— Ритуль, приедем обо всём поговорим. У меня к тебе есть одна очень большая просьба и серьёзный разговор, только об этом после торжества.
Еле сдерживая себя от вопросов, разговаривая на житейские темы, свернув с трассы и проехав ещё несколько километров по весенней разбитой дороге, я остановила автомобиль около небольшого деревенского магазина. Поздоровавшись с приветливой хозяйкой Галиной — всегда знающей последние новости в округе, мы подошли к прилавку.
— С новым сезоном! Как торговля, Галочка? Что новенького? — осыпала я её вопросами, сама в это время, разглядывая содержимое прилавков и витрин.
— С приездом Маргарита Сергеевна! Людмила Викторовна, извините, я вас не узнала, — смутилась продавщица, — на отдых приехали или на выходные? — осведомилась Галя, стараясь скрыть удивление, увидев сильно изменившуюся Людмилу.
— Лично я, всё, на вечный покой, Галочка! Решила пополнить ряды наших пенсионеров.
Я старалась отвлечь словоохотливую продавщицу и не дать ей возможность задать Людмиле лишние вопросы.
— Почему так грустно? Вы радоваться должны! Например, я не дождусь, когда на пенсию выйду, — мечтательно произнесла Галина, но тут, же нахмурив симпатичное личико, серьёзно спросила меня, — вам не будет здесь страшно одной-то?
— А чего бояться? Забор у нас крепкий, в лесу волков не замечали, — улыбнулась я ей, — а охотников я не боюсь. Я женщина свободная, молодая ещё пенсионерка.
— Так-то оно так. Но всё равно, — как-то загадочно ответила мне Галя.
— А чего так? Что случилось? — спросила Люда.
— Да вроде и ничего не случилось, но пенсионеры наши, как-то подозрительно быстро стали умирать. Да, ещё новые странные люди появились.
— С чего это они странные? А кто умер, да ещё странно?
— В том и дело, — почему-то тихо стала говорить нам Галя, — крайний дом с того конца деревни, ещё в прошлом году кто-то купил. А потом, помните старичок такой жил, всё на велосипеде ездил. Так вот, ездил он, ездил да вдруг взял да помер.
— Галочка, со старичками, даже с теми, кто увлекается велоспортом, в принципе такое случается. Он хорошо выглядел. Но, кажется, годков ему было достаточно много, — резонно отметила я ей.
— Да всё понятно! Дело в другом. После похорон приехал единственный сын покойного, а в доме новый хозяин. Он возмущаться, а ему новый сосед по даче, показал нотариально заверенную на него дарственную на участок. Сын кинулся, в контору, в суд — всё чисто. Подарил отец дачу новому хозяину. Вот как!
— Ой, Галочка, это называется семейные разборки. Мало ли какой сын, мало ли кому подарил и за что. Может, за какие-то услуги. Всякое бывает.
— Бывает-то оно, конечно, всё бывает. Но осенью умер Соловьёв — сосед этого пенсионера. Там родственники стали по судам бегать, потому, что и эта дача подаренной оказалась новому хозяину. Его дом, конечно, доброго слова не стоил. Но всё-таки, какая никакая собственность. Земля по нынешним временам в цене. А новый хозяин дворы-то, все три взял и объединил! Забор-то высоченный поставил ого — го! На три участка! Чуть ли не пол деревни охватил! Представляете территория, какая? Захват земель идёт! Точно я вам говорю!
— Галочка, ну, какой захват! Полно вам! — наперебой с Людой, пытались мы успокоить Галину.
Сделав незначительные покупки, мы распрощались с Галиной и пошли к выходу, но увидели, что в магазин вошёл тучный, пожилой человек. В его руках была красивая дорогая трость. За ним показался детина с лицом как у героев популярных криминальных боевиков — кирпич в квадрате. Мне показалось, что это охранник незнакомца. По выражению Галиного лица, мы поняли, что это и есть наши новые соседи.
— Доброго здоровьица всем, — сказал толстячок каким-то неприятно льстивым голосом. Шедшая впереди меня Люда обернулась и удивлённо посмотрела на него. Ответив на приветствие, мы вышли из магазина. Я села за руль, а Люда замешкалась. Поставив пакет с покупками в салон, она вдруг вспомнила, что забыла что-то купить и вернулась обратно.
— Тебе плохо? — спросила я вернувшуюся подругу.
Увидев испуганно задумчивое выражение лица, на котором как-то потускнели и без того грустные глаза, я была готова немедленно отвезти её в больницу, — Людка, что с тобой? Может врача?