Мэг не сказал ни слова. Только однажды она посмотрела на Карла вполне осмысленно, с жалостью и нежностью, и он позвал её, с новой надеждой в сердце, но она закрыла глаза и больше уже не открывала их до самого рассвета. Самым ужасным было ощущение того, как она уходит: как жизнь утекает из неё по капле, как изнутри её тела подступает холод, совсем иной, нежели холод в озябших руках, совсем иной! Карл держал её, пытался согреть, в безумной надежде отдать ей часть своей силы, часть своей жизни, звал её, умолял не оставлять, не стыдясь слёз и дрожащих губ. В эти часы не было ни стыда, ни сожалений, ни гнева, ни мести, ничего, кроме Мэг. А потом не стало и её.
Утром в дом Енсена пришла леди Эве, бледная, со следами рыданий и отчаяния, и сказала Карлу, что Аскольд скончался, что Карл теперь - король, и его подданные ждут его. Карл слушал её и, не отрываясь, смотрел на Мэг.
- Мне нечего сказать тебе. - Произнесла она после ужасной паузы. - Я потеряла сына и зятя, и всё по своей вине. Я знала, что задумали Скульд и Зура, и не вмешалась. Не вмешалась - и мой сын мёртв. По моей вине. Я готова ответить за свою долю того, что случилось. Все боятся тебя, но мне бояться нечего. Самое страшное уже произошло... И мне всё равно, что будет теперь. Идём в замок, Карл. Ты нужен там.
- Священник не пришёл. - Мёртвым голосом произнёс Карл. - Она умерла без причастия.
- Это ужасно, Карл. - Голос Эве сорвался. - Мой сын тоже... Тоже умер без покаяния.
- Если она в аду, на небе нет справедливости. - Эве задрожала: таким жутким был спокойный голос Карла. - Если она в раю, я ей не нужен. Но если в аду, я должен пойти к ней.
- Карл! - Вскричала Эве, вновь заливаясь слезами и протягивая к нему руки. - Не надо, не надо!!!
- Ей будет страшно там. - Продолжал Карл, не глядя на неё. - Я должен прийти и помочь ей. Это всё, чего я хочу.
Весь день он просидел возле Мэг, не отрывая взгляда от её лица. Под её глазами легли тени, на губах запеклась кровь, она была бледной до голубизны, и всё-таки красивой. К Карлу приходили Тессен, даже отец Марк, но Карл приказал Енсену не пускать никого, а Марка гнать прочь без всякой жалости. Когда норвежец, опасаясь, что у принца от горя помутился разум, сам осторожно приблизился к нему и заговорил, Карл сказал:
- Я всё знаю, Енсен. Я всё помню. Это в последний раз, когда я вижу её... Ты же понимаешь. Я хочу посмотреть на неё, только посмотреть. - Голос его сорвался. - Я всё ещё чувствую её... Она всё ещё со мной.
- Ты король. - Напомнил Енсен. - В замке тебя ждёт твоя корона. Ступай... А мы позаботимся о бедной девочке.
- Корона. - Сказал Карл.
В замок он пришёл пешком, неся Мэг на руках. И все были потрясены тем, что он сделал: он посадил её в кресло королевы и, забрав из рук сенешаля корону, сам опустил её на голову Мэг. И приказал собравшимся приветствовать своих новых короля и королеву.
- Ты сошёл с ума. - Сказал Скульд. - Она тебе даже не жена!
- Жена. - Сказал Карл. - Мы обвенчались с нею в Лионесе перед тем, как я привёз её сюда. Она моя законная жена и ваша королева. - В гробовой тишине он обнажил меч. - Я убью каждого, кто попытается проявить неуважение к ней.
- Но это же невозможно! - Воскликнул сенешаль и Карл, даже не переменившись в лице, воткнул меч ему в горло. Ногой отпихнул содрогающееся тело от ступеней трона и сел на него подле Мэг. После этого никто уже не посмел проявить хоть какой-то протест. Придворные целовали руку мёртвой женщине, принося слова клятвы королю, и даже Скульд присоединился к этой церемонии, прочитав в глазах Карла обещание сделать то же, что он сделал с сенешалем.
Карл думал, что после этого боль утихнет, и он сможет подумать о чём-то другом, но думал он только об одном: как Мэг стучится в двери Гранствилла, сходя с ума от страха, а эти двери остаются запертыми перед ней. Это рассказал ему Енсен, пока Карл сидел рядом с Мэг в его доме... Он не мог есть, не мог спать. Сидя в пустых покоях, где всё напоминало о Мэг и Алексе, он пытался собраться, успокоиться и подумать, но не мог. «Мне нужно время. - Успокаивал он сам себя. - Нужно время; нельзя так страдать вечно. Я перетерплю».
Обернувшись на скрип двери, он, вопреки собственному рассудку, не сдержал радостного восклицания при виде силуэта женщины с младенцем на руках. Был миг, сладостный до боли, когда он поверил в чудо и испытал такое счастье и облегчение! Но в следующий миг на свет ступила Юна, с расцарапанной щекой, с хвоей в волосах. Но Карл смотрел не на неё, а на ребёнка.
- Я бы раньше пришла, да не знала, что тут и как, вот и пряталась в лесу, пока подружка не прибежала и не помогла мне пробраться к тебе.