Питер реагировал первым, потом все остальные. Мы поднялись с земли. Колдунья вышла первой, смотря на меня и Эда пронзительным взглядом. Смотрела она на нас три секунды, словно желая уничтожить нас обоих прямо здесь и сейчас. Но обстоятельства не позволяли; Джадис отвела взгляд.
Аслан вышел вслед за ней, бесшумно ступая по земле. Рядом со мной тяжело задышал Эд, с волнением глядя на Льва. Аслан выдержал пару минут молчания, словно натягивая и без того натянутый комок нервов.
Наконец раздался голос Аслана.
− Она не претендует на кровь вашего брата.
И над поляной пронесся вздох, словно все это время они сдерживали дыхание и только теперь вздохнули полной грудью. Затем все разом заговорили, засмеялись. Эдмунд расслабился и широко усмехнулся. Люси, перестав плакать, бросилась в объятья брата. Тот подхватил ее и покрутил. После - Эда обняла я, задержав в объятиях немного дольше, чем должна была. Потом нас обнимали все, кто хотел. Пару сатиров немного тише прокомментировали мои слова.
Лицо Колдуньи светилось злобным торжеством. Она пошла было прочь, но вновь остановилась и сказала:
− А вдруг ты нарушишь свое обещание?
– Гр-р-р! – взревел Аслан, приподнимаясь на задние лапы. Пасть его раскрывалась все шире и шире, рычание становилось все громче и громче, и Колдунья, вытаращив глаза и разинув рот, подобрала юбки и пустилась наутек. Все рассмеялись еще больше. Меня захватило необычайное облегчение.
Как только Колдунья скрылась из виду, Аслан сказал:
– Нам надо перебираться отсюда, это место понадобится для других целей. Сегодня вечером мы разобьем лагерь у брода через Беруну.
Конечно, все умирали от желания узнать, как ему удалось до говориться с Колдуньей, но вид у Льва был по-прежнему суровый, в ушах у всех еще звучал его грозный рык, и никто не отважился ни о чем его спрашивать.
Солнце уже высушило траву, мы прикончили наш завтрак прямо на лужайке под открытым небом. Затем все занялись делом: одни сворачивали шатер, другие собирали вещи. Вскоре после полудня мы снялись с места и пошли к северо-востоку; шли не спеша, ведь идти было недалеко.
По пути Аслан объяснял Питеру свой план военной кампании.
– Как только Колдунья покончит с делами в этих краях, – сказал он, – она вместе со всей своей сворой наверняка отступит к замку и приготовится к обороне. Возможно, тебе удастся перехватить ее на пути туда, но поручиться за это нельзя.
Затем Аслан нарисовал в общих чертах два плана битвы, один – если сражаться с Колдуньей и ее сторонниками придется в лесу, другой– если надо будет нападать на ее замок. Он дал Питеру множество советов, как вести военные действия, например: «Ты должен поместить кентавров туда-то и туда-то» или «Ты должен выслать разведчиков, чтобы убедиться, что она не делает того-то и того-то». Я с интересом смотрела и слушала, пытаясь хоть чем-то себя занять. Военное дело было довольно занятным, однако у Сью и Люси оно такого интереса не вызвало.
Наконец Питер сказал:
– Но ведь ты будешь с нами, Аслан.
– Этого я тебе обещать не могу, – ответил Аслан и продолжал давать Питеру указания. Я слегка отстала и задумчиво посмотрела на Льва. Он казалась необычайно печальным, и потом почти не говорил с Сьюзен и Люси.
Еще не наступил вечер, когда мы вышли к широкому плесу там, где долина расступилась в стороны, а река стала мелкой. Это были броды Беруны. Аслан отдал приказ остановиться на ближнем берегу, но Питер сказал:
– А не лучше ли разбить лагерь на том берегу? Вдруг Колдунья нападет на нас ночью?
Аслан, задумавшийся о чем-то, встрепенулся, встряхнул гривой и спросил:
– Что ты сказал?
Питер повторил свои слова.
– Нет, – ответил Аслан глухо и безучастно. – Нет, этой ночью она не станет на нас нападать. – И он глубоко вздохнул. Но тут же добавил: –Все равно хорошо, что ты об этом подумал. Воину так и положено. Только сегодня это не имеет значения.
И они принялись разбивать лагерь там, где он указал.
Мне было любопытно, однако настроение Аслана передалось нам всем. Именно поэтому, мое любопытство, окруженное другими эмоциями, меркло. Я кожей чувствовала, что Питеру было не по себе от мысли, что ему придется на свой страх и риск сражаться с Колдуньей. Он не ожидал, что Аслан покинет их, и известие об этом сильно его потрясло. Тут я помочь ничем не могла. Ужин прошел в молчании. Все чувствовали, что этот вечер сильно отличается от вчерашнего вечера и даже от сегодняшнего утра. Словно хорошие времена, не успев начаться, уже подходят к концу.
Перед самым, сном мне внезапно сообщили, что Аслан хочет со мной поговорить. Сьюзен и Люси проводили меня вопросительным взглядом, но я ничего не могла им сказать – сама не знала. На ходу заплетая одну толстую косу – те косы уже растрепались – я робко вошла в шатер Аслана.
− Добрый вечер, Аслан.
Лев мне ответил не сразу. Я поняла, что возможно, для него вечер вовсе не «добрый». Однако, он ответил мне.
− Здравствуй, Элизабет. – до этого стоящий спиной, он развернулся. – Я хочу тебя попросить. Ты можешь кое-что сделать для нас? Всех нас.
========== Ночь, и пусть утро не наступит никогда ==========
Из шатра Аслана я вышла полностью опустошённая. За время нашего, отнюдь не короткого, разговора успело стемнеть. Вышедший вслед за мной Аслан посоветовал мне идти спать, потому что дело, которое он мне доверил, не из легких. Я лишь кивнула. В голове, словно барабаны, бились слова Аслана. Последний слова, сказанные мне Великим львом, ибо сегодня ночью он должен будет умереть за нас. За людей.
За все время, что я провела в Нарнии, произошло так много всего, что я просто не успела подумать о чем-то конкретном, сосредоточится. Да, успела принять то, что я племянница Колдуньи и чертова ведьма (или волшебница, или колдунья, или чародейка). Но вот как-то, ммм, ощутить это, я не могла. У меня было мало практики, точнее, ее не было совсем. Только, наверное, когда мы все чуть ли не захлебнулись в той реке, и я смогла… Но так, до неизвестной ранее боли, до такого быстрого сжимания грудной клетки хочется попробовать это еще раз. Снова окунуться в эти волны магии, ощутить себя полной, целой… Полноценной.
Идти в палатку шатер мне не хотелось, поэтому я поменяла направление и устремилась к другой части леса. Та, что была ближе всего к морю. Из всего, что Аслан мне сказал, половину отмела, решив оставить это к тому времени, когда мне предстоит совершить подобное. Все сказанное было разбито на какие-то абзацы, и я медленно прокручивала их в своей голове. Больше всего мне запомнились последний слова Льва:
− Тебе нельзя так сильно кого-то ненавидеть. – Аслан словно горько усмехнулся. – Ты сильная, Элизабет, сильнее многих. Поэтому никогда не давай эмоциям завладеть над тобой.
Мне хотелось возразить. Понимала, что разговор шел о моем выпаде на Колдунью, но я же ей ничего не сделала. Хотя могла.
− Я смотрел в твои глаза в тот момент. – Аслан печально улыбнулся. – Твой взгляд был дикий, остановившийся на ней. Заглянуть в них в ту секунду – все равно что в могильную яму, где были похоронены твои ужас, отчаянья и боль.
Хотела возразить, но не смогла. Просто испугалась, потому что понимала, что Аслан был прав. Теперь, остановившись на маленькой полянке чтобы подумать, я испугалась: неужели, мой взгляд все чаще будет становится таким? Я быстро-быстро закачала головой, совершенно не желая думать об этом. Я не могу быть такой всегда, просто в те минуты я видела не живое существо, а ту, которая лишила меня жизни с родными родителями, убийцу моей матери. Мне хотелось ей сердце вырвать, но я не могла. Не могла, и не хотела становится такой же убийцей, как и она.
Я смотрела прямо перед собой, поэтому не уследила тот момент, как на поляну внезапно вышел Эдмунд. Только услышала его тяжелое дыхание и, скосив глаза, поймала момент, когда его сапоги коснулись травы. Немного чавкающий звук. Я развернулась и тут же удивленно вздернула брови. Эдмунд, стараясь отдышаться после согнулся пополам и опустил голову до уровня коленей. Усмехнулась.