— Прости. Что именно? — с недоумением ответил он, непонимающе хмыкнув. — И вообще, мне казалось, что вчера мы перешли на ты, — добавил он, покачав головой.
— Да, действительно, на ты… — согласилась Ирина. — Я имею ввиду этот ужин. Мы обо всём договорились за обедом. Контракт у вас в кармане. Я намерена назначить встречу Жданову завтра и обсудить вопросы подписания. Тебе не стоит терпеть мое общество и разыгрывать из себя галантного кавалера.
— С чего ты решила, что я делаю это с целью заполучить контракт со «Sport & Fashion»? — Ни один мускул не дрогнул на его лице, взгляд был спокойным, а голос звучал ровно.
— Не думаю, что тебе не с кем провести время. Дело в том, что я не люблю, когда пытаются манипулировать моими женскими слабостями и стараюсь тут же это пресечь, — объяснила она в свойственной ей манере — коротко и по-деловому.
— Я не манипулятор. Я скорее стратег, — сказал загадочно Малиновский. В этот момент подошёл официант с бутылкой вина. Разлив по бокалам напиток, он принял у гостей заказ и поспешил удалиться.
— Я хочу выпить за тебя. Я очень рад знакомству с такой шикарной женщиной как ты. Выброси из головы эти глупости про контракт. Ты мне нравишься. Очень. Ты не просто красивая и успешная, ты не такая как все, и это меня цепляет, — Малиновский коснулся ее бокала своим, непрерывно глядя ей глаза. Она вдруг почувствовала, как тепло и умиротворение окутало её. Почему-то казалось, что он сейчас искренен, почему-то хотелось ему верить.
— И что же во мне такого особенного? — спросила она тихо, даже робко.
— Ты — личность, свободная и самобытная. И это мне нравится. Может, потому что я сам такой, — предположил Роман и иронично усмехнулся.
— И поэтому ты не женат… — многозначительно добавила Ирина.
— Я не женат, потому что понимаю союз мужчины и женщины, да и саму любовь, немного иначе. Я пока не встретил женщину, готовую разделить мои взгляды.
— Очень интересно. И что же по-твоему есть любовь? — она сложила руки в замок и приготовилась увлечённо слушать.
— Любовь — это свобода. Это радость. Это ощущение абсолютного счастья, полёта. Это комфорт. Это то, что рождается само по себе и так же само по себе исчезает. Это уникальное, не поддающееся никакой науке ощущение. А для других любовь это рамки, это обязательства, это ревность, это желание подчинить, это громкие клятвы и обещания, которые вряд ли будут сдержаны. Я не могу так жить. Откуда мы знаем, что будет завтра? Поэтому я никогда и никому ничего не обещаю. Сама понимаешь, мало кто готов принять такие правила игры, — Роман сделал глоток вина и расслабленно откинулся на спинку стула. — А теперь расскажи о себе. Семенова улыбнулась и тоже немного пригубила из своего бокала.
— И что же тебе обо мне неизвестно? Ты даже умудрился достать мой домашний адрес! — сказала она с налётом сарказма. — Наверняка ты хочешь, что бы я рассказала тебе про Спасского…
— Отнюдь нет, — тут же прервал ее Малиновский. — Об этом типе я совершенно не хочу ничего знать. Судя по реакции, личность он весьма одиозная.
— Но как же так? Ты ведь уже понял, что как две капли воды похож на другого человека, почему не настаиваешь на том, чтобы я рассказала тебе о нем? Неужели не интересно? — она удивлённо вскинула брови и устремила на мужчину пытливый взгляд.
— Интересно, конечно. Очень. Но в 21 веке, помимо передачи информации из уст в уста, есть еще и интернет, которому я позже и задал свой вопрос. А с тобой этого человека обсуждать я не намерен. Я, конечно, циник, но не садист, чтобы сыпать соль на старые раны, — серьезно произнес Роман. — Поэтому предлагаю поговорить о чем-нибудь другом, — предложил он. Ирина снисходительно улыбнулась и кивнула.
О другом разговоры нашлись и прекрасно клеились. Они оба вращались в модном бизнесе, имели общих знакомых, которым с радостью перемыли косточки. Ирина рассказала о своей жизни в Штатах, а Роман поведал о своем сокровенном увлечении марками.
— Ир, расскажи что-нибудь о своей спортивной жизни. О своей карьере. Ты же легенда, потрясающий тренер, — Семенова пыталась что-то возразить, но Малиновский ей не позволил, — И не спорь! Ты — звезда! — всё больше распалялся Роман, не скрывая явного восхищения.
— Ну перестань, я же покраснею! — она махнула рукой, не в состоянии сдержать смущенной улыбки. Ей было невероятно приятно, легко рядом с этим мужчиной. Красивый, знающий себе цену, уверенный в себе, состоявшаяся личность с чёткой жизненной позицией и мировоззрением, Малиновский так отличался от Бориса, что ей уже было даже смешно от того, что она приняла его за Спасского. «Вот в кого надо влюбляться» — пронеслось у нее в голове.
— Ну, а ты? Ты сам чем-нибудь увлекаешься? — спросила Ирина.
— Я, как и наверное многие мальчики, в школе занимался единоборствами. А вот в университете играл за хоккейную команду. И прошу заметить, играл достаточно неплохо, — акцентировал Малиновский, подняв указательный палец вверх.
— Так значит ты стоишь на коньках! — воскликнула Ирина. Ее глаза загорелись и наполнились пылким азартом.
— Стою, но уже забыл, когда это было в последний раз. — рассмеялся Роман.
— А я тоже уже давно не вставала на коньки… — она вздохнула, а в бодром голосе всё же проявились замаскированные нотки грусти.
— Так в чем дело? Поехали на каток? Я и ты! Вспомним былые времена, — смело предложил Малиновский. — Отказ я не приму, — настоятельно добавил мужчина, пока она не растеряла своего вспыхнувшего воодушевления.
========== Глава 6. ==========
— Так в чем дело? Поехали на каток? Я и ты! Вспомним былые времена, — смело предложил Малиновский. — Отказ я не приму, — настоятельно добавил мужчина, пока она не растеряла своего вспыхнувшего воодушевления.
И она согласилась. Мечтательно вскинув взгляд серых глаз к потолку, Ирина Семенова, посылающая всех и вся за любое упоминание о ее спортивном прошлом, блаженно улыбнулась и просто согласилась. Ласково и со странным надрывом, словно понимая, что — вот он, последний момент ее прозрения перед окончательным падением в пропасть. Даже странно было, что она, женщина, достигшая, казалось, всего в жизни, на самом деле могла стоять у этой пропасти и с таким смирением взирать вниз перед шагом вперед.
Она с нескрываемым наслаждением разрешила Малиновскому поухаживать за собой, — придержать накидку, открыть перед ней двери, подать руку перед посадкой в автомобиль. А самое приятное было то, что все эти жесты выходили у него непринужденно, как у настоящего франта.
— Что ж, — Роман поглядел на Ирину вдохновенно, — предлагаю проехаться с ветерком! — и нажал на кнопку, после чего крыша сложилась, превратив его угрюмый мерседес в игривый кабриолет.
В дороге они много смеялись и говорили о пустяках, пока не подъехали к ледовому дворцу. Малиновский обошел машину, открыл дверь и подал своей спутнице руку.
— Ты же покажешь мне какие-нибудь простенькие элементы? — вопросил он с детским восторгом.
— Ага, — саркастично усмехнулась она, — если сама еще смогу их сделать.
— Не гневи бога, Ира, я уверен, ты в прекрасной форме.
У самого здания, она остановилась, и посмотрев вверх, вдруг смахнула скупую слезинку.
— Ты чего? — взволнованно спросил Малиновский.
— Да это от ностальгии. — грустно улыбнулась она, и взяв его под руку, зашагала вперед, — Последние несколько лет думала, что ненавижу это место больше всего на свете. А сейчас понимаю: — скучала. Не думала, что еще когда-нибудь здесь появлюсь.
— Ностальгия, — задумчиво сказал Роман, — дурацкое чувство. Какой-то умник сказал однажды, что все лучшее в мире уже было. А я считаю, что это отмазка для тех, кто боится творить новое.
— Ирина Владимировна! — радостно протянул охранник на входе, — Какие люди!