Он схватив Настю за руку, потащил ее в темноту, которую не пробивали даже фонари, едва освещая тропинку под ногами.
Ирина вытолкнула под дождь Костю и помчалась за ним следом.
Бежать пришлось метров сто, и на этом расстоянии он умудрился дважды упасть, превратив свою одежду в грязные промокшие тряпки.
Сарай в сравнении с аркой оказался более защищен от ветра и дождя, имел уже три стены и крышу. Это сооружение кто-то сложил из настолько гигантских глыб, что в сравнении с которыми люди казались пигмеями.
Чтобы согреться, все сбились в один угол тесной кучкой, правда, Косте места там не нашлось, да он и сам не лез, понимая, что его друзья мокрые лишь на четверть, а вот сам со своими падениями промок насквозь. Да и грязи набрал на себя с полтонны.
— Переодеваться будешь? — спросил Панька, но потом сам же отрицательно покачал головой. — Для тебя сейчас бесполезно, все насквозь промочил, да еще грязью сверху пропитал. А если ничего не делать — можешь воспаление легких получить.
— А что предложишь? — как Костик не хотел, но последние слова скорее простучал зубами, чем произнес. Тело дрожало так, что можно было чечетку отбивать.
— Хорошо бы костер развести, и у него обсушиться и отогреться, но пока ливень не кончится, дров не найдешь. Даже не знаю. Что делать? — Паша обратился к Насте, которая прижималась к нему. — Подскажи, ты эти места лучше меня знаешь.
— У меня только одна мысль, и она мне самой не нравится, но другого выхода не вижу, — произнесла девушка, разглядывая Костика с каким-то суеверным испугом. — До ближайшей деревни километров двадцать — не дойдем. В такой темноте можно даже не пытаться. Мы через пару километров станем такими же, как он…
— Я о таком варианте тоже думал, — признался Паша. — Говорить об этом не хочется, но вижу только одну возможность. Пусть рискнет, не всех же дом к себе забирает, здесь прошли тысячи людей, а пропали единицы.
— Вы о чем? — прокричал Костя, прячась от порывов налетающего ветра за холодной и мокрой глыбой. Дождь в это сооружение не попадал, но для ветра была открыта одна стена, и он этим пользовался, превращая его в ледяную статую. — Что бы там ни было — говорите, иначе я действительно уже замерз.
— Там дальше, есть еще один Стоун Хедж, называется дом, — прокричал в ответ Панька. — Тропинка придете прямо к нему, он небольшой гораздо меньше сарая, а внутрь ведет небольшая дыра, ты в нее легко пролезешь, там сухо и тепло, но только на ночь оставаться опасно…
— Почему?
— Из этого дома и пропадают люди — чаще всего те, кто остается там ночевать.
— Но если там тепло и сухо, побежали туда вместе, — предложил Костик. — Вместе не пропадем, за руки возьмемся и прижмемся друг к другу…
— Ты уже меня прости, но там плохое место, мы туда не пойдем. Хорошо бы, чтобы и ты туда не ходил, но все складывается так, что тебе туда надо, а нам нет. Мы здесь как-нибудь перекантуемся до утра.
— Ирина?
— Извини, Костя, — девушка на мгновение выпала из кучки и поцеловала его в мокрые дрожащие губы. — Но я туда не пойду, там страшно, от статического электричества волосы дыбом встают, даже днем дрожь начинает бить, а уж ночью никто в здравом уме туда не пойдет.
— Так что я один пойду, потому что у меня ума нет?
— Решай сам, можешь остаться, только сначала разденься догола и выйди под дождь, вымойся, одежду постирай, выжмешь все, тогда мы тебя к себе возьмем — согреешься…
Костя взглянул в кромешную темноту, где сверкали молнии и извергались с небес целые водопады, представил, как моется под ледяными струями и стирает одежду, и ему стало страшно. Сразу же тело задрожало от холода, такого он за собой еще ни разу не наблюдал, видно действительно дело было плохо.
— Лучше побегу в ваш каменный страшный дом, все равно я в эти глупости не верю, — он вытащил из рюкзака драный свитер и спрятал его под ветровкой. — Встретимся утром… если не пропаду…
— Удачи!
Костя рванул в темноту, как бегун на сто метров, не заботясь о дыхании, правда, скоро пришлось сбавить темп, ноги заскользили по глинистой тропинке, и он понял что упадет и не раз, если будет продолжать в том же темпе. Поэтому метров через двадцать уже просто брел, борясь с ветром и водой падающей на него сверху. Темнота стояла жуткая, только вспышки молний освещали тропинку, камни и его самого, жалкого и дрожащего.
Мыслей у него не осталось никаких, все казалось настолько нереальным и невозможным, что мозг просто отключился от перегрузки.