Тем не менее я потащил своего друга по предписанному лабиринтом опасному пути, и мы бродили до тех пор, пока я не понял, что мы окончательно заблудились.
Вокруг простирались совершенно одинаковые деревья, кусты, рощи, трясины и болота, и эту картину неожиданно подчеркнул наш Гомес, который вдруг начал напевать любопытный мотивчик:
— Я ведь предупреждал! — сжав мне руку, прошептал Эме Бонплан.
— Не беспокойтесь, мы не заблудились, я просто пошутил, — сказал Гомес. — По моим расчетам, мы должны лишь следовать за Карликом.
— За кем? — недоуменно спросил я.
— За Карликом. Вы что, не понимаете по-испански?
Я заверил его, что понимаю, хотя почти сразу стало ясно, что я не единственный, кто разбирается в языках, поскольку индейцы заговорили с Гомесом довольно грубо, ясно выказывая свое недовольство этим важным указанием. Тем не менее их протесты запоздали, ибо Гомес уже привел нас туда, куда обещал.
Перед нашими глазами вырос высокий, полуразрушенный, фантастический голубой город со своими шпилями и башнями, с огромными, изъеденными временем бастионами, ныне погребенными под слоем грязи и ила.
— Каменное царство! — воскликнул Бонплан, хотя индейцы продолжали мрачно переругиваться. — Тюрьма Колдуньи, дом ревнивого Короля. В точности как писала де ла Куэва. Вы это сделали, Александр!
Глаза Эме блестели, за последний час он стал гораздо беспокойнее, хотя меня в тот момент больше волновало не царство нефрита, а гнев туземцев.
— Все это замечательно, — сказал я, — но, кажется, нам пора уходить.
— Но ведь мы так близки к цели — мы должны умереть, но найти этот чудесный нефрит! — вскричал он, возбужденно размахивая руками. — Теперь нужно найти драконово дерево, потом разгадать лабиринт Добродетели, и сокровище наше!
Но тут индейцы испустили какие-то птичьи крики, и из зарослей возникла целая орда дикарей, державших наготове свое примитивное оружие и явно стремившаяся не допустить дальнейшего исследования нами священных джунглей. В нас полетела туча стрел, причем одна из них поразила в грудь Гомеса, который тут же скончался.
— Думаю, что нет, — сказал я и схватил за руку Эме Бонплана с тем, чтобы побыстрее убраться.
— А как же нефрит? — закричал он. — Как же вся наша работа? Все наши надежды найти талисман — они ведь рухнут!
— Не будьте дураком, — отвечал я, пока мы со всех ног неслись по кустам. — Я уже и так нашел величайшее сокровище, о котором только мог мечтать.
И хотя мы мчались мимо смертоносных змей и страшных топей, слыша за спиной наводящие ужас крики индейцев, он все же не смог сдержать улыбки.
— Вы серьезно?
— Да, вполне. Ради Бога, остерегайтесь вот той летучей мыши-вампира.
— Ну… и что же это за сокровище, которое вы нашли?
— Господи, Эме! Неужели сейчас время вести подобные разговоры?
— Я жду.
— А разве вы еще не поняли? — Я снова взял его за руку, и мы вместе полетели вперед, стремительно удаляясь от мрачных тайн этого леса.
Из боязни оскорбить чувства своего издателя я вынужден воздержаться от описания заключительной части нашего приключения.
Тем не менее обладающий хорошим воображением и отзывчивым сердцем проницательный читатель наверняка догадается, что именно я ответил Эме Бонплану.
Прочитав целую главу, Эрик остановился. Все это время я тихо лежала на кушетке и слушала. Мы уже осушили бутылку арманьяка, догоравшие свечи мерцали. В камине трещал огонь и плясали голубовато-белые языки пламени.
— Именно за это последнее предложение я так люблю фон Гумбольдта, — глядя на меня, произнес Эрик.
Наши взгляды встретились.
К моему глубочайшему смущению, густая краска вдруг начала заливать мои лицо и шею; несмотря на почти тридцать лет интенсивного изучения английского, испанского, латинского, итальянского и — немного — немецкого языков, сейчас я не могла вымолвить ни слова. Раскрыла было рот и тут же снова закрыла; я изо всех сил пыталась справиться с собой, но какой-то эротический демон упрямо толкал меня в жаркие объятия скандально известного Эрика Гомары.
Но тут моя честь была неожиданно спасена, ибо мой страстный взор вдруг упал на другой объект. Вероятно, под влиянием некой атавистической застенчивости, я на миг отвернулась от Эрика, скользнув взглядом по маленькому комоду. Именно возле него на ковре я меньше часа назад поставила сумку с маминым дневником, моими картами и бумагами. Именно в том углу лохматая горбунья копалась с нашими обеденными подносами.