Аттила засмеялся и кивнул своим людям. И хотя я заметила несколько недоуменных взглядов во время речи Аттилы, гунны все равно смеялись и кивали ему в ответ. Тут Аттила внезапно выпрямился и застыл, сжав кулак, готовый ударить себя в грудь.
— Я — Аттила! — прорычал он. — Меч войны не зря послан мне богами! Мне! Не Валентину! Не Маркиану! И пусть никто об этом не забывает! — С этими словами он опустил кулак и посмотрел на свой поднос. Когда Аттила снова поднял взгляд, выражение его лица уже смягчилось. — А теперь ешьте. И уходите, — добавил он уже спокойнее. — Сегодня мне еще надо составить письмо Маркиану.
Подвинув к себе поднос, Аттила стал ковыряться в мясе. Но спустя мгновение добавил с набитым ртом:
— И пусть никто не говорит об этом ни слова, пока я не позволю.
Орест машинально повернулся и посмотрел на меня и Эару, разливавших вино прямо за его спиной.
Аттила торопливо проглотил еду и рассмеялся.
— Тебя что, беспокоит преданность моей сестры и той, кто вскоре станет моей женой, Орест?
Я невольно взглянула на Эару и увидела, что она тоже смотрит на меня. Выходит, Эара — сестра Аттилы. И тут я поняла, что она ненавидит его так же сильно, как я.
Однажды днем я услышала у входа в свою хижину:
— Больше можешь не приходить. Сегодня она выходит замуж за Аттилу.
Я тут же села, решив, что сплю и мне снится сон, и стала ждать, пока у меня в голове прояснится. Спустя мгновение завеса при входе отдернулась, и на пороге появился Эдеко. Он выглядел так, будто хотел сказать мне многое и не знал, с чего начать.
— Я слышала, — произнесла я, чтобы не заставлять его повторяться.
Он обернулся, чтобы убедиться в том, что охранник уехал.
— Ты должна торопиться, — воскликнул он. — Мне приказано отправить тебя с охранником в купальню, чтобы ты подготовилась. Но сейчас Аттила встречается с сыновьями и воинами, которые завтра вместе с ним выступят в поход на Восточную империю. Я рискую, но надеюсь, что никто не заметит меня и не скажет потом: «Я видел, как Эдеко отводил гаутку в купальню».
Я вскочила.
— Глупец! Как смеешь ты сейчас заново пробуждать его подозрения?
— Гудрун, — начал он. — Я только хотел сам принести тебе эту новость и успеть сказать кое-что перед тем…
— И ты подумал, что я рада буду тебя видеть?
Взгляд Эдеко стал жестким.
— Я допустил ошибку, — сказал он сдержанно. — Но сейчас уже поздно. Торопись, Гудрун.
— Больше никогда не называй меня по имени, — резко бросила я.
Эдеко поднял голову.
— Прости. Как только мы дойдем до купальни, я поручу тебя охраннику. Я лишь подумал…
— Довольно, — сказала я и вышла из хижины.
Я шагала так быстро, что Эдеко пришлось поторопиться сесть на своего коня, чтобы успеть за мной. Когда он догнал меня, я бросила ему через плечо:
— Вы никуда завтра не пойдете. К завтрашнему утру он будет мертв. — И улыбнулась, когда услышала, как у него сбилось дыхание.
— Что ты вбила себе в голову? — спросил он. — Мы попытались и потерпели поражение. Теперь ты должна выйти за него замуж. В будущем у нас будет достаточно времени, чтобы…
— Чтобы составить новый заговор, Эдеко? Да ты смешон. Твое сердце не изменилось: ты так и не смог сделать свой выбор. — И я пошла еще быстрее.
— Подожди, Гу… Ильдико! — позвал Эдеко, подстегнув коня. — Мы должны поговорить. Скажи, что ты задумала. С чего ты решила, что сможешь его одолеть? Ты только подумаешь о том, чтобы протянуть руку к мечу, как в следующее мгновение твоя голова покатится с плеч.
— Мы, бургунды, привыкли жертвовать своими головами, — сухо ответила я. Мне было уже жаль, что я посвятила его в свой замысел.
— Даже если у тебя получится, — говорил Эдеко, — тебе не удастся уйти оттуда живой. Каждую ночь перед его дверьми стоит охрана. Да к тому же, зачем тебе сейчас что-то делать? Мы слабы. Восточная империя сильна. Пусть все остается как есть.
Эдеко продолжал говорить, сначала громко, потом, когда мы пошли по городу, уже тише. У меня возникла идея, и я перестала его слушать, чтобы хорошенько ее обдумать. Подойдя к воротам Онегиза, я воспользовалась их скрипом и сказала:
— Ты можешь увести куда-нибудь Эрнака?
Эдеко посмотрел на меня с недоверием. Охранник принял у него лошадь, и мы вошли в коридор, ведущий к купальне. Рядом никого не было.
— Так ты можешь? — снова спросила я.
— Мне незачем это делать.
— Поверь, причина есть. Наверное, это будет моя последняя просьба…