— А почему вас так заинтересовали шифры?
— Одна из моих первых статей посвящена Оскару Тапиа и его зеркальному письму, но над этими проблемами я начал работать еще ребенком. Причудливые маленькие головоломки Льюиса Кэрролла. Шифр Августа. Азбука Морзе. — Он склонил голову набок. — Может, я чересчур много говорю? Может, помолчать?
— Нет. Мне как раз хочется поговорить. И потом, я тоже люблю шифры — в детстве меня страшно занимали скарабеи в «Той, которая должна подчиниться».
— Хаггарда?
— Да. У него там все начинается с греческого унциального шрифта. А еще «Золотой жук» Эдгара По.
— Наверное, это ваша мать увлекла вас подобными историями.
— Может быть…
— А меня отец. Он был математиком. Рано остался вдовцом. Он всю жизнь распутывал подобные проблемы. Интерес к шифрам я унаследовал от него.
— Ну, у меня практически все то же самое — я заразилась этим от родителей.
— Вероятно, все же не так сильно, как вам кажется, — у вас нет авантюрной жилки.
Он сделал паузу; я молча ждала.
— Я рос довольно одиноким ребенком, — сказал он. — Ничего похожего на того героического мускулистого Казанову, которого вы видите перед собой сейчас. И пожалуйста, сотрите с лица это выражение, подходящее для какой-нибудь сумасбродной феминистки, — это шутка. Хочу сказать, что был чрезвычайно толстым вундеркиндом, очень умным, эмоциональным и одиноким, и вот однажды отец пообещал мне, что когда-нибудь я решу проблему своего одиночества. «Сердце — это своего рода головоломка, — сказал он. — Нужно просто сложить все части вместе». Я, конечно, не понял, что это метафора, и воспринял его совет буквально. Стал читать все его книги по шифрам и в возрасте двенадцати лет вместо того, чтобы таскаться на школьные танцульки, изучал военный код лакедемонян. С точки зрения отношений с девушками это был неудачный поворот. Лет до двадцати я так и не смог особенно продвинуться по части свиданий.
— Не могу в такое поверить…
— Истинная правда! Забавно, как все меняется, когда немного подрастешь. Еще, наверное, неплохо уехать подальше от войны. — Эрик выпил еще вина и перевел взгляд на меня. — Хотя сейчас я вполне доволен тем, что был таким книжным червем, потому что из-за этого проводил все время со своим папой. Это было десятки лет назад. До тех пор, пока мы не познакомились с доктором Санчес, я так и не встретил никого, с кем бы мог вместе работать над шифрами. — Он сделал глоток вина и удивленно пожал плечами: — И как это мы набрели на такую тему? Подумать только — шифры! — Он оперся локтями на покрытый стеклом столик и, заморгав, уставился на свой бокал. Было ясно, что он расстроился.
— Эрик, хочу еще раз поблагодарить вас за то, что вы со мной поехали. — Мою грудь распирали неожиданно проявившиеся дружеские чувства; словно отгоняя невидимых мошек, я помахала рукой перед глазами. — Я очень, очень вам благодарна!
Он опустил голову еще ниже.
— Да. Ну… Не стоит. Знаете, ваша мать — она мне словно кость в горле. Но я все равно рад, что приехал сюда.
Я пристально посмотрела на профессора:
— Вы правда приехали за ней?
— Что?
— За ней. Не за нефритом.
— Ой, давайте сейчас не будем.
— Уверена, что да. Вы приехали сюда, потому что о ней беспокоились.
— Возможно… Возможно, это одна из причин, — похоже, согласился он.
— А другие?
Встретив мой взгляд, Эрик улыбнулся.
— Я считал, что мы рассматриваем эту книгу.
— Разве?
— Ну да, так что давайте продолжим.
— Эрик!
— Сосредоточьтесь.
— Ну ладно.
Дежурная все не появлялась, так что мы разложили на столике книгу и принялись изучать перевод, который когда-то сделали Хуана и Мануэль.
— И в самом деле прекрасное издание, — приговаривал Эрик.
Опустив глаза, я потрогала глянцевую бумагу и прочитала фрагмент странной надписи, высеченной на первой панели стелы Флорес:
Рассказ нефрит некогда был я король нефрит жестокий король настоящий нефрит дорогой мой ты без потерял я тоже потерял я под величественный и нефрит знака нефрит обладал я змей пернатый ты потерял я ты потерял горячий оставаться будет где ты может целовать я где руки нефрит земля сверху сила мужчина и море и нефрит мой в моем остаться меня прости ты очарование мое сокровище мой ты без здесь меня оставил из-за нефрит он дар великий один нефрит к судьбе мой был нефрит для только имел это и грехи мой поплатиться я ветер выдержал я строка.