Лязгнула дверь в коридоре, и Эрик дернулся, одновременно боясь и надеясь, что это Лендер. Однако это оказались стражники с ужином. Опять хлеб и сыр - но на сей раз овощи были с мясом, и каждому заключенному полагался стакан вина.
Несмотря на печальные мысли, Эрик поел с удовольствием, а Ру просто не заметил еды: он свернулся калачиком и впал в состояние полного эмоционального опустошения. Все ели молча, кроме изаланца: он подошел к Эрику и сел рядом.
- Ты думаешь выйти на свободу?
Эрик перестал есть и уставился в пространство.
- Нет, - сказал он наконец. - Если бы мы остались тогда... Лицом к лицу с обвинителями... Если бы они увидели рану, нанесенную мечом Стефана... Быть может, тогда - да. А теперь, я думаю, нас либо повесят, либо мы проведем остаток жизни на каторге, бок о бок с тобой.
- А мне так не кажется, - сказал изаланец.
- Почему?
- Та женщина. Отчего-то было важно, чтобы она видела наши мысли, когда мы стояли перед принцем.
- Если она читает мысли, как ты утверждаешь, то это было всего лишь для того, чтобы увидеть, говорим ли мы правду.
- Нет, ее интересовало нечто иное.
- Что?
- Я не совсем уверен. Возможно, что мы за люди.
Эрик доел свою порцию и, с согласия Ру, выпил его вино. Вечер тянулся, и вдруг дверь снова открылась.
Эрик обернулся и, к своему удивлению, увидел Манфреда в сопровождении двух солдат, носящих цвета Даркмура, и еще двух в мундирах гвардии принца.
Барон кивком показал Эрику на дальний конец камеры, где их не могли бы услышать.
Эрик не торопясь подошел туда; солдаты остались у двери, со стороны наблюдая за встречей двух братьев. Эрик молчал, ожидая, чтобы Манфред заговорил первым.
Тот долго его разглядывал, а потом сказал:
- Ну что ж, я думаю, тебе интересно, почему я здесь.
- Я бы сказал, что это очевидная вещь, - ответил Эрик.
- Честно говоря, я сам не вполне понимаю, зачем сюда заявился. Может быть, потому, что я потерял одного брата и скоро потеряю другого, которого совсем не знаю.
- Ты можешь и не потерять меня, брат, - сказал Эрик сухо. - У принца есть показания свидетелей, и меня защищает весьма толковый адвокат.
- Я слышал. - Манфред осмотрел Эрика с ног до головы. - А знаешь, ты очень похож на отца. Зато характер, я думаю, достался тебе от матери. Железный.
- Почему ты в этом уверен?
- Ты никогда не знал нашего отца; во многих отношениях он был человеком слабым, - пояснил Манфред. - Я, конечно же, любил его, но восхищаться им было трудно. Он избегал ссор - в основном с мамой - и ненавидел бывать перед публикой. - Манфред насмешливо улыбнулся:
- А вот я, с другой стороны, нахожу, что мне это нравится. - Стряхнув с рукава воображаемую соринку, он продолжал:
- Не знаю, должен ли я ненавидеть тебя за то, что ты убил Стефана, или благодарить за то, что сделал меня бароном. Но в любом случае мама в данный момент убеждает принца отправить тебя на виселицу.
- Почему она меня так ненавидит? - спросил Эрик.
- Вряд ли она тебя ненавидит. Боится - более верное слово. Вот кого она действительно ненавидела, так это нашего отца.
- Но почему? - удивленно спросил Эрик.
- Отец любил женщин, а мама с самого начала знала, что его заставили на ней жениться. Насколько мне известно, после того, как родился я, они лишь формально оставались мужем и женой. Именно мама настояла, чтобы в замке служили только мужчины или уродливые женщины; но что ему стоило найти хорошенькую девицу в дне езды от замка? В этом отношении Стефан - полная его копия. И он был уверен, что причинит тебе боль, если возьмет твою девушку, да еще так, как он это любит.
- Розалина не была моей девушкой, - сказал Эрик. - Скорее сестрой.
- Еще лучше, - заметил Манфред. - Если бы Стефан об этом узнал, он получил бы двойное удовольствие. А если бы смог взять твою мать у тебя на глазах - тройное. - Манфред понизил голос. - Стефан был порочным подонком, подлой свиньей, ему доставляло удовольствие мучить людей. Уж я-то знаю, поскольку был его братом, и в основном от него доставалось мне. Только когда я сравнялся с ним в силе и смог защищаться, он оставил меня в покое. - И барон фон Даркмур почти шепотом закончил:
- Увидев его труп, я впал в такой гнев, что в ту минуту убил бы тебя на месте своими руками. Но когда ярость прошла, я осознал, что испытываю облегчение от его смерти. Убив его, ты оказал миру услугу, только мир, боюсь, этого не оценит. Маме не терпится увидеть тебя на виселице, а я... Я думаю, что пришел сюда, чтобы сказать тебе, что по крайней мере один из твоих братьев не питает к тебе вражды.
- Братьев?
- Э, Эрик, ты не единственный незаконный сын нашего папеньки. В Королевстве у тебя, может быть, десятка два братьев и сестер. Но ты - самый старший, и твоя мать постаралась, чтобы все узнали об этом. Мне кажется, что это и есть та настоящая причина, по которой тебя завтра повесят.
Эрику пришлось собрать все свое мужество.
- Еще посмотрим, что скажет принц.
- Ну, разумеется, - ответил Манфред. - И если тебе каким-то чудом удастся избежать виселицы, когда отбудешь свой срок, напиши мне. - Он повернулся и пошел к двери, но по пути обернулся: