— Может, ты им кажешься смешной? — предположила Люси, и Сью негодующе посмотрела на неё. Я тихо рассмеялась. Пит дёрнул меня за рукав блузки.
Мы остановились за пару шагов от большого шатра, который я приметила пару минут назад. Напротив нас стоял кентавр, один из немногих, — сверху он был похож на сурового, но красивого человека, снизу — на могучую лошадь. Обернувшись назад, я заметила, что практически все теперь стояли позади нас — единороги, минотавры, пеликаны, орлы и многие другие. Они взволнованно, но как-то торжествующе перешёптывались. Справа от меня лязгнул меч, который Питер достал из ножен. Вновь обернувшись к своим спутникам, я заметила, как изменился Питер — теперь он был больше похож на того Короля, которым ему пророчили стать.
Рука с мечом медленно, словно приветствуя, поднялась вверх:
− Мы пришли увидеть Аслана, — уверенно и спокойно сказал Пэванси. Кентавр кивнул. Позади нас опять зашептались.
Аслан вышел из шатра, бесшумно ступая большими лапами, и это можно было бы назвать кошачьей поступью, но назвать Аслана кошкой — даже большой кошкой — я не осмеливалась. Попыталась поднять на него глаза и вдруг поняла, что не могу этого сделать. Внутри меня все сжалось, затрепыхалось, стоило мне только поднять-таки глаза и увидеть золотую гриву и большие, серьёзные, проникающие в самое сердце, глаза.
— Добро пожаловать, Питер, сын Адама и Евы, — сказал Аслан. Голос у Льва был низкий и звучный, и почему-то я сразу перестала волноваться. Теперь на сердце было радостно и спокойно. Хотя, может быть и потому, что меня окружали такие же эмоции. — Добро пожаловать, Сьюзен и Люси, дочери Адама и Евы. Добро пожаловать Элизабет, юная Колдунья…
И я не сразу поняла, что «Элизабет, юная колдунья» — это я сама.
========== Господи, нет ==========
Восточный край поляны. Я сижу на обрыве, свесив ноги, и пытаюсь заставить алетиометр отвечать на мои вопросы. За спиной у меня садилось солнце, и вся долина, лежащая внизу – лес, холмы, луга, извивающаяся серебряной змейкой река, – была залита вечерним светом. А далеко-далеко впереди синело море и плыли по небу розовые от закатного солнца облака. Там, где земля встречалась с морем, у самого устья реки, поднималась невысокая гора, на которой что-то сверкало. Это был замок. Во всех его окнах, обращенных на запад, отражался закат – вот откуда исходило сверкание, хотя казалось, что это − огромная звезда, покоящуюся на морском берегу.
Стрелка алетиометра то замирала, то начала свой бег вновь, но разобраться точно, что он мне показывает я не могла. Кончики пальцев неприятно покалывало от неизвестного чего, а глаза начинают слезиться от холодного морского ветра. Я все так же упрямо смотрю на циферблат компаса, но стрелка замирает на Солнце. Власть, истинна. Что должно случится? Упрямо закусываю губу и устанавливаю три стрелки на другие символы: луна – тайна, Богоматерь – поколение, а третью оставляю на Солнце. Ну же, давай. Четвертая стрелка, которая управляют алитоеметром, качнулась, закрутилась в бешеном ритме, сбивая другие стрелки, но вновь застыла на Песчаных часах. Смерть, изменения.
− Ты не концентрируешься на вопросе. – раздался мягкий голос, и я обернулась. Аслан вышел из леса, и в его пышной гриве сверкали лучи закатного солнца. Золотистый мех льва горел сверхъестественным огнем. Я встала, подумав о том, что мне, вероятно, надо встречать повелителя Нарнии стоя. Лев поравнялся со мной.
− Ты должна освободить свой разум от посторонних мыслей, думать только о интересующем тебя вопросе. – Лев посмотрел на алетиометр в моих руках, а я – на него. – В твоих мыслях Хаос, Элизабет. Ты должна быть предельна спокойна.
− Я пытаюсь. – горько, и как-то с отчаяньем. – Хочу узнать, что происходит, но… В голове такой бардак, что я просто не могу. Хочу узнать, кто я? Почему я Колдунья? Как я связанна с Джадис и…
− Почему ты решила, что связана с Джадис? – внезапно мягко перебил меня Аслан. Я удивленно посмотрела на него и пару раз моргнула. Щеки предательски окрасились в нежно-розовый цвет.
− Я просто чувствую это. – смущенно пробормотала я.
− Хорошо. – кивнул Аслан. – Элизабет, в тебе существует очень сильная и древняя магия, которой тебе следует научиться управлять. Однако сделать ты это сможешь, лишь приняв ее. – я собиралась возразить. Аслан называл это магией, я – своей внутренней птицей, которую привыкла сдерживать. Боялась, что стоит мне хоть на миг поддаться этому влечению, как произойдёт что-то ужасное и я потеряю всех. Потеряю себя.
− Когда-нибудь, тебе придётся это сделать. – мягко сказал Аслан. Неужели, я говорила вслух? – будет легче, если ты будешь делать это постепенно, а не в одно мгновение. Такой выплеск может повлечь за собой большие беды. Научись жить в мире с собственной сущностью.
На несколько секунд повисло долго молчание. Оно не было неловким, или отягощающим. Я пыталась осмыслить слова Правителя Нарнии. Пальцы все еще покалывало.
− Что я должна спросить? – прошептала. – Как из сотни вопросов выбрать только один?
− Вернись к началу. – посоветовал Аслан. – Спроси алетиометр, как Колдунья пришла к этому. Спроси его о ее первом грехе.
− Как это связанно со мной? – уже в отчаянье спросила я. Аслан не ответил, лишь посмотрел на меня со смесью суровости и ожидание. Ладно, попробуем. И так, грехопадение.
Змея – вероломство, Ангел – непослушание и Молния – рок. Стрелка алетиометра медленно колыхнулась, начала набирать скорость.
«В чем первый грех Колдуньи?» Стрелка начала бешено крутиться. Одна из трех стрелок соскользнула со знака Змеи и остановилась на Верблюде – упорство.
«В чем первый грех Колдуньи?» Альфа и Омега – неизбежное.
«В чем первый грех Колдуньи?» Песчаные часы – смерть.
Я задохнулась от внезапно нахлынувших знаний. Я продолжала смотреть на алетиометр, и как во сне видела абстрактные картинки. Как изображения в водной глади, только вода была золотым песком.
− Что ты видишь, Элизабет? – голос Аслана словно путеводная нить в этом золоте. Оно душило меня, пленяло, но я все еще видела происходящие. Я заговорила медленно, словно не уверена в том, что происходит. Стрелки, словно в помощь, продолжали поочередно останавливаться на других символах.
− Колдунья, а рядом с ней – женщина. Богоматерь означает поколение, значит они из одной семьи. Джадис злится на нее, хочет ей смерти, но выжидает удобного момента <i(хамелеон – терпение) Женщина должна стать Королевой, я вижу золотую корону на ее голове. Но Колдунья этому мешает…
В голове все звенело. Глаза стал заволакивать красный дым, а в груди неприятно саднить. Вокруг меня, словно заполняя все пространство, раздавались крики людей, звон оружия. В нос проник запах гари, неприятно щекоча его. Я терялась в этом кровавом окружении – словно разом выключили мое зрение и осязание. Жаль, что слышать я не перестала – стоны умирающих раздавались рядом со мной. Я задыхалась.
− Посмотри. – голос Аслана раздирал эту пелену, но я не осмеливалась открыть ранее закрытые глаза. Ощущала Льва я скорее на каком-то эмоциональном уровне, чем на физическом – рядом сом ной его не было. – Смотри. Вон там, у подножья гор.
Я открыла глаза и, несмотря на творившийся вокруг меня хаос, разглядела высокую фигуру в капюшоне – там, куда и сказал смотреть Аслан. В ее руках был маленький сверток. Я следила за ее аккуратными шажками, видела, как одной рукой она прижимает к себе сверток, а другой поднимает клинок одного из умерщвлённых война. Ее губы шевелятся, а по лицу струятся слезы – я видела это даже через то расстояние, что нас разделяло. Спины коснулось что-то мягкое, но ощутимо тяжелое – я сорвалась с места и побежала к фигуре в капюшоне. Аслан подтолкнул меня, а в руках я сжимала Алетиометр, который излучал холодный золотистый свет.