— Как поживаешь, Ильдико? — сухо спросил он.
Какое-то время я молча смотрела на него.
— Неплохо, для моего положения. А ты?
На его лице медленно появилась улыбка, но той нежности в глазах, которую я видела каждый раз, когда представляла его себе, не было и в помине.
— Мы одержали победу. У меня все прекрасно, к тому же я стал намного богаче, чем раньше.
Сердце оборвалось у меня в груди.
— Значит, вы снова ходили на Восточную империю? — заставила я себя произнести.
— Да.
Я отвернулась от него.
— И ты знал о том, что уходишь в поход, когда посещал меня в последний раз?
— Мы вышли на следующее утро. Я разве не говорил тебе? Прошлой зимой Аттила заметил, что сама земля стала противиться Восточной империи. Исчезали целые города. Обрушились стены Константинополя. Он воспринял это как знак того, что нам пора выступать. Странно, что ты о нем не спрашиваешь.
Я пожала плечами.
— Мне ясно, что с ним все в порядке. Иначе ты бы не стал говорить об одержанной победе.
Эдеко светился от гордости.
— Он сражался как бог. Меч войны приносит ему удачу.
Я медленно повернулась к нему и, чтобы скрыть свои страдания, спросила:
— Как много земель вы опустошили?
— Целые провинции: Иллириум, Мёзию, Дакию, Скифию…
— Эти названия ничего мне не говорят, — резко перебила я. Затем, уже мягче, добавила: — Я мало знаю о Восточной империи.
Улыбка Эдеко почти превратилась в усмешку.
— Тогда позволь мне рассказать в словах, более подходящих твоим знаниям, Ильдико. Было пролито много крови. Пало множество римлян. Мы разрушили их святилища. Наши трофеи огромны. Не думаю, что римляне еще посмеют нас обмануть.
— А как они вас обманули? — спросила я, чувствуя отвращение к его высокомерию.
— Они не выполнили условия договора.
— И что это были за условия?
Его горделивая улыбка сошла с лица. Он выпрямился.
— Не твое дело. — Эдеко помолчал. — А ты изменилась, Ильдико…
Я несколько мгновений рассматривала его.
— Могу сказать то же самое и о тебе.
Он выглядел удивленным.
— Я думал, что наша победа будет для тебя что-то значить.
— Так и есть.
Эдеко продолжил говорить, будто не заметил сарказма в моих словах.
— Мне поручено передать тебе кое-что от имени Аттилы. Это хотя бы тебя расшевелит. — Он замолчал, но, увидев, что я не отвечаю, решил продолжить: — В благодарность за твой дар Аттила согласился со мной в том, что тебе можно разрешить участвовать в нашей жизни. Ты присоединишься к женщинам, подающим ужин Аттиле, уверяю тебя, это очень почетная обязанность. Каждый вечер охранник будет провожать тебя до дома Аттилы. Там тебя встретит девушка и отведет в дом. Она покажет тебе, что делать. Ты должна быть очень осторожной. Держи рот на замке. А еще запомни: когда подаешь еду и питье, не смей поднимать глаза на Аттилу или на кого-нибудь из его гостей, включая меня. До тех пор, пока ты не совершишь какой-нибудь оплошности, одиночество тебе больше грозить не будет. Правда, Аттила добр?
Я поклонилась.
— Передай ему, что я очень благодарна.
— Передам. Он все еще за воротами города, но завтра уже вернется. Тогда и приступишь к своим новым обязанностям. У тебя есть вопросы?
Вопросы у меня имелись, но ни один из них нельзя было задать Эдеко. Я покачала головой.
Мое новое положение вселяло некоторую надежду, в противовес разочарованию, которое я испытала, узнав, что Аттила жив. Но была ли эта надежда связана с достижением моей цели или с желанием отвлечься — я не могла сказать наверняка. Я больше не различала своих чувств. Эдеко был прав: я изменилась. Но и он изменился. В тот вечер, перед отъездом Эдеко, я думала, что он готов стать если не союзником мне, то хотя бы доверенным лицом. Теперь он казался таким же слугой Аттилы, как и в первый день нашей встречи.
Как Эдеко и обещал, на следующий день после полудня пришел охранник, и я во второй раз отправилась к дому Аттилы. Но сейчас, когда ворота открылись перед нами, я не разглядела шелковых шатров бесчисленных жен Аттилы. Нет, они по-прежнему оставались на месте, только их не было видно из-за толп вооруженных всадников. Мой сопровождающий, суровый охранник на коренастой лошади, дал мне понять, что здесь я должна остановиться и подождать. Он положил мне па плечо хлыст и, как только сквозь толпу заметил, что к нам приближается служанка, чтобы отвести меня в дом Аттилы, с силой надавил рукоятью. Поморщившись от боли, я обернулась и увидела знакомую девочку, которая приносила мне ведро с водой. После долгого одиночества и сурового обращения я была счастлива, что пойду дальше со знакомым человеком. Девочка поклонилась с безразличным лицом, но как только охранник отвернулся, улыбнулась и коснулась моей руки.