Все это создало де ла Росе довольно сомнительную репутацию. Тем не менее работа по бессмысленности надписей стелы принесла ему известность в научных кругах. Разумеется, мы завидовали, поскольку считали, что первыми пришли к этой идее.
Как только мы вошли в конференц-зал, я сразу обратила внимание на высокого мужчину в черной шляпе, с серьезным лицом и темными глазами, потягивавшего виски в окружении консервативных докторов Гильермо Саенса и Грегорио Родригеса. Его нельзя было назвать красивым или хотя бы симпатичным, и все же что-то в нем было. Что-то привлекательное.
Но тут он повернулся и посмотрел на меня.
Клянусь, взгляд его был весьма нескромным.
— Должно быть, вы те юнцы, кто едва не побил меня своей статьей о стеле, — сказал он, отделившись от своих коллег и подойдя к нам. Он по-прежнему не отрывал от меня глаз. — Лучше поговорю с вами, чем слушать, как разглагольствуют об иероглифах эти старые дураки. — Тут он указал на Саенса с Родригесом. — Это мои лучшие друзья, хоть они и проклятые капиталисты.
— О, конечно, очень рад с вами познакомиться, — сказал, как всегда вежливый, Мануэль.
Я почти забыла, что он стоит рядом.
— Хуана! — позвал он, положив руку мне на плечо. — Что случилось, дорогая?
— С ней все в порядке, — чересчур смело произнес Томас.
Я отвернулась, но мы с ним уже успели все сказать друг другу. Именно в этот момент я впервые солгала Мануэлю.
— Да нет, ничего, — улыбнулась я. — Со мной все в порядке.
Мануэль был столь доверчив, что так ничего и не заподозрил и даже предложил де ла Росе поехать с нами в город Гватемалу.
Всю дорогу я чувствовала на себе его взгляд.
неразборчиво, неразборчиво
камень любовь моя могила твоя
но сокровище нет нефрит лежит путь
— ой, я решила, что это моя рабочая тетрадь.
Я переводила лабиринт.
Правой рукой я стиснула обложку дневника.
Глубоко вздохнув, быстро перелистнула страницы к началу.
Моя работа над стелой прервана известием о его смерти, и с тех пор я так и не смогла сосредоточиться на изучении лабиринта Обмана.
И мне, и Эрику показалось странным, что Беатрис де ла Куэва и Александр Гумбольдт описывали лабиринт, но ни разу не упоминали о стеле Оскара Анхеля Тапиа, хотя все трое побывали в одном и том же районе. Меня также очень удивило, что моя мать как будто выписывала фрагменты из стелы, но утверждала, что «переводит» лабиринт.
И все потому, что лабиринт Обмана и стела Флорес — это одно и то же.
— Вот оно, — прошептала я. — Так я и думала.
Эрик с Иоландой меня не слышали. Не было у меня и времени, чтобы осмыслить другие, не менее странные вещи, которые я только что прочитала.
Потому что в этот момент послышался удар, и меня резко бросило вперед. Борта джипа затрещали.
А затем последовал новый, еще более сильный удар.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
— Только не это! — простонал Эрик.
— Что такое? — спросила Иоланда.
Я не имела представления, когда она успела проснуться, и закрыла дневник, чтобы она не подсмотрела. Дождь хлестал по бортам машины, через образовавшиеся отверстия вода просачивалась внутрь. Вода и пар не давали разглядеть, что происходит впереди. Положив руку на дневник, я покачала головой:
— Так, ничего. — Поспешно завернула дневник в полиэтилен. — Просто читаю…
— О чем ты? — С этими словами Иоланда, не обращая внимания на дневник, высунулась в окно джипа.
— Выглядит не очень, — сказал Эрик. Он тоже высунулся из окна. — Ладно, я все-таки попробую здесь пробиться.
— Нам придется вылезти из машины. И откуда все это свалилось?
Я снова уставилась на ветровое стекло.
— Ничего не вижу. Что, собственно, происходит?
— А вот что, — ткнула пальцем Иоланда.
Я расстегнула молнию на резиновом чехле, который защищал стекло, опустила боковое окно и сквозь пелену дождя увидела, что мы достигли предместий полузатопленного селения Рио-Хондо. А еще я заметила, что дороги, по которой мы до сих пор ехали, больше нет.
С правой стороны сквозь спешно построенную несколько дней назад импровизированную дамбу на шоссе обрушивались потоки бело-зеленой воды. Пробежав с километр параллельно одноименной деревне, вышедшая из берегов река Хондо прорвалась здесь сквозь преграду из мешков с песком. Многие мешки разорвались, песок высыпался, и теперь они, пустые, плавали вокруг нашего джипа. Опустив окна, мы с Эриком и Иоландой осматривались по сторонам. На западе невозможно было разглядеть ничего, кроме высокой и все прибывающей воды. К востоку от нас находился городок. Мы увидели опустевшую заправочную станцию, залитый водой жилой квартал, пустые магазины и дома с сорванными крышами. Я заметила также маленькую, очень красивую белую церквушку из оштукатуренной глины, которая напоминала фарфоровую игрушку. Ураган не причинил храму видимого ущерба, хотя и навалил к стенам огромные кучи грязи, камней и сломанных веток.