К счастью, как заметил Пьер де л'Этуаль, война влюбленных «была всего лишь огоньком, вспыхнувшим в соломе и так же быстро погасшим…». Но Марго от нее настрадалась, и не случайно это признание в письме Сибилле: «Я не стану вам даже говорить, сколько горя и скорби выпало на мою долю».
В субботу 20 ноября 1580 года в Перигоре, в городке Флекс, было подписано перемирие, и успех этот был в решающей степени предрешен посредничеством Анжу. К великому удовольствию Генриха Наваррского Арман де Бирон был заменен маршалом де Матиньоном. В новом документе были подтверждены положения предыдущего пакта, подписанного в Нераке. Но главное достижение гугенотов: гарантия на выделенные им зоны безопасности была продлена до шести лет вместо шести месяцев. Правда, при условии, что они — «мирно и послушно» — вернут королю Франции город Кагор.
Генрих III и Екатерина потребовали, чтобы Марго вернулась в Париж, дав понять, что не менее желателен и приезд короля Наваррского. Однако с финансами было крайне туго. Несмотря на то, что Маргарита продала канцлеру Пибраку за тридцать тысяч ливров свой парижский особняк, отель д'Анжу, находящийся недалеко от Лувра и «расположенный на виду». Вообще-то она не раз уже прибегала к кошельку Пибрака, но деньги улетучивались слишком быстро… Поэтому так кстати оказались пятнадцать тысяч экю, присланных сестре Генрихом III с ее дворецким Монике.
Пополнив свою шкатулку, Маргарита еще и потому обрадовалась возвращению в Лувр, что вместе со всем ее двором принуждена была уехать и ее фрейлина Франсуаза де Монморанси-Фоссе. Неутомимый Генрих Наваррский, когда его любимица окажется далеко, наверняка найдет себе замену, которая, как надеялась Марго, по крайней мере не будет настроена к ней враждебно. Екатерина поддержала дочь, но при этом у нее возник тайный план: зять наверняка увяжется в Париж за женой и крошкой Фоссез. А последняя стала послушным орудием королевы-матери. Сколько задних мыслей вынашивалось в головах той и другой партий!
29 января 1582 года король и королева Наваррские тронулись в путь, твердо условившись, что дальше Монтре-Боннен (это в нынешнем департаменте Вьенн) Генрих не поедет. В этом пункте, как и было условлено, Екатерина встретила дочь и зятя. В замке Ла Мот-Сен-Эре между ними вспыхнула дискуссия: королева-мать настаивала, чтобы зять ехал дальше, в Париж, однако хитрого короля Наваррского не так-то просто было заманить в приготовленную тещею западню. Он жаловался на свое правительство в Гиени, которое, как он говорил, недостаточно ему послушно. По его словам, было совсем не время оставлять его без присмотра и ехать в Лувр, как того желал Генрих III.
Итак, 31 марта 1582 года Маргарита уехала в Париж без Генриха. Он, надо думать, рад был отделаться от женщины, чьи вздохи предназначались не ему. Ведь у Маргариты все не шел из головы ее белокурый Шамваллон. Остальные для нее как бы не существовали! «Отсутствие привычных вещей, неудобства, стеснения лишь увеличивают мою любовь, так же как в более слабой душе, в сердце, охваченном пошлым желанием, они производят противоположный эффект. Вчера я заснула под бальную музыку, в комнате, полной самых галантных придворных; увеселения, предназначенные слуху и призванные вызывать совсем иные чувства, трогают меня примерно так же, как волны моря разбиваются о тверди скал».
Марго оказалась совершенно неспособной последовать совету, который когда-то выработала для себя самой: «Хотите перестать любить? Овладейте любимой вещью…». Шамваллон для нее — «мое прекрасное Все… единственное и прекрасное чувство, которое вечно будет царить в моем сердце».
Как только Маргарита оказалась в Фонтенбло, Генрих III, скрывая свои истинные намерения, стал домогаться у сестры, чтобы она пустила в ход все возможные средства, лишь бы добиться приезда ее мужа в Париж. Но после долгого обсуждения со своими вернейшими советниками, Дюплесси-Морне и Максимилианом де Бетюном, Генрих отказался покинуть Гиень под предлогом, что с его отъездом здесь могут возобновиться волнения. На самом деле он по-прежнему не испытывал доверия к Генриху III. Хотя Екатерина и написала ему: «Уверяю вас, мой сын любит вас так сильно, как только можно это выразить словами».