Как только он начал есть, все за столами заговорили, будто компенсируя столь долгое молчание. Девочка протянула мне кувшин с вином и указала на дверь, которую как раз открывал один из сыновей Аттилы. Я с радостью вышла с другими женщинами, чтобы снова обойти всадников. Они уже не были такими шумными, как прежде. Некоторые просто сидели и с торжественным видом смотрели на двери дома Аттилы, будто завидуя тем немногим, кому позволено туда войти. Вернувшись в дом за вином, я увидела, что гости, напротив, стали веселиться. Обернувшись к выходу с полным кувшином, я заметила источник их радости: между столами танцевал гном. Я поразилась, увидев это существо в доме Аттилы, и на какое-то время замерла на месте. У гнома оказался такой горб, что казалось, будто его голова растет прямо из плеч. У него была смуглая кожа, смуглее, чем у гуннов, но это единственная черта, которой он их напоминал. Он вообще не походил ни на кого из тех людей, которых я видела ранее. Перепрыгивая от стола к столу, он лопотал на наречии гуннов и корчил всевозможные рожи. Взглянув на Аттилу, напряженно наблюдавшего за трюками гнома, я заметила, что они ему совсем не нравятся. Потом я вспомнила о кувшине с вином в моих руках и поспешила к выходу.
Я как раз собиралась войти за следующим кувшином, когда громкий хлопок заставил меня остановиться. Смех в доме тут же стих. Повисло молчание, и Аттила отдал своим воинам приказ относительно гнома, которого тут же грубо подхватили под руки и повели прочь. Потом все гости дружно встали. Я заметила, что женщины-прислужницы бросились убирать столы, хотя не все еще успели доесть. Я поспешила присоединиться к ним. Проходя мимо Аттилы, я заметила, что его поднос так и стоял на коленях, и подумала, не должна ли я его забрать. К счастью, не дожидаясь моего решения, Аттила сам поднял его и поставил на стол, который как раз мимо него проносили слуги. В это время гости вставали в очередь и, упав еще раз перед вождем ниц, удалялись.
Эдеко, который отошел, чтобы отодвинуть полог, закрывавший спальню для одной из жен Аттилы, покинул зал последним. Когда Эдеко ожидал своей очереди на прощальный поклон и заметил меня, он сделал такое лицо, будто хотел показать, что я каким-то образом его подвела.
Я тут же отвела взгляд и принялась убирать тарелки со столов, думая, что их надо бы вытереть начисто, но когда все тарелки были составлены на длинном столе, девочка-гуннка коснулась моего запястья и кивком головы показала, что пришло время уходить. Все прислужницы, за исключением двоих, оставшихся закончить уборку, направились к Аттиле для поклона.
Не успела я выйти из дома, как Эдеко схватил меня за руку и оттащил в сторону. К этому времени большая часть гостей разошлась, а те, кто задержался, собирались уходить. Эдеко поволок меня к воротам. Его лицо искажала гримаса злобы. Когда мы добрались до ворот, он отпустил меня и закричал:
— Ты не послушалась меня!
— А ты не сказал, что именно мне…
Он ударил меня по лицу. Пощечина была скорее проявлением власти, чем попыткой причинить мне боль. Тем не менее я бы вскрикнула от страха и удивления, если бы он не прикрыл мне рот. Эдеко оглянулся, будто проверяя, не наблюдают ли за нами. Убедившись, что вокруг никого нет, он посмотрел на меня. Что-то в выражении его глаз подсказывало мне, что он разочарован. Это заинтриговало меня.
— Ты посмела взглянуть в глаза Аттилы! — крикнул он.
— Он напугал меня, — ответила я, когда Эдеко убрал руку от моего рта. — Прости, — добавила я, опасаясь, что он снова меня ударит.
Эдеко взял меня за руку, и мы вышли за ограду дома Аттилы. Он быстро шагал, не выпуская мою ладонь. Уже стемнело, но в городе по-прежнему оставалось много всадников, державшихся группами. Я успела заметить несколько парочек, которые сидели на поросших травами холмах и перешептывались в лунном свете. Возле моей хижины не было никого.