«Наверное, — подумала я, — этому Иоланда научилась от своего отца, тот был большим мастером по части маскировки».
— Ну, — сказала она, — я ведь торгую на улице. Должно быть, вы меня видели где-то в городе.
— А чем вы торгуете — продуктами? — спросил Ривас.
— Или, может, цветами? — добавил усатый. — К примеру, розами.
В выражении его лица не было, однако, ничего тревожного.
— Игрушками, — ответила Иоланда. — Детскими игрушками. Играми.
— И вы дружите с этими североамериканцами?
Эрик слегка вытаращил глаза.
— Мексикано-американцами, — пояснила я. — То есть я мексикано-американка.
— Что-что? — поморщился Ривас.
— Не обращайте на нее внимания, — Иоланда махнула рукой. — Они такие жуткие гринго, что просто нет слов. Но мы на самом деле подруги, — она указала на меня, — я ее знаю с детства… она продает книги… а второй — ее приятель. Он… — она окинула Эрика почти ласковым взглядом и слегка подмигнула, — он… идиот.
Сидевшие в грузовике дружно расхохотались — к полному восторгу профессора Гомары.
— В любом случае, — продолжала Иоланда, — я все же согласилась ей помочь.
— Ну, пожалуй, это все объясняет, — сказал усатый. — Все головоломки решены, ребусы разгаданы.
— Полковник знает много разных слов, — сказал Ривас.
— У полковника всегда есть сюрприз в рукаве, — сказал стриженный скобкой военный. — Конечно, я не имею в виду ничего такого…
— Ну конечно!
Стриженный скобкой окинул нас внимательным взглядом.
— Значит, никаких проблем — да, полковник?
— Абсолютно никаких. — И усатый, пристально посмотрев на нас, опустил голову на грудь, словно собрался вздремнуть.
— Вот видите! — сказал стриженный скобкой. — Вам не о чем беспокоиться.
— Нам не о чем беспокоиться, — радостно повторила Иоланда, но я чувствовала, что ее руки совсем ледяные.
— Все вышло из берегов, — глядя на потоп, заметил Эрик.
Я тоже выглянула наружу. Сквозь импровизированное окошко, образованное подвернутым тентом, было видно, что местность понижается, а уровень воды, соответственно, растет.
Мы оказались в ловушке. Или, наоборот, оказались спасенными.
Вокруг плескалась вода, мы вдыхали сырой воздух, лица военных казались непроницаемыми. Нам ничего не оставалось, кроме как изображать спокойствие.
Подпрыгивая на ухабах и обмениваясь напряженными взглядами, мы все же и впрямь успокоились. Вскоре прибыли в самое сердце долины Мотагуа.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Ранним утром колонна армейских грузовиков вползала в низину, по сторонам которой возвышались величественные темные отроги северной гряды Сьерра-де-лас-Минас и западной — Сьерра-дель-Эспириту-Санто. Везде стояла вода, затруднявшая движение грузовиков, однако в немногочисленных сухих местах виднелась высокая трава, а среди вызванного ураганом опустошения там и сям вздымалась буйная растительность. Многие деревья лишились листвы, и на бледном фоне грязной воды их голые ветви походили на какие-то странные иероглифы. Большие ветви и вырванные с корнем кусты плавали прямо посреди дороги, однако машины проходили эти участки гораздо легче, чем те, где вода поднималась еще выше, доходя до середины колес.
Большинство военных дремали сидя, их губы и ноздри слегка подрагивали во сне, и лишь усатый то засыпал, то вновь начинал допрашивать Иоланду. Привалившийся ко мне Эрик опустил голову на грудь и забылся, беспокойно подрагивая. Иоланда сначала то и дело подталкивала меня локтем, но, несмотря на все ее попытки бороться со сном, ее тело постепенно становилось все тяжелее. Через некоторое время уснула и она.
Мы все очень устали, но я никак не могла задремать. Меня мучила мысль о том, что из-за всей этой суматохи я так и не рассказала Эрику о маминой догадке насчет тождества стелы и лабиринта Обмана. Я собиралась сообщить ему об этом позже, а заодно и Иоланде, хотя боялась, что та раскроет мой обман насчет карты. Тем не менее все открытия следовало отложить на потом. Кроме того, теперь я могла спокойно дочитать мамин дневник. После ряда сложных маневров я выудила его из стоявшей у моих ног сумки и начала просматривать, стараясь не беспокоить прижавшихся ко мне спутников.