Эдмунд небрежно обвел нас взглядом, словно был куда старше Люси, хотя на самом деле разница между ними была всего в один год, усмехнулся и сказал:
— А!… Мы с ней играли… С ней и Беллой… в её страну. Будто её страна в платяном шкафу существует на самом деле. Просто для смеха, конечно. Понятно, там ничего нет.
Я открыла рот и пораженно застыла. Хотя чего-то подобного я и ожидала. В этот момент в Эдмунде Пэванси что-то переломилось. Навсегда и окончательно. Минуты три я просто не знала, как поступить — наброситься на сводного брата и хорошенько расцарапать ему лицо или броситься вслед за плачущей Люси, которая выбежала из комнаты сразу после слов Эдмунда. А Эд решил окончательно унизить сестру, уничтожив все положительные чувства к нему:
— Ну вот, опять за своё. Что с ней такое? Морока с этими малышами! И ладно она, но ты, Белла…
— Слушай, ты! — яростно обрушился на него Питер, но дальше я предпочла не слушать.
Выбежав из комнаты и выкрикнув на весь дом имя Люси, а также не обратив внимания на позднее время, я метнулась в ту сторону, куда предположительно могла побежать малышка. За мной, как я смогла определить, побежали Сьюзен и Питер, но съязвить или хотя бы что-то сказать им у меня не было ни желания, ни сил. В голове было пусто, крутилась лишь одна мысль — найти Люси. Когда мы, наконец, нашли Люси, я с горечью и даже стыдом поняла, что всё это время она проплакала. И неудивительно. Но что бы Питер и Сьюзен не говорили ей, она не слушала. Она стояла на своем. И я была сильно удивлена, сколько в этой маленькой девочке может быть ещё выдержки и веры.
Это был грустный вечер. После него у меня остались самые неприятные ощущения. Я все чётче чувствовала, какой несчастной себя чувствует Люси. Но лишь одно радовало — злорадство. До Эдмунда постепенно дошло, что его поступок привел совсем не к тем результатам, которых он, судя по всему, ожидал. Двое старших ребят начали всерьез беспокоиться — не сошла ли Люси с ума? Они ещё долго перешёптывались об этом в коридоре после того, как мы легли спать. Не знаю, спал ли Эдмунд, но Люси спала точно и изредка всхлипывала во сне. Я же заснуть никак не могла. В конце концов, сильно взбешённая разговорами Питера и Сью, я кинула в них подушку. Бросок получился резким и точным. Я буквально увидела, как она со всей силой попала в лицо Питера, отрикошетила от него и попала в лицо Сьюзен. Представив такую картину, я удовлетворённо рассмеялась в кулак и закрыла глаза.
На следующее утро они, наконец, решили пойти и рассказать всё профессору. Я упиралась ногами и руками, однако силы были неравными. Как объяснила Сьюзен, я единственный более-менее вменяемый свидетель.
— Он напишет отцу, если с Лу действительно произойдет что-нибудь серьезное, — сказал Питер. — Нам одним тут не справиться.
«А вы не пытаетесь справляться!» — хотела сказать я, но передумала. Не верят сестре — их проблемы. Но если с Лу действительно что-то серьёзное, то и меня, и её могут закрыть в психушке. В худшем случае. Представляю, как это подействует на совесть Эдмунда. Но если проанализировать события последних дней, у него её нет. И вот старшие брат и сестра и упирающаяся из последних сил я постучали в дверь кабинета. Профессор ответил: «Войдите!», поднялся с места, принёс нам стулья и сказал, что полностью в нашем распоряжении! А потом он сидел, сцепив пальцы, и слушал их историю, которую на моментах с Нарнией периодически поясняла я, — пришлось рассказать о книге, так что на меня Пит и Сью посмотрели как на чокнутую, — от начала и до конца, не прервав меня ни единым словом. Да и после того, как мы закончили, он ещё долгое время сидел молча. Затем откашлялся и сказал то, чего мы меньше всего ожидали услышать.
— Откуда вы знаете, — спросил он, — что ваша сестра и мисс Грейс всё это выдумали?
Старшие Пэванси как будто чем-то поперхнулись. Они от него ожидали другого, но я едва ли не запрыгала от радости на одной ноге. Он поверил! Может и нет, но, судя по всему, он верит в то, что я рассказала. Это уже что-то. Возможно обратиться к нему было не такой уж плохой идеей…
— О, но ведь… — начала Сьюзен и остановилась. По лицу старого профессора было видно, что он спрашивает совершенно серьёзно. Сьюзен взяла себя в руки и продолжала:
— Но Эдмунд говорит, что они просто играли.
— А вы больше ему верьте! — презрительно кинула я.
— Да, — согласился профессор, — это надо принять во внимание. Бесспорно надо. Однако юная мисс Белла утверждает, что ваш брат врёт и что она с вашей сестрой посетила другой мир. Но — вы не обидитесь на мой вопрос? — на кого, по– вашему, больше можно положиться: на сестер или на брата? Кто из них не лжёт?
— В том-то и дело, профессор, — ответил Питер. — До сих пор я бы не задумываясь ответил: Люси и Белла.
Говорят так, как будто меня здесь нет! И зачем мне надо было участвовать в этом цирке?!
— А по-твоему кто, моя дорогая? — спросил профессор, оборачиваясь к Сьюзен.
— Я согласна с Питером. Но не может же быть всё это правдой… про лес и про фавна…
— Не знаю, не знаю, — сказал профессор, — но обвинять во лжи того, кто никогда вам не лгал — не шутка. Отнюдь не шутка.
И внезапно профессор Кёрк повернулся ко мне.
— Ты готова утверждать, что вы с милейшей Люси Пэванси были в Нарнии? — не долго думая, я кивнула. — Тогда у меня к вам — ко всем вам! — есть только предложение, как выйти из ситуации…
Питер и Сьюзен кивнули с самым серьёзным видом, делая вид, что они не дети тринадцати и двенадцати лет. Я не удержалась от презрительного, но тихого фырканья. Пора было уже понять, что профессор совсем не похож на тех взрослых, с которыми Пэванси приходилось иметь дело. Это и делало его таким особенным в моих глазах.
Однако Питер не выдержал и спросил:
— Но как это может быть правдой, сэр?
— Что тебя смущает? — спросил профессор.
— Ну, во-первых, — сказал Питер, — если эта страна существует на самом деле, почему в неё не попадают все, кто подходит к платяному шкафу? Я хочу сказать, что в шкафу не было ничего, кроме шуб, когда мы туда заглянули. Даже Люси не спорила с тем, что там ничего нет.
— Ну и что с того? — спросил профессор.
— Да как же, сэр, если что-нибудь существует на самом деле, то оно есть всегда!
— Недавно я была готова утверждать, что у вашего брата есть совесть, — резко сказала я, вновь не успев прикусить себе язык. Чёрт! Я, разумеется, пыталась не высказываться. Особенно так «лестно» об Эдмунде. Но последние события окончательно выбили меня из колеи. Я старалась не думать о третьем Пэванси.
— Всегда ли? — спросил профессор, и Питер явно стушевался. Не нашлось что ответить? Всё-таки профессор не перестает удивлять меня. У Сьюзен явно было другое мнение на этот счёт.
— Ну а время? — удачно припомнила она, словно это могло спасти их с Питером. — У Люси, как и у Беллы… — Пэванси посмотрела на меня таким взглядом, который, если бы имел материальный вес, мог запросто зашибить меня насмерть. Однако удар прошёл мимо меня, и я не удержалась от того, чтобы показать Сьюзен язык.
— В общем, у них просто не было времени где-нибудь побывать, даже если такая страна и существует. Она выбежала из комнаты почти следом за нами. Не пробыла там и минуты, а говорит, что прошло много часов.
— Вот это и подтверждает правдивость её и мисс Беллы рассказа, — сказал профессор. — Если в доме действительно есть дверь, ведущая в другой неведомый нам мир, (а я должен вас предупредить, что это очень странный дом, и даже я не всё о нем знаю) если, повторяю, они попали в другой мир, нет ничего удивительного, — во всяком случае для меня — что в этом мире существует своё измерение времени. И каким бы долгим вам не показалось то время, которое вы там пробыли, на это может уйти всего несколько секунд нашего времени. С другой стороны, вряд ли девочки, по крайней мере милая Люси, знают о таких явлениях физики. Если бы они притворялись, они додумались бы просидеть в шкафу куда дольше, прежде чем вылезти оттуда и рассказать вам свою историю.