— Эй красотка. Далеко собралась? — обратился я к ней настолько внезапно, что она подскочила в седле. Наездница старалась не показывать всем своим видом испуга, пытаясь быть притягательно дерзкой.
— Тебе то какое дело? Иди куда шел.
Она сразу поняла, кто я такой и на что способен, но сохраняла равнодушие. И эта ее наглость и напускное бесстрашие подогревало мои чувства еще больше.
— А дело в том, что ты чертовски заводишь меня…
— Так иди, выпусти пар! — выплюнула она и вскрикнула. — ПОШЛА!
Девушка унеслась в черный лес. Через километра два, расслабившись, она спешилась и привязала кобылу.
— Вот так девочка, разомнем ножки и возвращаемся.
Красотка стала поправлять свои высокие ботфорты, выпрямившись, она даже вскрикнула от неожиданности, так как я стоял в полуметре от нее, уже неотвратимо и слишком близко.
— Серьезно? Да что тебе надо? — шипела змея, пытаясь отстраниться и оттолкнуть меня, но тщетно, я уже загребал ее в свои объятия, не в силах больше себя сдерживать.
— А ты что не поняла? Мне нужна ТЫ! И я всегда добиваюсь, чего хочу.
Я впился в нее, прижал к себе, а она укусила меня со всей силы за нижнюю губу, прокусила до крови стерва… но мне было чертовски приятно. Фурия колотила меня по лицу и груди кулаками, пыталась кричать, а меня это распаляло еще больше, и, в конечном итоге, я просто потерял контроль над собой.
— Хватит, перестань, сволочь! Помогите!!! — брыкающаяся из последних сил дикарка пыталась использовать свою способность, и сжечь мое лицо своим пламенем, но я слишком силен, самый могущественный демон Темного мира.
— Успокойся, крошка, и может ты даже получишь удовольствие, — рычал я в ее шею, посасывая нежную сладкую кожу.
— Ни за что! — зарядила она мне между ног и запульнула мне в лицо огнем, промахиваясь, попадая лишь в черное небо.
Все было тщетно, я повалил ее на землю и задрал юбку ее белого летящего платья, затянутого кожаным корсетом. Она так отчаянно сопротивлялась, что порвала кофту, и пристала передо мной во всей своей красе.
— Как удачно…
Облизнулся я и обхватил губами ее молочного цвета бархатную грудь. Такой красоты я не видел никогда, такого желания я не испытывал ни к кому.
— Ублюдок, тебе это с рук не сойдет.
— О, уже сошло.
На этих словах я наконец избавился от одежды и вошел в нее одним стремительным рывком, оказываясь максимально глубоко, добывая из ее гортани громкий стон наслаждения.
— Ты такая мокрая, а еще сопротивляешься.
Я осыпал поцелуями все ее самые отзывчивые моим ласкам места, спускаясь ладонями все ниже, пока не добрался до сладкого бугорка, поглаживая и сдавливая его между своих пальцев. Мы слились в страстном пламенном поцелуе и развратной агонии… я овладевал ею вновь и вновь… а она кричала, но уже от удовольствия. Ее отдача заставляла меня двигаться, а ее впиваться в мою спину своими когтями и искусывать мои шею и плечи.
— Эй, кажется тебе нравится, — шептал я ей на ухо, задыхаясь от вожделения.
— Заткнись, — еле слышно ответила она, и сжала кулаки на моем затылке, врываясь в мой рот.
Еще несколько резких движений и нас накрыло волной яростного экстаза, доводящего нас до исступления. Мы лежали на выжженой траве, все грязные и мокрые, тщетно пытаясь восстановить дыхание. Девушка молча смотрела в небо и даже не поворачивалась ко мне…
— Как тебя зовут, красотка?
— Анна.
— Мне кажется, Анна, что я в тебя влюблен, — совершенно искренне негромко промурлыкал я, ощущая самую глубокую удовлетворенность в своей жизни.
— Да пошел ты, — прозвучал тихий резкий ответ.
Поправив одежду и отряхнувшись, она залезла на свою лошадь и помчалась прочь.
— Я пропал… — сказал я невидимым сквозь густой сизый дым и пепел звездам.
Внезапно облако расступилось и меня осветил ночной тусклый свет мириада далеких огней… это была такая редкость, увидеть их в наших краях…
Да какого черта! — рассмеялся я, вскочил на ноги и бросился за Анной.
Мы не расставались с тех пор. Эта была безудержная страсть и всепоглощающая любовь. И мы занимались ею почти все дни и ночи напролет, а, иногда казалось, что даже больше. Порой она встречала меня в своем обличии своей демонессы. В те моменты она седлала меня… унося в долину неги и наслаждения своей черной душой и белоснежным телом. Я вожделел ее постоянно, и мне даже иногда было не по себе от этого… это была одержимость, мое дикое наваждение. Это была настоящая демоническая любовь.