— Ты убила его? — спрашиваю её.
15-я выгибает бровь, когда на ее губах появляется медленная ухмылка.
— У тебя есть яйца, Фрэнк. — Она оглядывает меня с ног до головы. — Нет, я этого не делала.
— Ты знаешь, кто это сделал?
— Нет.
— Я заплачу тебе, если ты найдешь того, кто нажал на курок.
Она качает головой и усмехается.
— Что это с вами, доны, которые хотят, чтобы я была гребаной нянькой? — Она расправляет плечи. — Мне убить его?
— Нет, я хочу знать, кто отдал приказ.
15-я делает шаг назад.
— Позвони мне, когда захочешь, чтобы я кого-нибудь убила.
— 15-я. — Я делаю шаг вперед, чтобы схватить ее за руку. 15-я останавливается и, не поворачивая головы, смотрит вверх, затем снова на меня. Я слышу жужжание дронов и знаю, что 15-я готова уничтожить нас всех. Она сделает это и не потеряет ни минуты сна. Дело в том, что я тоже готова уничтожить ее. — Между нами нет вражды.
— Продолжай в том же духе, — предупреждает она.
— Найди того, кто убил моего отца, получи информацию, а затем делай со стрелявшим все, что захочешь.
— Теперь мы говорим на моем языке.
— Оплата? — спрашиваю я.
Она переводит взгляд на Джи, затем снова на меня.
— По двойному тарифу. — Ее ухмылка говорит мне все, что нужно знать. Она уважает меня за то, что бросила ей вызов, но я должна заплатить цену в два раза больше, потому что посмела бросить вызов ей.
— Когда я получу информацию?
— Сначала пятьдесят процентов вперед.
Я смотрю на Джи и даю ему согласие на перевод денег. Когда он поднимает взгляд, то подтверждающее кивает мне.
— Готово.
— Как только получу информацию, я свяжусь с тобой. — Она делает шаг назад, в темноту. Дроны продолжают висеть по крайней мере еще минуту. И когда дроны исчезают, я знаю, что 15-я тоже.
Я возвращаюсь к Джи, который открывает для меня дверь машины. Проскальзываю внутрь и жду, пока Джи сядет. Дарио заводит машину и направляется домой.
— Не стоит ссориться с человеком, который нам нужен, — предупреждает Джи.
— Я с ней не ссорилась.
Джи проводит рукой по своим густым волосам цвета соли с перцем, затем щипает себя за переносицу.
— Ты должна быть осторожна, Фрэнк. 15-я — наемная убийца, ей насрать, даже, если она всадит тебе пулю между глаз. Это ее работа, и ты не можешь позволить себе злить ее.
Я кладу руку на бедро Джи и нежно сжимаю.
— Поверь мне, все в порядке.
Он смотрит на Дарио, затем на меня. Его челюсть сжата, а глаза потемнели от ярости.
— Будь осторожна.
Джи прав, я была зла, когда подошла к ней, но потом между нами возникло понимание. Что-то такое, чего я никогда не видела, чтобы она дарила моему отцу в прошлом.
Я даю нам несколько минут посидеть в тишине, прежде чем говорю: — Пусть ребята будут готовы к распределению оружия.
Ноздри Джи раздуваются, но он переводит дыхание и успокаивается.
— Ты хорошо договорилась о цене на Барретты, — говорит он о нашей встрече с Пейсом ранее. — У нас уже есть новые покупатели, которые хотят их.
— Кто?
— Один из небольших картелей на юге обратился к нам и попросил две тысячи единиц.
— Кто они? — Джи говорит название, и они производят на меня впечатление. — Они скоро перестанут быть маленькими картелями. Мы могли бы с ними работать.
— Нет, — я качаю головой. — Мы ничего у них не купим.
— Это полезно для деловых отношений, Фрэнк.
— Нет, — говорю я твердо. — Они занимаются торговлей людьми, а я это ненавижу.
— Я думаю…
— Мы закончили, — говорю я и поворачиваюсь, чтобы посмотреть в темноту.
Я буду продавать им, но у них нет ничего, что меня интересует. И это окончательное решение.
— Что тебе нужно, чтобы мы могли похоронить отца? — спрашивает Роум, когда я выдвигаю стул, чтобы сесть завтракать.
— Все, — говорю я, ища Майю. — Майя, — зову своего повара.
Майя входит в столовую с кофе в руках.
— Доброе утро, — говорит она тихим голосом, ставя чашку передо мной. — Завтрак, мэм?
— Да, спасибо. — Я беру чашку и делаю глоток. — Папа в подвале, — говорю Роуму.
— Разве он не должен быть в городском морге? — Роум откусывает от своего тоста.
— Если эти ублюдки доберутся до папы, они разорвут его на части.
— Он мертв, Фрэнк. Что они могут с ним сделать?
— Мне все равно. Доктор был здесь, и свидетельство о смерти уже готовится. Папу проводят со всеми почестями, как он того заслуживает.