Ирина порхала, как бабочка с цветка на цветок, не задумываясь о времени и об их неминуемом возвращении в Москву. Она впитывала каждую минуту, проведённую рядом с Малиновским, осознавая сполна, что это лишь мимолетная, волшебная история, этакий оазис счастья на склоне ее почти увядшей молодости. Что может ее связывать с этим молодым мужчиной? Казалось бы, ничего, хотя на самом деле связывало очень многое. Она могла позволить себе быть собой рядом с ним и чувствовала, что это взаимно. Она не носила маску холодной стервы, а просто была любящей женщиной, слабой и уязвимой, а он не был циничным балагуром и повесой, он был серьёзным, уверенным в себе мужчиной — мужчиной, в котором чувствовался стержень, который был ей опорой.
Это всё было бы слишком прекрасно, если бы не постоянное странное чувство, которое то и дело охватывало Ирину. Проклятое дежавю кралось за женщиной по пятам, возвращая в те далёкие дни, когда она была так же счастлива с тем юным фигуристом. Черты Спасского беспрестанно проявлялись в Романе и это доводило ее до исступления. Она изо всех сил пыталась гнать от себя эти дурные мысли, эти закравшиеся в душу сомнения, но они уже проникли в нее, навязчиво пульсируя, заставляя думать и анализировать вместо того, чтобы наслаждаться теплом, красотой города и близостью любимого мужчины.
Они расположились на траве в тени вековых деревьев Петергофа. Ирина мягко положила голову на плечо Роману, закрыв глаза, прислушиваясь к шуму листвы и пению птиц. Он ласково гладил ее по плечам, прижимая ближе к себе, а она запускала пальцы в его густые волосы. Они просто молчали, не желая прерывать эту волшебную идиллию, воцарившуюся между ними. Мужчина нарушил тишину первым.
— Посмотри, это же белка! — радостно воскликнул Малиновский и привстал, указывая на рыжего зверька, который бесстрашно расположился на тропинке неподалеку от них.
— Ничего себе! И не боится же! — смеясь сказала Ирина, с любопытством разглядывая лесную гостью, которая уже совсем осмелев, приблизилась к ним.
— Так они же здесь почти ручные, — пояснил Малиновский и вытянул руку, маня белочку. Та, в свою очередь, последовала за его жестом, надеясь получить что-нибудь съестное.
— Ой ну надо же! Никогда такого не видела! — громко удивилась Семенова, а белка тут же со всей прытью пустилась бежать и вскочила на соседнее дерево. Ловко прыгая по веткам, она скрылась в густой листве и пропала из виду.
— Ну вот, убежала… — с досадой произнес Роман. Был бы у меня орешек или сухарик, я бы ее из рук покормил. — он снова уселся на траву рядом с Ириной, и всё еще выглядывая белку на макушке дерева, продолжил.
— Знаешь, у нас в Сибири, откуда я родом, леса намного гуще, и белок там очень много водится, да и вообще всякой живности. Однажды я ходил за грибами с отцом, и мы встретили такую же белку. Так отец ее орешком почти на руки заманил, представляешь?! — Рома повернулся к женщине, но наткнулся на ее стеклянный взгляд. Она была белая, как холст, и смотрела на него ничего не выражающими пустыми глазами.
— Ириш, что с тобой? Тебе нехорошо? — с тревогой спросил Малиновский, принявшись инстинктивно обмахивать ее своей кепкой. Ирина молчала, лишь прожигала его ледяным взглядом. Одному Богу только известно сколько раз она прокручивала в голове их с Борисом прогулки, беседы, его истории, которые он ей рассказывал во время тех самых прогулок. Она же потом ещё целый год жила этими проклятыми воспоминаниями, этими кусочками счастья, которые он ей оставил, бросив ее. Она помнила наизусть каждую фразу из их диалогов. И эту историю про чертову белку тоже. Это же не могло быть совпадением?! Но тут же мозг начал глубокий аналитический процесс. Почему это не могло быть совпадением? — Ведь это обычная история, которая есть в копилке у каждого второго ребёнка. Этот рассказ не отпечатки пальцев и не анализ ДНК, чтобы считать его неопровержимым доказательством.
— Нет, всё хорошо. Просто голова закружилась. Наверное напекло, — быстро проговорила женщина, пряча взгляд. Она пыталась непринуждённо улыбнуться, но чувствовала, что это выходило у нее довольно криво. — А ты из какого города, Ром? Я что-то забыла… — спросила она как бы между делом, поднимаясь с газона и нащупывая в рюкзаке бутылку с водой.
— А ты и не должна помнить. Я тебе этого не говорил, — ответил Роман, бросив на Ирину хмурый взгляд. — Я из Омска, добавил он немного погодя.
Черт, а Спасский был из Лангепаса. Это уж она знала наверняка. Семенова выдохнула с облегчением, и открыв бутылку, стала жадно поглощать прохладную воду.
— Мне кажется, ты устала. Вернёмся в гостиницу, — сказал Роман, заботливо приобняв женщину. Она лишь согласно кивнула. Лицо ее уже просветлело, а улыбка приняла естественные очертания.
Всю дорогу до гостиницы оба были погружены в глубокие раздумья, лишь изредка поглядывая друг на друга. Иногда Ирина невесомым прикосновением проводила по его руке, а Роман в ответ притягивал ее ладонь к себе и касался нежным поцелуем.
По приезду в отель Малиновский тут же отправился в душ, а Ирина стала порывисто расхаживать по номеру, не в состоянии найти себе места. Лицо ее было серьёзным, взгляд сконцентрированным. Так выглядят на пороге важного решения. Вдруг она спешно бросилась к своей сумочке, и отыскав мобильный, тихо покинула номер.
Спустившись в бар, Семенова заказала себе водки и несколько минут гипнотизировала рюмку. Затем она одним махом осушила ее, не закусывая. Набрав на телефоне нужные цифры, Ирина застыла в ожидании ответа.
— Вить, привет! Да, это Семенова. Нужна твоя помощь. Ничего криминального, просто досье собрать на одного человека. Да, именно — где родился, где женился. Поможешь? Ты меня знаешь, я в долгу не останусь. — Мужчина что-то говорил ей в трубку, отчего женщина улыбалась и кивала головой. — Спасибо тебе, Вить. Я потом расскажу тебе при встрече. Пиши имя — Роман Дмитриевич Малиновский.
========== Глава 11. ==========
— И тогда наш Милко решил всех наших дамочек переодеть. Ну как решил. Точнее сказать, решился. Это вообще-то была Катина идея. Она тогда президентом была, ты бы знала, как она его уговаривала… — Роман вел машину и увлечённо рассказывал Ирине историю за историей, чтобы скоротать время в то и дело возникающих на дороге пробках по пути из аэропорта. Отпуск закончился, оставив им яркие, теплые воспоминания после чудесного вояжа в северную столицу. Возвращаться жуть как не хотелось, но они оба были занятыми людьми. Ирину уже начинали дёргать звонками по работе, да и Малиновского уже желали снова лицезреть в Zimaletto — всё-таки отдел маркетинга должен был быть под контролем своего начальника.
— Кто президентом была? — глухо произнесла Семенова нахмурившись. Она как-будто резко очнулась, осознав про себя, что не слышала почти ничего из того, что говорил ей Роман.
— Маргарет Тэтчер! Ириш, ты хоть меня слушаешь или уже погрузилась в работу и выстраиваешь проект для новых программ?
— Да, я что-то задумалась. Так что ты говорил о Маргарет Тэтчер?
— У-у-у, — насмешливо протянул Малиновский и приложил ей ладонь ко лбу, — А ты у меня не заболела ли?
И несмотря на возражения, закрыл окно с пассажирской стороны. По приезду он сразу отправился на работу, Ирина же решила поехать домой немного отдохнуть.
Набрав горячую ванну, женщина устало опустилась в воду и закрыла глаза. Тёплая, ароматная пена приятно окутывала и расслабляла напряжённое тело, но мозг так и оставался скованным и одержимым лишь одной мыслью — мыслью о досье.
Виктор Березин был хорошим приятелем Семеновой. В былые годы она тренировала обеих его дочерей. Благодаря профессиональному тренеру девочки достигли успехов в фигурном катании, хоть и не блистали на олимпийских пьедесталах. Обе быстро пресытились этим видом спорта, забросили тренировки и повыскакивали замуж, но со старшими Березиными Ирина продолжала поддерживать приятельские отношения. Жена Виктора Алла была хорошим косметологом, и Семенова часто посещала ее салон, когда находилась в Москве. Сам подполковник Березин служил в следственном комитете начальником Савеловского отдела и собрать информацию о человеке для него было проще простого.