — Он пожимает плечами. — Это было даже близко не так ужасно, как вчера. Как ты спишь?
— Как мертвая, — честно отвечаю я. Секс был бы идеальным завершением ночи.
— Сделай мне одолжение.
— Какое?
— Заранее предупреди меня, когда следующая смерть будет такой ужасной и жестокой.
— Наверное, мне следовало начать с чего-то попроще. Пуля между глаз, а не сковородка по затылку.
Роум снова возвращает взгляд в окно, но при этом усмехается.
— Это не те разговоры, которые ведут нормальные люди, Фрэнк.
Я смеюсь.
— Определи нормальность, Роум. Потому что, по сути, то, что я разобралась с этими двумя ублюдками, означает, что они больше никогда никому не навредят.
Плечи Роума опускаются, он прислоняется к стене, все еще глядя в окно. Меняется вся его поза, возможно, меняется и мышление.
— Если ты это видишь так, может быть, иметь кого-то, кто очищает мир от мусора, не так уж плохо.
— Вот это дух. — Я подхожу к нему и хлопаю рукой по плечу. — Просто называй меня судьей, присяжным и палачом. — Я смеюсь про себя, выходя из его комнаты. — Я голодна. Спускайся на ужин.
— Буду там через минуту.
Я оставляю дверь открытой и спускаюсь в столовую, где уже сидит Джи и ждет. Майя высовывает голову из кухни и хмурит брови, когда видит, что Роум отсутствует.
— Он скоро придет, — отвечаю я на ее незаданный вопрос. Она улыбается, прежде чем вернуться на кухню. — Есть проблемы после вчерашнего?
— Ни одной. Двое солдат обосрались. Я пошел к ним, после того, как разобрался с евнухом, и они не могли перестать говорить о тебе и о том, почему ты хотела, чтобы они это увидели. Но, если честно, я думаю, что у них на тебя стоит.
— Я горячая, почему бы и нет?
— И к тому же такая скромная, — саркастически отвечает Джи.
Я откидываюсь на спинку стула и смеюсь.
— Что смешного? — спрашивает Роум, входя в столовую.
— У твоей сестры есть чувство юмора, — говорит Джи.
— У меня больше одной сестры? — добавляет Роум с игривостью.
— Эй, — огрызаюсь я с улыбкой. — У меня отменное чувство юмора. Буквально на днях я прострелила шины губернатору и сказала ему, что у него есть час, прежде чем выпущу собак.
— Что ты сделала? — спрашивает Роум, его голос дрожит от шока.
— Кстати, о губернаторе, ходят слухи, что кто-то хочет, чтобы он ушел с поста, — говорит Джи.
Майя входит в столовую с подносом фаршированных перцев и ставит его в центр стола.
— Что? — Я отодвигаю тарелку и наклоняюсь вперед. — Я тоже хочу, чтобы он ушел с должности, чтобы мне не беспокоиться о своих поставках через доки.
— Чтобы он насовсем ушел, Фрэнк. — Джи тянется через стол за перцем.
Я протягиваю руку и хватаю поднос.
— Кто?
Джи стонет и убирает руку.
— Я не знаю всех подробностей, просто кто-то хочет, чтобы он убрался, и есть план избавиться от него.
— Когда это произойдет?
— Я не знаю, — разочарованно отвечает Джи. Я вскакиваю со стула с такой силой, что стул опрокидывается. — Куда ты идешь? — Джи встает, чтобы пойти за мной.
— К нему домой.
— Какого хрена? — спрашивает Джи, следуя за мной.
Я останавливаюсь перед дверью и поворачиваюсь к Джи.
— Я же говорила. — Поднимаю руку, указывая на него. — Никто не тронет Джереми.
Джи отступает, поднимая руки в знак капитуляции.
— Как скажешь, босс. — Он спешит вперед и кричит: — Я попрошу Дарио подогнать машину.
— Эй, — говорит Роум, догоняя меня. — Вы с политиком вместе?
— Что? — Я кладу руку на предплечье Роума, останавливая нас у двери.
— Вы вместе? — повторяет он, понизив голос и убедившись, что никто не слышит.
— Нет, мы не вместе. И даже если бы и были, это не твое дело.