- Расскажи мне о ней! - Вновь попросила королева. - Какая она?
- У неё волосы коричневые и гладкие, как шёлк, - увлечённо заговорил Карл - он никогда не заикался, разговаривая с матерью. - А волосы синие-синие, как небо осенью. Взгляд её такую радость рождает в сердце, что я сказать не могу, это такие глаза, мама... Они меня и ранят, и лечат, и всё в один миг. Я не могу рассказать, что со мной происходит, знаю только, что она и я - это одно, только она - это моя лучшая часть. Она чистая, откровенная, честная. Только такую женщину я могу любить, и только с такой женщиной я могу быть счастлив!
- А она? - Сдерживая слёзы, спросила королева.
- Она?.. Она обещала дать мне ответ, завтра, поздно вечером. Но я уверен, что она согласна! Я видел её глаза, я знаю, что она счастлива, и уверен, что это из-за меня. Боже, самое трудное - это сдерживаться и не подходить к ней до этого! Но я обещал ей, и хочу быть достойным её.
Королева, в душе которой шла мучительная борьба, едва не воскликнула: «Поговори с ней прямо сейчас, пока не поздно, и будь что будет!» - но, потянувшись к сыну, наконец заметила, как он ни скрывал, рану, вокруг которой уже успела покраснеть и опухнуть кожа, и испуганно ахнула:
- Что это?! Это же не в бою!
- Дрался на мечах с Олле. - Досадливо отмахнулся Карл.
- С Олле?.. Он посмел пролить королевскую кровь?!
- Это случайность, мама. На самом-то деле это я его ранил...
- А это что?!
- А это... Я, сам.
- Ты выгораживаешь его! Опять, как и в детстве! Но теперь это ему с рук не сойдёт...
- Мама, это сделал я сам! - Вскочил Карл. - И Олле за это ничего не будет! Я не позволю, потому, что вина моя! Я сам ранил его, и испугался, что он обидится на меня...
- Он?! - Зура тоже встала. - Он посмел бы затаить зло на своего принца?!
- Мама, мне не это нужно! Он мой друг, а не слуга! В конце-то концов, он ведь мой двоюродный брат, и я сам его ранил! Ты же знаешь, я его люблю...
- Да, знаю. - Слегка успокоилась королева. - Пусть лекарь посмотрит твою рану!
- Он уже смотрел. Это пустяк, царапина. - Карл поцеловал мать в щёку. - К завтраку звонят, мама.
- Подожду, - Зура уже овладела собой. - Обещай мне одну вещь!
- Что угодно, мама!
- Не говори ничего королю и Моргаузе, пока не получишь ответ твоей девушки.
- Но, мама! - Смутился и вновь насторожился Карл. - К чему это? Ведь я всё равно всё решил!
- Мне так будет спокойнее. Я понимаю, ты всё для себя решил, но я волнуюсь за твоего отца. Мне не по себе. Пообещай мне, сынок, успокой меня! Для тебя это ничто не значит, а мне будет легче...
- Хорошо. - Карл хмурился, но пообещал, полагая, что никакого вреда, в самом деле, от этого не будет. - Как хочешь... Хоть смысла и не вижу.
5.
Мэг вставала рано, по привычке почти всех людей того времени, и сразу начинала обычные свои дела: выпускала птицу, наливала воду животным в выдолбленную колоду, доила коз. Все эти дни она пребывала где-то в раю: двигалась и действовала на автопилоте, а сама грезила о том, что было, и ещё сладостнее - о том, что будет. Да, она нарушит обет... Но Карл ведь прав: она слишком молода для пострига, и не могла знать своё сердце, принимая его! И сколько она сможет сделать хорошего и правильного, став королевой, подумать только! Она будет помогать Карлу, как делают это все христианские государыни, примером своим, благотворительностью, пожертвованиями, конечно же, и помилованиями... Мэг, уносясь в мечтах уже бог весть, как далеко, убеждала диких людей, о которых говорили отец Марк и матушка Анна, добровольно принять христианство и покинуть лес и идолов... И всё это ради Карла, потому, что он затмил в её сердце всё и всех. Он не только сорвал первый поцелуй с её губ, он разбудил её сердце, душу и тело, до этого пребывавшие в девственном покое и неведении. Она просыпалась девочкой, а ложилась спать девушкой, и столько всего произошло за эти часы, что Мэг казалось, будто прошли годы, и она уже никогда не будет прежней... Она отдала себя Карлу сразу и вся, целиком, и пути назад для неё не было. Она не поверила бы и не захотела такого пути, не приняла бы его, её любовь была абсолютной и в чём-то роковой. Она была из тех цельных, чистых и простых натур, которые всё воспринимают буквально и для которых разочарование так страшно, и так трудно, порой невозможно принять и пережить.
Но и Карл был такой же. Он не признавал ни полутонов, ни компромиссов в дружбе и любви, и самое страшное, что могло бы с ним случиться - это предательство тех, кого он любил. Он полюбил Мэг точно так же, без оглядки, и готов был в самом деле на любые жертвы ради неё и своей любви. И Мэг это чувствовала всем сердцем. Она была так счастлива, что даже немножко жутко было, но радостно до дрожи. Вот она избавляет его от бешенства, и они правят мудро и правильно, и скоро уже другие короли признают Карла и Элодис великим королевством... А потом у них появляется сын. Дальше появления ребёнка Мэг не заходила: фантазии не хватало, и всё начиналось по новой, ещё увлекательнее и прекраснее. О Моргаузе она и не думала, словно её вовсе не было, и в каком-то смысле так оно и было: Вселенная вращалась вокруг них с Карлом, и все остальные были просто мелкой звёздной пылью, фоном их счастливой любви.