— Аля, я слышала, что блузки с юбкой нельзя, или мне это кажется? Но, то, что нужен или шарфик, или платочек на голову — это точно.
Открыв шкаф, мы не стали рисковать и выбрали однотонное платье с длинным рукавом. Во второй половине большого шкафа стали искать платок или шарфик, чтобы покрыть им голову Людочки.
Да, это не нынешние шкафы-купе. Массивный, сделанный из шпона карельской берёзы, с множеством полок и выдвижными ящиками разных размеров, шкаф на красивых гнутых ножках, как великан возвышался в просторной светлой комнате. Аля с трудом выдвигала ящички, предназначенные для различных вещей. Предпоследний ящик и самый нижний никак не хотели выдвигаться. Она дернула предпоследний, и он выскочил из шкафа совсем. В нём лежало то, что мы искали: косыночки, платочки, шарфики. Мы выбрали подходящий шелковый однотонный шарф. Сидя на корточках, я попыталась правильно вставить ящик обратно в деревянные пазы, но мне никак не удавалось попасть в них. Вместо пазов он попал ниже и ударился о стенку шкафа. Я опять вытащила его, но у меня так затекли ноги, что находиться на корточках уже не было сил. Поднявшись вместе с ящиком, я позвала участкового, который ходил по квартире, рассматривая обстановку, картины на стенах и дорогую посуду, в красивых горках.
— Товарищ участковый, подойдите, пожалуйста, — крикнула я, поворачиваясь к нему вместе с ящиком.
Он подошёл к двери комнаты и удивлённым взглядом стал пристально смотреть на то, что я держала в руках.
— Помогите вставить его обратно, я все ноги отсидела, тяжёлый…
— А что это с него сыплется? — удивлённо спросил участковый.
Я отодвинула руки в сторону, желая посмотреть на тыльную перекладину ящика, куда так упорно вглядывался участковый, но вместо этого увидела, как с него мелкими перламутровыми шариками сыплется ртуть. В ужасе я машинально бросила ящик на пол. От него маленькими брызгами разлетелись блестящие капли.
— Забирайте вещи и покиньте помещение, — скомандовал полицейский.
Схватив шарф и платье, мы прошли в коридор. Пока молодой капитан искал понятых, пока мы ждали опергруппу, вызванную им, и пока мужчина в штатском заполнял какие-то бумаги, мы ждали, когда он напишет объяснение о находке, в котором мы должны были расписаться. Прошло часа два-три.
— Вы понимаете, что это убийство? — спросила я мужчину в штатском.
— Это вы о чём? Ваша подруга погибла в автокатастрофе, — спокойно ответил он мне.
— Это вы о чём! Это же очевидно, что её кто-то долго и планомерно травил ртутью! Надо дело заводить и искать убийцу. И ещё надо проверить, почему произошла эта авария. Машина у неё была в полном порядке, и она за день до убийства выезжала на ней. Мы все свидетели!
— Это не ко мне. Если заведут дело, все вопросы к следаку. Вы свободны, — отчеканил он. Потом глянув на меня, произнёс, — не мешайте, гражданка. Сами себя задерживаете! Дайте дописать спокойно.
— К следаку? Следователю что ли? — уточнила я неизвестную доселе мне терминологию, — даже не сомневайтесь! Обращусь, ещё как обращусь! А то вам милиции лишь бы человека закопать, и дело шито-крыто! — глядя на его спокойствие, во мне стала подниматься буря возмущения.
— Не милиция, а полиция, — подлил масло в огонь, тихим замечанием участковый.
— Это чёрти что! Названия поменяли, полицейские, понимаете ли, ещё бы жандармами назвались! Суть прежняя осталась!
— Дамочка, успокойтесь, — безразличным тоном стал останавливать меня мужчина в штатском костюме, — всё, распишитесь вот здесь.
— И не дамочка, дамочку нашёл! — Алевтине, легонько подталкивающей меня в спину, наконец, удалось закрыть за собой дверь квартиры. Взбудораженная безразличием молодого полицейского, я забыла, что в доме существует лифт и стала спускаться по высоким ступеням лестничного пролёта с третьего этажа, всё время, оглядываясь в сторону квартиры Людмилы и громко возмущаясь при этом.
— Дамочку нашёл! Я тебе покажу, какая я дамочка!
Добравшись до первого этажа, я увидела консьержку, вышедшую из своего закутка и удивлённо смотревшую на меня:
— Нет, вы слышали! — обратилась я к пожилой женщине, словно уже давно была с ней знакома, — скажите, когда это прекратится? — говорила я, ей показывая рукой в сторону лестницы, — женщину молодую убили можно сказать, а им хоть бы хны!
— Ой, какой ужас! Людочку всё-таки убили! — прикрыв рот рукой и горестно качая головой, воскликнула консьержка.
— Пусть ка-па-ют! — громко ответила я ей, — легонько хлопая старушку по плечу, словно это она должна была срочно найти лопату и бежать что-то копать, чтобы найти убийцу, — в нашей стране просто так ничего не происходит! А тут наследство ого-го! Слава Богу, на дворе не девяностые!!! — крикнула я в сторону лестницы, надеясь, что участковый всё-таки меня услышит.
— Я вас всех достану! — крикнула я напоследок, выходя на улицу, и со всем своим южным темпераментом с силой захлопнула входную дверь подъезда.
— Маргарита Сергеевна, я так испугалась! — растерянно посмотрела на меня Алевтина.
— А ты Алечка, ничего не бойся! Я их всех достану, паразиты этакие!
Пожав плечами, и не понимая, кого я достану и чего ей не бояться, Алевтина засеменила за мной, всё время повторяя:
— Какой ужас, какой ужас!
Меня тяжело вывести из себя, но когда это кому-то удаётся, то ему становится, очень жаль, что зажёг фитиль неизвестной бомбы. Взрыв получается разрушающий. Сев в машину я вцепилась за руль, чтобы не было видно, как дрожат мои руки от переполняющего организм гнева.
— Вы будете? — спросила Аля, придерживая тонкую коричневую сигаретку уголком рта и протягивая мне пачку с сигаретами, второй рукой пытаясь чиркнуть зажигалкой.
— И не кури у меня в машине! — вдруг я выхватила сигарету у неё изо рта. Алевтина так и осталась сидеть с удивлённо вытаращенными глазами и поднятыми руками вверх. В одной руке держа пачку с сигаретами в другой зажигалку. Увидев её растерянный вид, я вдруг рассмеялась, упав головой на руль. Потом обняв, бедную перепуганную Алевтину стала её успокаивать:
— Алечка, родная, прости меня дуру старую! Я, когда в бешенстве себя не помню.
— Какая вы старая? — отойдя от испуга, захныкала Алевтина, уткнувшись мне в плечо.
— Ой, милая! Какая никакая, а уже пенсионерка!
— Маргарита Сергеевна, а как же Ники? — перестав всхлипывать, спросила меня Аля.
— Бывший муж Людмилы из Питера? Да, надо позвонить ему. С Питера поезда часто прибывают, может ещё успеет на похороны. Слушай у меня времени сегодня в обрез, может, ты созвонишься с ним?
Успокоившись, мы нашли в записной книжке Люды номер телефона Никиты. Алевтину я довезла до парикмахерского салона и поехала покупать сувениры отцу Михаила.
Завтра день похорон. Девочки взяли на себя организацию погребения, а я поминки. Купив фотоальбом с видами Москвы и большой красивый бокал для чая с блюдцем с картинкой Кремля и Красной площади для Мишиного отца, я поехала в кафе договариваться о проведении поминок.