Второе письмо короля нисколько не смягчило жестокости предыдущего приказа. Напротив: «Что касается д'Обиака, то хотя он заслужил смерти, было бы полезно, если бы несколько судей учинили над ним процесс, чтобы мы всегда имели достаточно резонов обуздывать ее дерзости, ибо она (Маргарита. — А.К.) всегда будет высокомерной и хитрой». Зло его на сестру безмерно: «Чем дальше, тем сильнее я чувствую и понимаю, какой позор эта презренная принесла нам…».
Несчастного любовника Маргариты препроводили в Эгперс, что южнее Ганна. Что вменялось ему в вину? То, что он увез королеву на крупе своей лошади? Что в некотором роде устроил ее побег? Но разве не сама Маргарита его об этом просила? Что не признавал приказов командира Марзе, брата Линьерака? Или, скорее, что принял участие в одном из заговоров, сплетенных Генрихом де Гизом и Католической лигой? Но ведь все это тоже делалось по просьбе Маргариты…
Процесс был лишь видимостью судебного разбирательства. Несчастный д'Обиак был приговорен к смерти через повешение, как простолюдин, хотя и был настоящим дворянином.
На эшафоте, установленном на площади Сен-Луи, он страстно поцеловал муфту из голубого бархата, принадлежавшую Марго. Его повесили за ноги, и палач бросил его в наспех вырытую у подножия виселицы могилу, когда он еще дышал…
Сначала 21 октября 1586 года Маргарита была препровождена в Сент-Аман-Таланд, затем в замок Сен-Сатюрнен, наконец 13 ноября по приказу Генриха III была доставлена в неприступную крепость Юсон, посреди дикого Фореза, между Бриудом и Сент-Этьеном.
Глава XIV
«БРОСЬТЕ ЕЕ В ЗАМОК ЮСОН!»
Это опасное животное.
Маргарита уничтожена.
Ее взору открылась пугающая картина овернской твердыни — величественного замка Юсон, опоясанного кольцом гор. Едва проехали предмостное укрепление замка, огороженное толстыми стенами с тяжелыми воротами, как перед глазами выросла скала, на которую словно «наворочены» были один над другим три города, — этот вид чем-то напоминал папскую тиару. Сам же замок словно висел в воздухе: увенчанный величественным донжоном, он возвышался над тремя рядами стен, усеянных бойницами и двумя десятками зубчатых башен. В узком пространстве между бастионами то тут, то там были видны стрельчатые арки, в которые были вписаны въездные ворота. Стены усыпаны крестообразными амбразурами, вдоль них тянулись галереи с бойницами, выступающие парапеты, башенки с крышами, «острыми, будто лезвие турецкой сабли», и флюгера, которые, как и положено, скрипели…
Этот мощный замок, принадлежавший графу Овернскому, был построен в самом начале XII века на обрывистой вершине вулканического холма высотой 639 метров над уровнем моря — настоящая скала, возвышающаяся над равниной. Внезапным натиском англичане захватили эту крепость в 1371 году, но Дюгеклен отбил ее со второй попытки.
В этом орлином гнезде, куда, кажется, едва пробивались солнечные лучи, в цитадели, укрепленной Людовиком XI, Маргарите предстояло прожить около девятнадцати лет в качестве узницы — сначала брата и матери, затем — мужа. Последний, вдобавок, опозорил ее, заявив во всеуслышание:
— Не могу дождаться часа, когда моих ушей коснется весть о том, что кто-то взял да задушил эту королеву Наваррскую… Плохая женщина — опасное животное!
Но «опасное животное» снова взяла себя в руки. Ей всего тридцать четыре года, и первым делом она превратит во влюбленного воздыхателя своего тюремщика — коменданта орлиного гнезда маркиза де Канияка, мужчину невысокого роста, тщедушной наружности и, по свидетельству очевидцев, постаревшего раньше времени.
«Бедняга! — восклицает Брантом. — На что он рассчитывал? Содержать в заключении, в подчинении, в плену женщину, которая своим взглядом и своей красотой может на весь мир наложить такие узы и цепи, что избавиться от них посложнее, чем от каторжных! Само собой, маркиз был восхищен, покорен этой красотой…».
Действительно, Канияк восторгался руками Марго цвета слоновой кости и отдавал должное прочим ее прелестям, которые, надо признать, многие находили уже чересчур округлыми. Но комендант любил именно пухленьких женщин, к тому же перед ним была королева и сестра короля! Но не забывал честолюбец и о житейских своих интересах — он добивался от пленницы передачи ему в дар ее дома в Париже, известного как Наваррский дворец, а также земли в герцогстве Валуа, приносившей солидный доход. Все это, по словам Марго, были подарки «в знак Нашей вечной признательности за те услуги, что он Нам оказал…». По настоянию коменданта Марго подписала дарственные бумаги и отправила их председателю Парижского парламента Эннкену, но тайно дала ему же знать, что процедуру регистрации желательно растянуть до бесконечности…