Мы снова подняли стекла и застегнули чехлы.
— Можно ли как-то добраться до этой церкви?
— Я не справлюсь с машиной! — крикнул Эрик. — Задние колеса не крутятся… дорога…
Иоланда широко раскрыла глаза.
— А задний ход дать можете?
— Нет!
— Погодите, погодите! — сказала я. Не выпуская дневник из рук, я сунула его в сумку и обернула еще одним слоем полиэтилена. — Дайте подумать. Когда все стало совсем плохо?
— Думаю, что недавно, — отозвался вспотевший Эрик.
— А где жители?
— Понятия не имею. Сидят в своих домах. Или эвакуированы.
Джип рванулся вперед по высокой воде, скрывавшей разрушенный асфальт. Наступающая река поглотила шоссе, образовав выступавший над пучиной подводный карниз. Ухватившись за руль, Эрик попытался повернуть джип, но скоро убедился, что рулит без толку: колеса лишь изредка касались земли.
Иоланда подалась вперед, и я почувствовала на своей щеке прикосновение ее мокрых волос.
— Иоланда!
— Не бойся, — сказала она.
— Отстегните ремни, — посоветовала я, обращаясь к ней и к Эрику.
— Хорошая мысль, — отстегнувшись, признала она. — Наверно, нам предстоит немного… поплавать.
— Надеюсь, что нет, — сказал Эрик.
— С нами все будет в порядке! — твердо произнесла она. — Все будет в порядке.
И положила руку мне на плечо. Я положила сверху свою.
— А если нет, я хотела бы, чтобы ты знала… — помявшись, начала Иоланда.
— Что знала?
— Если будет не в порядке, то я хочу, чтобы ты знала…
Машина под нами начала подпрыгивать. Иоланда еще крепче обняла меня обеими руками и закрыла глаза.
— Что — я — тебя — терпеть — не могу.
— Я — тоже — тебя — терпеть — не могу.
— Держись, — быстро предупредила она. — Что-то случилось. Джип сползает вниз.
— Держусь.
— Держитесь! — крикнул Эрик. — Я не могу сдвинуться с места!
Протянув руку, он тоже схватился за меня. Машина дернулась и заскрипела, затем мы услышали страшный скрежет — это целый участок дороги рухнул в бурные воды реки. Лишившись опоры, джип медленно перевернулся.
Мои лицо и плечи оказались прижатыми к потолку салона, ставшему вдруг полом. Вокруг было темно и очень холодно, я не видела ни Эрика, ни Иоланды, лишь ощущала судорожные движения их тел. Отчаянно лягаясь, я каким-то образом сумела протиснуть наружу плечи, но когда выставила вперед руки — в одной из которых все еще держала мамину сумку, то ощутила только воду, а когда открыла глаза, все вокруг было черно. Вокруг меня намотались не то водоросли, не то какие-то куски пластиковой ленты, ноги были зажаты, кажется, резиновыми окнами джипа. В этот момент я почувствовала приближение чего-то чрезвычайно знакомого, неизбежного, и этим «чем-то» была моя собственная смерть. Не желая ничего об этом знать, я дернулась влево, вправо… и обнаружила, что больше не могу дышать и лишь глотаю воду.
Но тут чья-то рука подхватила меня под мышки и потащила вверх. Через секунду я оказалась над поверхностью воды, постепенно освобождаясь от того, что наглоталась.
И сделала глубокий вдох.
Эрик крепко держал меня за руку, вытягивая из скользкой красноватой грязи, которая всего несколько минут назад была проезжей частью «Карретера аль Атлантико». Лицо у него было бледное. Открыв глаза, я увидела перепачканную грязью Иоланду, на которой, как ни странно, все еще красовалась пресловутая черная шляпа. В тот момент Иоланда стояла на более высоком месте, но, увидев меня, тут же бросилась на помощь Эрику. Втроем мы кое-как оторвались от затонувшего джипа и стали карабкаться вверх до тех пор, пока не достигли твердой поверхности сохранившегося участка шоссе. Придерживая за талию и пятую точку, Эрик вытолкнул меня на дорогу; затем он попытался проделать то же самое с Иоландой, но та заявила, что такая ж… как он, не смеет прикасаться к ее заднице. Швырнув сумку к своим ногам, я наклонилась и схватила его за руки. Я тянула изо всех сил, но Эрик вдруг поскользнулся и вода начала тащить его от меня; я громко закричала, но в конце концов он все же сумел вскарабкаться на берег. Затем нагнулся и, в то время как я держала его за пояс, подхватил Иоланду под мышки и помог выбраться из воды.