— Откройте, именем короля! — приказал один из швейцарцев. — У меня поручение к вашему господину.
Лабонн открыл и упал, сраженный кинжалом. Убийцы проникли в дом, оглашая его грозными криками. Стали сбегаться слуги… Когда Колиньи, еще спавшего в своей комнате на втором этаже, разбудили выстрелы аркебуз, на лестнице и в узком коридоре уже кипел бой. Он встал, сбросил с себя ночную одежду. В спальню набилось несколько верных друзей, среди них Амбруаз Паре, который закрывал дверь на ключ. Перед дверью быстро воздвигли баррикаду.
— Монсеньор, — вздохнул пастор Мерлен, — это Господь Бог призывает нас к Себе!
— Я уже давно приготовился к смерти, — заявил адмирал. — А вы, все, кто может, спасайтесь, меня вам все равно не защитить. Я вверяю свою душу милосердию Божьему.
Противу сердца, друзья Колиньи подчинились его приказу и успели выбраться на крышу дома, когда дверь спальни разлетелась в щепы под тяжелыми ударами топоров и рогатин. История сохранила нам имена двух наемных убийц, представших лицом к лицу перед адмиралом: Пикар Артен и Ян Симанович, чех из Богемии, по кличке Бем.
— Это ты, мошенник, адмирал? — спросил сей последний.
— Молодой человек, — ответил Колиньи, — ты должен был бы испытывать почтение к моей старости и к моим ранам.
Бем нанес ему смертельный удар рогатиной, затем, вместе с другими наемниками, жертву прикончили кинжалами.
В нетерпении вышагивая перед домом, герцог де Гиз осведомился:
— Бем! Неужели еще не кончили?
— Уже, монсеньор!
— Очень хорошо, вышвырните его в окно!
Гиз едва успел отскочить, как к его ногам с глухим стуком упало грузное тело адмирала. Герцог наклонился, достал носовой платок, оттер кровь с лица трупа и выпрямился с улыбкой на губах. Он, адмирал! В этот самый момент прибыл посыльный от герцога Анжуйского. В последнюю минуту брат короля, внезапно «объятый ужасом и страхом», распорядился не предпринимать ничего, что угрожало бы жизни адмирала. Королева Екатерина, если верить ее сыну, также испугалась «страшных беспорядков, которые могут разразиться вослед».
Увы, было уже поздно.
Теперь, когда непоправимое свершилось, некуда было отступать: час чудовищной резни пробил. Генрих де Гиз с презрением отшвырнул труп ногой. Несколько помешавшихся от крови убийц набросились на полуголое тело и принялись отрезать клочки мяса, для сувениров. Забальзамированную голову адмирала отошлют папе в горшке с медом… как наглядное доказательство. Обвязав веревкой окровавленный и изуродованный труп, его по камням мостовых дотащат до виселицы Монфокон.
Колокол церкви Сен-Жермен-л'Оксерруа продолжал звонить беспрестанно. В течение многих часов этот заунывный звон сопровождал дикую резню.
А что же Генрих?
В это почти невозможно поверить, но после ночи, проведенной в оживленной беседе, супруг Марго находился в двух шагах от дома адмирала, на улице Астрюс, прямо напротив Бурбонского дворца, и, совершенно не ведая о происходящих в городе событиях, предавался игре в мяч со своим кузеном Конде… Их затянувшуюся партию прервало появление королевской стражи.
Король Карл требовал их обоих к себе.
Проходя по Квадратному дворику Лувра, Генрих заметил человек тридцать гугенотов, среди них и своего наставника Шарля де Лавардена. Их только что арестовали, и они попытались проследовать за своим господином, но охранники преградили им путь.
— Прощайте, друзья, — крикнул все понявший мгновенно Генрих, так как и его уводили вместе с Генрихом де Конде. — Бог весть, увидимся ли еще?
Карл IX из окна наблюдал за умерщвлением собранных во дворе «безбожников». Когда ввели принцев, он повернулся к ним и произнес:
— После того как войны, которым подверглось мое королевство, переполнили чашу наших страданий, я наконец нашел выход, способный положить конец любым поводам для беспорядков: я отдал приказ расправиться с адмиралом, на котором лежит вина за бессчетные подстрекательства к мятежам, и применить те же методы ко всем еретикам в городе, от которых исходит крамола. Я хорошо помню все то зло, которое причинили мне вы, а вы его причинили не меньше адмирала.
Отдаст ли он приказ убить их? Король был в таком гневе, что ждать от него можно было чего угодно.
— Однако, — продолжил Карл IX, — чтя королевскую кровь, которая течет в ваших жилах, и принимая во внимание ваш юный возраст, я искренно хочу забыть прошлое, но лишь при условии, что вы сами исправите свои ошибки, доказав мне свою преданность и послушание, и что вы оба вернетесь в лоно нашей матери Римской церкви — ибо в будущем в моем королевстве будет существовать только одна религия: религия королей, которые предшествовали мне на троне. Но если вы не намерены проявить послушание, то лучше об этом сказать сейчас же, ибо в этом случае вас ждет такое же наказание, какому подвергаются сейчас ваши сообщники еретики! — Обедня, смерть или Бастилия? — выкрикнул король.