Нельзя было точно распознать – женщина это или мужчина. Высокий рост и то, как неизвестный сжимал меч, подталкивали на мысль о том, что это мужчина. Однако в его/ее движениях было нечто пластичное, грация, которую мужчина просто не мог демонстрировать. Я откинула свои размышления, двигаясь за быстро перемещающийся фигурой. Она двигалась рывками, словно боясь быть замеченной, хотя, скорей всего, так и было. Рассмотреть неизвестного возможности так и не представлялось – я была ниже, гораздо ниже, а заглянуть в лицо мне мешал капюшон. Удивительно, как он мог вообще что-то различать перед собой, однако шаги неизвестного были четкими и уверенными. Так идет человек, который не сдается. Который еще не все сделал, не все успел, не сделал самое главное – подозреваю, его «незавершенными делом» был то, что он держал в руках.
Мы практически скрылись в лесной глуши, когда некто остановился. Прямо напротив деревьев, чьи стволы стояли параллельно друг другу, а ветви сверху сплетались, образую подобие арки. Листва облетела, некоторые рядом стоящие деревья были сожжены, но природная арка была нетронута. Я всмотрелась – между сплетающимися стволами был такой же лес, однако незнакомец остановился. Он скинул капюшон, и я наконец-то смогла увидеть… и задохнуться.
Если это была не Колдунья, то некто очень на нее похожий – мне так казалось, потому что Колдунью я видела только в одном их своих кошмаров. Когда мы спали в той норе вместе с бобрами, я видела сон – нечто абстрактное, состоящие из лиц и звуков. Все что я смогла запомнить – выхваченное лицо Колдуньи. Оно могло бы даже показаться мне красивыми, если бы не было искажено яростью и ненавистью.
Но лицо этой незнакомой бедной женщины было искаженно страхом, горем, а по лицу текли слезы. Она отстранила сверток от груди и подняла на уровень своего лица. Жадный огонь, что горел позади нас осветил то, что она держала. Ребенка. Ребенка, которому едва ли исполнился год. Малыш спокойно спал, не зная, что происходит. От света пламени, что осветили его лицо он не проснулся. Я прикрыла глаза, а когда открыла, женщина судорожно прижалась губами к лбу. Это прикосновение я физически ощутила на себе. Рука машинально потянулась ко лбу, а глаза заслезились. И в этом уже был виноват не дым пожаров.
Расстояние между мной и людьми из прошлого было минимальным, я слышала, как тяжело и прерывисто дышит женщина, как причмокивает губками спящий младенец. Слышала свою собственное сердце, отбивающее чечётку.
− Я молюсь всем Богам, − слова женщины оборвали ее собственный всхлип. – Чтобы ты была в безопасности и оказалась так далеко отсюда, как только можно. – мир, как кокон, сузился. Были только я, женщина и спящий младенец. Это такой близости мне стало жарко, а слезы холодными каплями стекали по раскрасневшимся щекам. Я молчала.
Позади что-то хрустнуло. Я вздрогнула, отвела взгляд от душераздирающей картины и прищурилась. Кто-то вошел в лес, вслед за нами. Массивная фигура. В темноте разглядеть было невозможно. Мать с ребенком тоже услышала, вероятно, но не обернулась. Она провела рукой параллельно арке, быстро что-то произнесла и арка, за которой до того был один лес, внезапно, всего на секунду, озарилась светом. То было чем-то похоже на пластичные мыльные пузыри, но менее… осязаемое, что ли.
Женщина упала на колени. Протянула к арке дрожащие руки.
− Ох, моя Лиззи. – внезапно произнесла женщина. Сердце замерло у меня в груди, а потом забилось с учащенной скоростью. – Элизабет. Я люблю тебя.
Женщина опустила ребенка в арку и быстро провела рукой. Мимолетное свечение исчезло также быстро, как и появилось. Я была более, чем уверена, что если сейчас просуну руку между деревьями, то ничего не произойдёт. Не откроется портал, я останусь в этом лесу. С этими двумя женщинами, одна из которых убита горем, а другая пытается убить другую. Я знала это, знала, что эта земля, опалённая огнем, и воздух, пропитанный дымом, будет последним, что увидит несчастная.
Фигура остановилась. Я посмотрела на нее и увидела. Светлые длинные волосы зачесаны назад, бледное лицо сильно выделяется на темном фоне. Женщина. Колдунья. Джадис. Так похожая на ту, что рыдала на коленях. Вот они – две представительницы одной семьи. «Богоматерь» на Алетиометре.
− Ева! – Джадис близко, она могла бы не кричать. В ее голосе слышится насмешка. – Ты – Ева, сестра! Такая же слабая, как и та женщина. В последние мгновения своей жизни, помни об этом. Ты – Ева, подобная людям. – Джадис говорит о нас – людях – с невероятным презрением. Вероятно, ее сестру зовут не Ева, но Джадис считает сравнение с людьми чем-то унизительным. А ее сестра… кажется, она так не считает. Она не откликается. А моя птица, до этого не проявлявшая себя, вскинула голову и прижалась к самым прутьям.
Джадис не дождалась ответа от сестры. Меч сверкнул в темноте подобно молнии. Джадис явно не хотела тратить время на пустые разговоры. Я закричала и закрыла глаза. В паре больших шагов отошла назад, буквально отлетела, вжалась в дереве. По лицу текло что-то вязкое, теплое. Густое. Сознание оставляло меня. Алетиометр обжог руку холодным огнем, и я была вынуждена отпустить его.
На несколько секунд пришла темнота. Как будто я одновременно оглохла, ослепла, онемела. Не было ничего, только я и темнота. И птица. Птица, которая уютненько свернулась в своей золотой клетке.
Первым ко мне вернулся слух. Я услышала голос. Голос Аслана, который вновь стал путеводителем во тьме. Его большая, теплая мохнатая лапа коснулась моего плеча. Какая-то часть моего разума, которая не пребывала в отчаянном положении, отметила, что пусть он и просто прикоснулся ко мне, плечо дернулось от тяжести.
− Сестра Колдуньи должна была стать Новой Правительницей. Но она повстречала Адама и выбрала людей. У нее был ребенок от Адама.
нет нет нет нет нет нет нет
− Ребенок, который выглядел как человек, но унаследовал огромную силу…
Господи нет пожалуйста Господи нет нет пожалуйста
− И Джадис хотела убить ребенка, но ее сестра бежала. Развязалась война. Та, кого Джадис называет Евой, хоть она ей и не является, отправила свое новорожденное дитя в другой мир…
Господи это не может быть правдой не может Господи это не правда
− Джадис не нашла ребёнка. Его нашла семья, в которой было двое детей. И после родятся еще двое…
Пэванси Пэванси Пэванси Господи Пэванси
− Этим ребенком была ты, Элизабет.
НЕТ
Комментарий к Господи, нет
Ищу бету)
========== Семью изменить нельзя ==========
Первое, что изменилось слишком резко – мои внутренние ощущения. Моя птица – магия, доставшаяся от матери – больше не сдерживалась клеткой. Она словно разливалась по моему телу вместе с кровью, и пусть морально я была сильнее, чем раньше, физически не могла ничего делать. Я сидела, полностью облокотившись на ствол дерева. Тень от густой листвы спасала от солнца, мне было даже немного прохладно, несмотря на то, что я чувствовала, как солнечные лучи жгут мою спину. Это было похоже на лихорадку, и я не могла сказать: ощущала ли я такой контраст раньше или просто сейчас все чувствую острее. Думать об этом не хотелось, но отключить голову я не могла. Все равно мысли крутились со скоростью пчелиного роя, от чего голова начинала пульсировать неприятно болью.
За все два часа – по крайней мере, мне так казалось – я не сменила положения. Когда я ушла с того обрыва, Аслан не пошёл за мной, чему я была рада. Мне хотелось просто побыть одной. Без всяких сил, я рухнула рядом с этим деревом, прислонившись к нему правым боком и положив на него голову. Так и замерла, обдумывая все, что произошло. Алетиометр неприятно уперся в бедро, но убрать его я не могла.
Итак, я племянница колдуньи. Она убила мою мать, потому что хотела заполучить корону. Интересно, я сильна так же, как она? И как на самом деле звали мою мать? Она называла ее Ева, но Аслан сказал, что это не так. И что мне теперь делать? Вернуться к Питеру и остальным? Рассказать им или молчать? Рано или поздно они все равно узнают, так что смысла скрывать нет, но Господи… Как же сложно подумать об этом, не то что сделать.