Вечерело, ветер терял силу, и берег очень медленно отходил к горизонту, теряясь в предвечерней дымке. Потянуло холодом, качка уменьшилась. Татарин с бичом хмуро махнул рукой, и Ася пошла за ним. Ей вручили котел с теплой похлебкой из чечевицы с рыбой. Настала пора кормить пленниц. Тянул плечо груз лежащих в сумке лепешек. Асе захотелось есть. Она торопливо залезла в вонючую дыру, но почти все девушки отказались от еды, мучаясь морской болезнью. Ася содрогнулась в затхлом трюме после свежести и чистоты воздуха на палубе.
Ее встретили настороженно, с затаенной завистью и неодобрением. Это задело Асю, но она промолчала, вяло черпая ложкой и испытывая уже не голод, а лишь тоску и одиночество.
Сверху Асю поманил все тот же татарин, жестом показывая, что котел надо вернуть. Ася проворно полезла по крутой лесенке на палубу и с удовольствием принялась мыть котел по приказу татарина. В крохотном камбузе она помогла в стряпне маленькому проворному турку, получая Сердитые шлепки мокрой рукой и кусочки мяса, пусть и не самые лучшие, но не вонючие, а вполне нормальные. С разрешения турка она торопливо обгрызала бараньи кости, высасывала мозг и испытывала блаженство. Но мысль о подружках часто навещала ее и омрачала настроение. Аппетит ухудшался, и задумчивость лишала ее работоспособности до тех пор, пока турок не тыкал ей пальцем в спину.
Наступила ночь. Асю никто не трогал, и она решила не спускаться в трюм, где и дышать-то было нечем. Девушка устроилась на палубе, недалеко от камбуза, среди бухт канатов. Усталость и нервная напряженность взяли свое. Сон свалил ее, вогнал в забытье до тех пор, пока она не почувствовала, что ее поспешно тянут куда-то. Ася резко очнулась и почувствовала прерывистое смрадное дыхание и руки, поспешно шарившие по ее сонному телу. Очень близко от лица маячила тень. Ужас охватил девушку. Она вскрикнула и с силой ударила кулаком по лицу, светлевшему на фоне ночного неба.
Жуткий крик огласил палубу. Во многих местах зашевелились люди, затопали ноги, вспыхнул фонарь. Сбежавшиеся на шум моряки увидели Асю, прижавшуюся к канатам, и рядом сверкавшего глазами боцмана, не успевшего скрыться.
Появился Спиро, остановился и равнодушно оглядел сидящих на палубе виновников переполоха.
— Это опять ты? — спросил Спиро. — Девку в трюм! Какой шайтан ее оставил на палубе? Этого бабника за борт, пусть охладит свою похоть!
Боцман завыл, заползал у ног Спиро, хватая того руками. Грек смачно ударил его в голову и ушел, не заботясь о последствиях. А они свершились тут же. Боцмана приволокли к борту и перевалили через него, оравшего и умолявшего о милости. Матросы же ликовали в душе, разделываясь с ненавистником и живодером, не думая о том, что завтра другой, уже из их среды, будет издеваться над ними ничуть не меньше прежнего.
Асю же затолкали в трюм, не обращая внимания на ее слезы и оправдания. В море приказ исполняется быстро и неукоснительно. Она это поняла твердо.
Глава 12
СМЕНА ХОЗЯЕВ
Почти полный штиль не позволил судну нормально продвигаться. Лишь к вечеру паруса надулись, и ход увеличился. Спиро злился и вымещал на кормщике свое неудовольствие.
— Этак до вечера завтрашнего дня до места не доберемся! — бурчал он.
— Не извольте беспокоиться, хозяин. Ветер, слава аллаху, благоприятствует, и к вечеру будем на месте.
— А если ветер переменится?
— Значит, так предопределено Господом нашим. Иншалла!
— Во имя аллаха, милостивого и милосердного! — четким речитативом протянул Спиро и направился в каюту совершать положенную при заходе солнца молитву.
Утром Асю выпустили вместе с остальными девушками подышать воздухом. Качка ощущалась слабо, но многие пленницы мучались, шатались по палубе с зелеными лицами, хватаясь руками за все, что ни попадалось. Им дали забортной воды помыться, приказали вымыть помещение, где они провели последнюю ночь. Тут же поставили котел с вполне съедобной рыбной похлебкой. Каждой даже дали по яблоку, да и лепешек было много. Девушки повеселели, после работы и завтрака они уже смелее оглядывали море.
— Ой, как страшно, девки! — сказала Нюрка испуганным голосом. — Земля-то куда подевалась? Господи помилуй!
— Видать, далеко она, и потому не видна, — неуверенно ответила Ася.
— И ничего-то не видно! Одна вода, и ту пить невозможно — соленая.
— Несет нас в преисподнюю, девки! — вопила суматошно Дашка, округлив и без того большие круглые глаза. — Небось, в ад нас волокут, а?
— Так это давно нам было известно. В ад и есть. И не выбраться нам из него по гроб жизни.
— Знать, судьба наша такая, — тихо промолвила Нюрка. Девушки засопели носами, полились слезы.
— Хоть бы чего узреть, девки! — причитала Марфа. — Глаза не на чем остановить. Жуть берет.
А все же тут лучше, чем внизу, — отозвалась Ася. — Тут простор и воля. Вон и птицы летают вдали. Видать, земля там.
— Птицам что — им везде дом.
Появился Думбур. Он загнал девушек в трюм и закрыл решетчатый люк. Днем их опять выпустили, но скоро опять согнали вниз. На горизонте неясно синел берег, а чуть ближе светлели паруса чьих-то судов.
— Вот, хозяин, и берег завиднелся, — сказал кормщик, указывая на синеву у горизонта. — Как я и обещал, вечером будем в Трабзоне.
— Что за паруса виднеются? — спросил Спиро.
— Кто ж их разберет. Мало ли тут купцов да рыбаков счастья ищут.
— А разбойники?
— Что ж, и разбойники попадаются. Куда без них? Сколько будем плавать, столько и они будут за наш счет пробавляться.
— А если нападут?
— Аллах не всегда зол на купца, ну а если что случится, будем считать, что в том виден перст Божий. На все воля аллаха. Он — наша вера, наш заступник, наша жизнь. Тебе, хозяин, это трудно понять. Ты не истинный мусульманин. Тебя Господь на том свете накажет.
— Подавись ты словами своими, собака паршивая!
Спиро злобно сплюнул, но вспомнил, что на палубе делать этого не стоит, и незаметно вытер плевок носком башмака. Он огляделся и пошел в каюту.
Ровный западный ветер ходко гнал судно вдоль берега, незаметно приближая к нему. Кормщик напряженно вглядывался в его очертания, ища приметы и знаки, по которым легко ориентироваться и находить правильный путь. Эти простые и незаметные непосвященному человеку приметы легко узнавались моряками, и теперь кормщик уверенно вел свой двухмачтовик. Берег был знаком, и всегда можно укрыться в бухте или заливе в случае внезапного шторма.
Суда на горизонте продолжали идти параллельным курсом, едва заметно сближаясь. Кормщик слегка нахмурился, но решил, что они тоже идут в Трабзон из Синопа и держатся ближе к берегу. Так часто плавали турецкие купцы, опасаясь далеко отходить от земли.
Ближе к вечеру, когда можно было ожидать появление мыса, за которым в двадцати милях раскинулся порт, кормщик позвал Спиро.
— Видать, Всевышний решил испытать нас и натравил разбойников.
— Почему ты так говоришь? — вскричал Спиро испуганно и заметался глазами по горизонту.
— Корабли резко изменили курс и идут прямо на нас. Веслами помогают, и ход у них порядочный. Нам не уйти.
— Так прибавь парусов! Чего стоишь, изменник?!
— Больше не прибавишь, все в деле, а ветер слабый. Решай, что делать, хозяин. Твое слово последнее.
— О, аллах, смилуйся над рабом твоим! Ну что тебе обещать? Все исполню, только отврати от меня этих разбойников!