− Джадис, Королева Нарнии! Императрица одиноких островов! – провозгласил гном. Люси открыла рот, смотря на женщину в белом круглыми от страха глазами. Я протянула руку и Люси подвинулась ближе ко мне.
Я, наконец-то встретившись с нею в живую, ощутила колотящую во мне птицу. Она билась о мои ребра, как никогда сильно, стремясь вырваться и сжечь Колдунью дотла. Стереть это спокойствие с ее каменного, неживого лица, чтобы его исказил ужас и страх. Я бы могла это сделать, я чувствовала это. Но в итоге я лишь продолжала стоять, неотрывно глядя на массивную женскую фигуру. Ощущения пренеприятные: чувствовать в себе раздирающую силу, которую не можешь использовать. Рядом со мной «источал» страх Эдмунд с Люси, напряженность - Питер и озабоченность - Сьюзен. Хотя, кажется все мы боялись Колдуньи – неизвестности, что она принесла с собой.
– Среди вас есть предатель, Аслан, – сказала Колдунья.
Конечно, все, кто там были, поняли, что она имеет в виду Эдмунда. Я повернула голову к стоящему слева Эду – волосы метнулись за мной, несильно хлестнув по плечам. Эдмунд по-прежнему не отрывал взора от Аслана, словно то, что говорит Колдунья не имело смысла. Так же резко, я повернула голову обратно.
− Он предал других, а не тебя. – справедливо заметил Аслан. Если бы голоса могли иметь вес, я бы сказала, что голос Аслана тяжелый, как камень, закрывающей проход в опасную пещеру. Голос женщины же был легким, но пронзительным и холодным, как зимний ветер.
− Ты забыл закон, который в Нарнии соблюдается. – высокомерно произнесла женщина. До этого момента, я не думала, что говоря с Асланом можно быть высокомерной, презрительной, однако Джадис сочетала сейчас эти качества.
− Не учи меня Тайной Магии, Колдунья! − сказала Аслан и зарычал. – Она написалась при мне.
Колдунья слегка оттянула голову, которая, по сравнению с ее телом была словно ей мала. Я поймала себя на мысли, что внимательно разглядываю гостью – намного внимательней, чем все остальные. Мне было интересно. Это в самом деле было интересное зрелище. Дело не в том, что Джадис была уродиной, нет. Просто все в ней странным образом контрастировало друг с другом. По отдельности каждая черта в облике Джадис была красива сама по себе — ее ореховые глаза, например, могли бы ошеломить, принадлежи они любой другой женщине. Но при этом все в ней было «чересчур» — пышные волосы были слишком потускневшими и к тому же были уложены в совершенно нелепою прическу, словно горка мокрого снега, смешанного с землей. В сочетании с пергаментно-белой кожей создавали нелепый, шокирующий образ. Ее точенная фигура, которой могли позавидовать многие девушки Англии, была слишком уж массивной – Колдунье она не шла из-за слишком большого роста. Она казалось нереальной, эта Джадис. Нереальной, пугающей, напоминавшая оживший кошмар.
Тем временем, разговор продолжался.
− Тогда ты помнишь, что каждый предатель принадлежит мне. Его кровь – мое достояние.
Прежде чем успевает ответить Аслан, я слышу рядом звон меча – Питер обнажил его против Колдуньи. Фавны, которые стояли к нам ближе, схватились за рукоятки своих мечей, но не спешили их доставать: Аслан сказал, что Колдунья может прийти сюда и поговорить без опасности для собственной жизни. Минотавр Колдуньи сделал один шаг к своей хозяйке. Я подняла на него взгляд, представляя, как он замирает на месте. Существо тяжело выдохнуло и замерло, я не удержалась от улыбки.
− Попробуй его взять! – Питер сделал два шага вперед, но как бы мне, − да и практически всем присутствующим − не хотелось прямо сейчас казнить эту ведьму, последствия могли быть самые разные. Поэтому Питера мне тоже пришлось остановить. Сделать это было легче, потому что его сознание было для меня открытым, повлиять на кого-то близкого было легче. Джадис повернула к нему голову:
− Ты что, серьезно решил силой решить меня законных прав, Юный Король? – последние слова были сказаны с усмешкой и пренебрежением. Питер сглотнул, его кадык на шее заходил вверх-вниз. Аслан знает: если я не получу крови, как велит закон – вся Нарния придет в запустение и погибнет, от огня и воды. Мальчишка! – она внезапно развернулась к нам, указав длинным и бледным пальцам на Эдмунда. – Умрет, на каменном столе. Так велит закон. И ты не смеешь мне отказать.
Последние слова были обращены непосредственно к самому Аслану. Она вновь повернулась всем телом к нему. Эдмунд сжался, упер взгляд в землю. Однако, не смотря на весь ужас ситуации, смерти я не чувствовала. Волнение – да, ярость – да, но Смерть не пришла вслед за Эдмундом. Она позволила ему спастись, и сейчас стояла поодаль, ожидая своей доли. Но в этой доле – я точно знала – нет Эдмунда. Нет меня, Люси, Сьюзен или Питера. Даже если она и придет за кем-то, то я не отдам ей свою семью.
Я положила руку на плечо Эдмунда. Он посмотрел на меня. Тяжелый, усталый вздох одновременно вырвался из нас. Мой взгляд метнулся к Колдунье.
− Ты трусиха! – как сквозь воду, услышала я свой собственный голос. Джадис резко развернулась, готовясь голыми руками разорвать того, кто посмел ей крикнуть такое. Встретила мой ответный взгляд, и былой запал ушел от нее.
Она не ожидала от меня такого.
Однако сама я остановиться уже не могла. Взгляды всех присутствующих – кроме Аслана – обратились к нам двоим.
– Поэтому ты считаешь себя Королевой? Потому что тебя назначили палачом?
Джадис усмехнулась, чем еще больше разожгла пламя моей ярости. Это был мой первый и, возможно, последний случай высказать ей все. Я сделала шаг к ней.
− Ты прикрываешься законом, потому что знаешь, что сразись ты с нами в честной битве – проиграешь! Ты же так всегда делаешь, да? Порабощаешь слабых, тех, кто не может тебе сопротивляться. Пытаешься присвоить то, что тебе не принадлежит. Ни Нарния, ни Чарн не должны были принадлежать тебе, никто не ждал тебя. Ты, Джадис, словно собака напала из норы. Хватило бы тебе смелости прийти сюда, будь здесь Аслан?
− Довольно! – зарычал Великий Лев. Слова, которые я не успела сказать, словно топили меня, я в них захлебывалась. Вокруг нас повисла мертвая тишина. Колдунья, сильно разозленная моими словами, стояла в полушаге от меня − в приступе праведной ярости, я пересекла расстояние, что разделяло нас, и сама не заметила. – Элизабет, будь так добра, отойди от нее. – после того, как я послушно сделала пару шагов назад, меня за локоть схватил Питер и потянул к ним. Все были наготове, ожидая, что Колдунья вот-вот нападёт. Я же понимала, что, во-первых, без своей палочки она это не сделает, а во-вторых, Аслан не позволит ей кому-то навредить. Даже мне. Даже после моих слов.
Аслан обратился к Джадис:
− Поговорим наедине. – после чего плавно развернулся и скрылся в шатре. Колдунья вскинула голову и проследовала за ним.
Меня внезапно легонько тряхнуло. Только сейчас я подумала о том, что мой выпад был более чем глупый. Как это теперь отразится на нас? В первую очередь – на Эдмунде? Я села на траву, рядом со мной опустились остальные Пэванси. Не считая негромких шепотков, нас окружала тишина.
– Ах, Эдмунд! – внезапно сказала Люси и расплакалась. Мне захотелось расплакаться тоже, но слез не было, а если бы и были – я просто не могла позволить себе. Не после того, что произошло здесь пару минут назад.
Питер сидел спиной к нам и глядел на далекое море. Сьюзен обняла вздрагивающую от плача Люси, я подвинулась ближе к Эдмунду. Бобр и Бобриха взяли друг друга за лапы и свесили головы. Кентавры беспокойно переступали копытами. Но под конец все перестали шевелиться. Стали слышны даже самые тихие звуки: гудение шмеля, пение птиц далеко в лесу и шелест листьев на ветру. А Аслан и Колдунья все еще разговаривали в шатре.
Прошло долгих десять минут. Десять минут, за которые каждый успел перебрать все возможные концовки.