Потом она повернулась к Костику. Взгляд ее помрачнел.
— Я видела, что ты хотел мне помочь, и оценила это, но на будущее запомни, без моего разрешения лучше не стоит прикасаться ко мне, иначе тебя ждет мучительна смерть, и дело здесь не только во мне, а в тех силах, которые я иногда призываю. Сейчас, например, едва сумела тебя защитить — еще бы немного и ты бы превратился в пыль.
— Я понял, — Костя поклонился. — Просто так воспитан. Меня учили, если кому-то стало плохо — предложи свою руку, помоги…
— Это черта бедняков, только они поступают так, для богатых существует только целесообразность. Похоже, ты из бедной семьи.
— Я беден и сейчас, но меня это не тяготит…
— Мальчик, ты безнадежно испорчен своими понятиями о добре, честности и благородстве, — ведьма махнула рукой, давая команду, и демоны перебежали площадку, с опаской глядя себе под ноги. Коротышку уже стоял у расщелины, настороженно глядя вверх. — Тебе будет трудно выживать в нашем мире. Надеюсь со временем ты изменишься. Придется тебя приучать к роскоши, знакомить с богатыми, и ты станешь другим.
— Не думаю…
— Богатство меняет всех без исключения, поверь и на тебя это тоже подействует, — они прошли площадку и остановились. Ведьма вздохнула. — А вот сейчас начнется самый опасный отрезок пути…
Глава четырнадцатая
Это очень неприятное чувство, когда замерзаешь. По крайней мере так было у меня. Раньше я этого за собой такого не замечал.
Внутри у меня что-то начало булькать, потом появились странные вибрации, поэтому я решил не рисковать, и быстро разделся, уложив все свое оружие и одежду с сапогами в мешок.
Глупо раздеваться, наверно, когда тебе холодно?
Но сделал я это своевременно, потому что сразу же после того, как сбросил одежду и сапоги, меня тут же бросило на камень, а потом мне пришлось испытать такую боль, что все, что испытал до этого, показалось детской забавой.
Тело мое выгибалось так, что позвоночник скрипел и трещал, во рту появился привкус крови, который мне в тот момент показался замечательно вкусным.
Я с каким-то наслаждением глотал и глотал солоноватую жидкость, которая выливалась из моей прокушенной губы и языка, и никак не мог остановиться. Продолжалось это состояние покоя недолго, меня снова подбросило вверх, приземление оказалось как всегда жестким и болезненным — казалось, что все мои внутренние органы сбились в один болезненный комок.
Внутри просыпался жар, словно в печи, в которую подкинули сухие сосновые дрова. Озноб прошел, как и все остальное, к тому же интенсивно полезли волосы на руках, спине и ногах. Конечности стали меняться, пальцы укоротились, ногти вытянулись превращаясь в острые когти, череп затрещал, вытягиваясь вперед, давая место длинному волчьему носу и пасти наполненной острыми белыми зубами.
В очередной раз, когда меня подкинуло, я уже приземлился на четыре мощные лапы.
И вздрогнул, когда огромная тварь посмотрела вверх, выискивая меня взглядом, видимо услышала мой стон, а может, почуяла запах. Мы смотрели с ней друг на друга. Я уже представлял себе, как мне придется с ней драться, но вдруг внимание ее отвлеклось. Она что-то недовольно проворчала и ушла, но сразу появились другие.
Мне было хорошо видно, они остановились прямо подо мной — три огромные твари замершие в самом широком месте расщелины — метрах в двадцати от моего укрытия, и возбужденно к чему-то принюхивающиеся.
Меня они почуяли сразу, не раз поднимали к небу свои глаза с вертикальными зрачками, но заметить не могли. Мало того что я находился на высоте тридцати метров, но мое тело еще скрывал камень, за который благоразумно прятался каждый раз, когда какая-то из тварей поднимала голову вверх.
Мне нравилось то положение, в котором находился. Место оказалось удачным. Я словно находился на балконе при цирковом представлении — все видишь и в то же время находишься в безопасности. Когда в городе появлялся бродячий цирк или театр, отцу всегда удавалось договориться с кем-нибудь из жителей близлежащих у рыночной площади домов, чтобы те пустили меня и братьев на свой балкон или крышу.
Конечно, сейчас у меня было место похуже. Передвигаться по узким уступам было непросто после того, как наступила ночь, но в этом обличье у меня не было никаких проблем. Раньше даже и не подозревал, что в горах ночью может быть столько света!
Звезды горели ярко и теней не было, а выше меня находились только заснеженные горы, но до них было далеко, причем их холодный блеск только добавлял резкости моего видения.