ее.
(Чак Басс)
Вернувшись из “Басс Индастриз” домой, я развалился на диване со стаканом виски в руке. Даже странно. Прошло три дня, а кроме звонков с работы и из всяких журналов и ТВ-каналов ко мне не поступило. Я удивлялся, каждый раз возвращаясь домой, что мой пентхаус цел и невредим, а не превращен в руины, а посередине гостиной стоит мама и думает, как лучше разнести мою плазму. Неужели, Блэр уговорила их ничего не делать? Даже Элизабет, которая ни разу не послушалась ее? А сумасшедшая семейка Арчибальдов? Это больше всего удивляет. Единственное, что доставало меня все эти дни – Мила, которая постоянно ходит вокруг и смотрит на меня, как на мудака. Я ведь не мудак, правильно?
Как же мне хреново. Все, я это сказал, все довольны?! Да, я облажался.
– О! Еще как облажался! – я вздрогнул от противного для меня голоса Милы.
– Я что, сказал это вслух? – удивился я.
– И не только это, – злобно ухмыльнулась она, – По-хорошему, должна была кинуть твои грязные деньги тебе в лицо и уехать.
– Езжай, – я вальяжно раскинулся на диване, зная, что ей очень нужны деньги, так что без них она никуда не уедет.
– Размечтался! – хмыкнула она, – Я буду травить твой жалкий мозг ежедневно, – прошипела она, зло сощурив глаза.
Она может каждую вещь повернуть против меня.
– И вообще, зачем я тебе все еще нужна? – она уселась на подлокотник кресла слева от меня, – Заставлять Блэр ревновать нет смысла, она тебя вроде как ненавидит.
– Этого я и добивался, – подумал я, но оказывается, сказал это вслух.
Мила ошарашено на меня посмотрела. Каждую секунду ее взгляд прояснялся. Спустя две минуты, когда полная картинка сложилась в ее голове, она вскочила и схватила в охапку все пульты от телевизора и нависла надо мной.
– Ах ты, – она замахнулась в меня одним пультом и он ударил меня по плечу, – огромная, – вторым, – жирная, – третьим, – задница, Чак Басс! – взревела она, отправив в меня последний пульт.
– Успокойся, ненормальная, – рявкнул я, чуть-чуть побаиваясь ее.
– Ты опять, да?! А я думала-гадала, почему это Блэр мне не звонит, сюда не приходит! – орала она, расхаживая огромными шагами по гостиной.
– Теперь ты знаешь, – в старой манере Чака Басса пропел я.
– Я должна позвонить ей, сказать, что... что...
– Что ты скажешь Блэр? Не забывай, она думает, что ты – моя “девушка”, Гарсиа, – проговорил я, взглянув на время.
– Басс, ты сволочь! Как ты мог? – я видел, как Мила медленно опускалась на диван, закрывая лицо руками, чтобы я не видел ее слезы.
– Это моя профессия – трахать, а затем бросать, – я глотнул виски из стакана с чакбассовской улыбкой на губах.
– Была бы я на месте Блэр, – Мила встала и взяла со столика журналы, – Я бы не могла вот так улыбаться, – она откинула ко мне один открытый журнал, – махать всем рукой, – второй упал мне на колени, – раздавать автографы, – третий и все остальные журналы полетели на меня.
– Никто бы так не смог, – я поперхнулся, услышав сухой и холодный голос Нейта.
– Нейт, – Мила подняла заплаканное лицо на Нейта.
– Никто бы не смог, а она может, – процедил он, – Она – Королева, которой всегда была и всегда будет. Я знаю, насколько тяжела ее маска, я это вижу.
– Ты видел Би? – спросила Мила Нейта, поднимаясь с дивана.
– Да, видел, – он обнял ее, успокаивая, – Я видел именно Блэр. Когда она приходит к нам, мы с Сереной можем видеть ее. Но я больше не могу. Не могу смотреть в эти глаза, которые норовят закрыться от всего того, что в ней внутри.
– Нейт, ты должен кое-что знать, – начала Мила.
– Я знаю, что все ваши мнимые отношения только для того, чтобы Би ревновала, – спокойно заявил Нейт.
– Знаешь? – удивилась Мила, заглушая мой кашель, я снова поперхнулся.
– Да, и я не говорю Блэр только потому что не хочу, чтобы на нее еще что-то навалилось. А теперь, Мила, не могла бы ты где-нибудь погулять, я хочу поговорить с Бассом, – Нейт легонько подтолкнул Милу к выходу.
– Убей его, – прошипела Мила и убежала из номера.
Мы остались наедине. Я не смотрел на Нейта, а он в свою очередь прожигал меня взглядом. Он не садился и смотрел на меня сверху. Твою мать, не надо мне ничего говорить. Они, идиоты, думают, что мне легко. Мне тоже хреново, я не могу без нее, я не могу заснуть без любимого тела рядом, просыпаюсь с трудом, не чувствуя, как она шевелится в моих руках, как целует меня, обнимает. Как говорит мне что-то, тихо-тихо, но я слышу ее. И отвечаю ей также. Потому что наши сердца были настолько близки, что и слова были излишни. По крайней мере это то, что чувствовал я. Мне достаточно было посмотреть ей в глаза, чтобы узнать, что она хочет, о чем думает.
– Может ты мне что-нибудь скажешь в свое оправдание? – я вздрогнул от пронзившего тишину голоса Нейта.
– Мне нечего тебе сказать, – я отвлекся от своих мыслей, которые никто не должен раскрыть и по примеру Блэр натянул маску.
– Неужели? Совсем нечего? – поднял бровь Нейт.
– Точно, – растягивая гласные проговорил я.
– Ты считаешь, я должен тебе поверить?
– Твое право, – я пожал плечами.
Нейт, опираясь о колени, поднялся и расправил свитер.
– Я поверю тебе, только если ты скажешь мне, наконец посмотрев в глаза, что не любишь Блэр Уолдорф, – серьезно сказал Нейт.
Черт, что мне делать?! Врать лучшему другу?! Хотя, он же сам сказал, что теперь у меня никого нет. Я встал с дивана и посмотрел ему в глаза. В его взгляде была уверенность и отблеск надежды.
– Нет, я не люблю Блэр Уолдорф, – с трудом выговорил я, еле сдержавшись от выдоха облегчения.
– Серьезно?
– Ты спросил, я ответил, – пожал плечами я.
– И ничего к ней не чувствуешь? Вообще ничего?
– Нет, и ничего кроме сексуального желания я к ней не чувствовал, – нагло врал я. Ударю себя по морде как только Нейт уйдет.
– Тебе плевать на нее?
– Да.
– Тогда представь себе такую картину, – он сел на диван, а я последовал его примеру, – Она – не твоя, – меня передернуло. Да, я – эгоист, я считаю Блэр своей девочкой. А Нейт продолжил: – По утрам она просыпается не с тобой. Не тебе она улыбается сквозь сон. Не тебя она будит поцелуем, – меня начало колотить. Зачем он мне это говорит?! Заткнись, Арчибальд! – Не тебе она готовит завтрак. Не тебе рассказывает, как прожила день. И не тебя ждет вечером с работы.
– Хватит, – почти шепотом выдохнул я, постепенно теряя контроль.
– Не тебя она целует в губы так, как умеет целовать лишь она, а ты это любил.
– Замолчи, – рявкнул я.
– И улыбается она не тебе. И даже в истерике бьет своими маленькими кулачками не твою грудь. И не ты вытираешь ей слезы. Не твои подарки она открывает.
– Заткнись, – по слогам произнес я, сжимая кулаки.
– И не тебе она говорит “Да”. И ногтям не по твоей спине. И не тебе говорит, тихо, шепотом...
– Я сказал, заткнись, Арчибальд!!! – взревел я и, вскочив с дивана, со всей силы кинул стакан в стену.
– Она не твоя! И не твоих детей она будет целовать!
Я старался не слушать его, но слова оседали в моей голове навечно. Я ходил по гостиной и крушил все, что было под руками. Сбивал с полок книги, журналы, диски с фильмами, а Нейт ходил за мной и твердил эти слова. Я не выдержал и развернулся к нему, схватив его за свитер.
– Хватит, замолчи, не говори этого больше, – прошипела я сквозь зубы.
– Страшно? – спросил он, поднимая бровь.
Я, сильно закусив губу, слегка кивнул.
– Тогда береги ее, – он смотрел мне не просто в глаза, а куда-то дальше, в душу, – Зачем ты мне врешь?
– Потому что... – я запнулся. Затем я резко опустился на диван и закрыл руками лицо, – Потому что ты скажешь Серене, а она скажет Блэр. Я не хочу, чтобы она...
– Если ты любишь ее, почему же ты так, черт бы тебя побрал, поступаешь с ней? – воскликнул Нейт, садясь рядом со мной.
– Я должен был... я... чтобы ей...
– Что?
– Ты не поймешь.
– Я постараюсь.
Я взглянул в честные глаза Нейта и выложил ему все, что было на душе. Мне надоело держать чувства в себе. У меня не было Нейта, сейчас он вернулся и я должен это сделать. Я же люблю Блэр. И желаю ей только счастья. Чтобы она всегда улыбалась и смеялась. Но как же я не подумал, что она не сможет так быстро забыть меня. Я думал, что она счастлива, когда видел фотографии в журнале. Небольшие интервью. Я знал, что на большие и подробные у нее нет времени, она занята подготовкой к юбилею. Я знал каждый ее шаг, знал где и когда она была все эти дни. И как только у нее появляется расписание, я опять же знаю. А вдруг с ней что-то случится, а я не знаю, где ее искать? А так я знаю. Я все знаю. Чтобы только что ни сказал Нейт, Блэр – моя девочка. Она никого другого целовать не будет. И царапать спину только мою. И улыбаться она будет мне. И подарки будет получать мои. И кулачками своими крохотными меня она будет бить. И я ее буду успокаивать.
– И что ты собираешься делать? – с надеждой спросил Нейт.
– Я собираюсь вернуть ее, – утвердительно кивнул я, рассматривая странное пятно на стене, которое оставил виски, когда стакан разбился, – Я скажу ей, что я совершил огромную ошибку.
– Этого мало, – сказал Нейт.
– Скажу, что... что не могу без нее.
– Тоже не то.
– Тогда, что ей тоже плохо без меня, мы не можем быть по отдельности.
– Почему ты не можешь, черт бы тебя побрал, сказать ей, что любишь ее?! – я чуть не упал с дивана, когда увидел своего отца, выходящего из кухни.
– Что... Что ты здесь делаешь? – ошарашено спросил я, – Вы что, заодно? – я грозно посмотрел на них.
– Это он, – сдал отца Нейт, – Сказал, что хочет пойти к тебе и поговорить, но я знал, что этот разговор положит тебя в гроб, поэтому стал соучастником.
– И ты все слышал? – после небольшой паузы крикнул я.
– Ну извините! – развел руки папа и налил в три стакана виски, – Другого варианта у меня не было. И сразу тебе говорю, чтобы ты ничего такого не думал: я так решил сделать только ради Блэр. Я знаю, как ей плохо. Даже Серена и Элли не все знают, а мне она все выложила. Как ты сейчас Нейту.
– Ахренеть, – я вырвал из руки отца виски и выпил весь стакан залпом.
– Так что ты будешь делать? – снова спросил Нейт.
– Прямо сейчас поеду к Блэр, – я встал с дивана и застегнул пуговицы на пиджаке.
– Нет, не вариант, – покачал головой отец и усадил меня обратно, – Они с Сереной поехали к нам, а там Элизабет и Джорджи, а они еще не видели тебя после Дубаи, так что тебе кранты. Блэр сама этих троих сумасшедших не успокоит.
– Ну и что?! Мне нужно к ней поехать!
– Завтра юбилей “Басс Индастриз”, – сказал Нейт.
– Да ладно, Арчибальд? – я состроил удивленное лицо, – А я думал, что Блэр просто так не спит столько дней, а не готовит праздник!
– Ты не понял, – усмехнулся Нейт, – Там будет очень много папарацци и ни Блэр, ни Эс, ни Эл и ни Джи скандалы устраивать не рискнут.
– Да плевать я хотел! – заявил я, – Я хочу к ней поехать! Я скучаю. Очень.
– Неужели, он проснулся. Дай пять, Нейт, – сказал отец.
– Ну и что ты ей скажешь? – спросил Нейт.
– Скажу что-нибудь.
– Так не пойдет, – покачал головой отец.
– А что вы предлагаете мне сделать? Составить списки всех моих возможных вопросов и всех ее возможных ответов? – разозлился я.
– Нет, мы предлагаем подождать до завтра, – сказал Нейт и включил футбол.
День юбилея “Басс Индастриз”.
(Блэр Уолдорф)
– Ну что, мистер Басс! – я обернулась к входящему на кухню Барту, – Сегодня ваш день! – я указала ему на стол, уставленный его любимыми блюдами.
– С праздником, любимый! – Элизабет кинулась ему на шею.
– Спасибо, девочки! – Барт обнял нас двоих.
– А теперь подарок! – загадочно улыбнулась я.
– Ну что вы! Не стоило! – начал отмазываться Барт, но я уже всучила ему в руку небольшую коробочку.
– Открывайте! – я захлопала в ладоши, – Это моя идея.
Он сорвал обертку и открыл коробочку.
– Ни чего себе! – восхитился он.
Еще до уезда в Дубаи я придумала гениальную идею: выпустить в продажу статуэтки с “Басс Индастриз”, с Бартом и всякое прочее, связанное с семьей Басс.
На весь дом были слышны новости, идущие по телевизору. Ведущая с радостной улыбкой говорила о предстоящем празднике в честь юбилея и поздравляла семью Басс.
Мне удалось ускользнуть из цепких лап этой семейки, так как если бы я еще чуть-чуть задержалась, я бы опоздала на примерку к МакКуину.
– Наконец-то пришла моя Queen! – Александр обнял меня и повел в огромную примерочную в его доме моды Alexander McQueen.
– Показывайте скорее мне платье! Я сейчас умру от нетерпения!
– Сейчас, детка, ты его увидишь!
В примерочной было несколько человек, которые будут помогать Александру меня одеть.
– Итак, – начал он, – Вот здесь, – он указал на закрытый тканью манекен, – твое платье. У меня есть время до вечера, чтобы закончить детали, которые мы сейчас на тебе отметим. Пауло, Изабель! – он позвал своих помощников и они с хитрой улыбкой сорвали с манекена шелковую ткань.
Я чуть не упала от восхищения, слава богу, меня поддержали. Все как я хотела. Оно было абсолютно простое, но корсет делал его in style of McQueen.
Перед этими людьми я не стеснялась и быстро сняла с себя одежду. Пять ассистентов МакКуина аккуратно, по частям снимали платье с манекена и медленно одевали на меня. Да, с виду не скажешь, что в нем может быть столько деталей. Наконец, корсет затянули и мне показали туфли. Разумеется, в стиле МакКуина. Меня, всю красную от возбуждения, провели к зеркалу. Если бы не сумасшедшие туфли, я бы прыгала от восторга. На несколько минут эти волшебные люди заставили меня забыть о НЕМ, за что им огромнейшее спасибо.
– Ну что, Queen, – Александр с важным лицом расхаживал вокруг меня, – Ваше величество довольно?
– Да, и не только оно, – все рассмеялись.
Он вооружался иголками и начал медленно и терпеливо подправлять детали, чтобы закончить мое платье.
Когда его еще аккуратнее сняли с меня, Александр послал мне воздушный поцелуй и удалился в свою собственную, а не нанятых швей, мастерскую и закрылся там с несколькими ассистентами.
Я оделась, допила кофе и вышла с улыбкой на лице на улицу. Я даже ответила на пару вопросов папарацци, чего я обычно не делала. Я села в машину, которую мне купил Барт вместе с водителем, и поехала домой.
Дома меня уже ждали визажисты и прочие вместе с Элли.
– Ну наконец-то! – воскликнула Эл и подхватила меня по руку, – Мы превратили твою комнату в гримерную.
– Отлично! – фыркнула я, ведь мне было все равно, так как это была моя последняя ночь здесь, но Эл пока об этом не знает.
– Как поживает Саша МакКуин?
– Как всегда все в нем гениально.
– Я тебе завидую, и они, – Эл распахнула дверь, – тоже.
Со всех сторон послышались восхищенные вздохи, шептания, в которых я расслышала слово Queen неоднократно.
Нас усадили в кресла и принялись за работу. Я сказала, какой макияж я хочу, точнее, я показала визажисту картинку, где художник-МакКуин подробно разрисовал мой макияж, подходящий к моему платью.
Черт возьми! Они закончили только в пять, а в пять я должна была уже быть в “Palace”, проверять нанятых людей, декорации и прочее. А так же пообщаться с Ланой Дель Рей и второй певицей. Не помню, как ее зовут, но она беременна. За это я уже расстреляла Элли. Как можно нанимать беременную женщину, находящуюся на девятом месяце, и которой рожать через несколько дней?! А вдруг воды отойдут прямо на сцене?! Это будет провал! Ну ничего уже не изменишь. Я слишком нужна в зале, поэтому на сцене находиться не смогу.
– Так, – вслух начала я, когда села в машину, общаясь больше с собой чем с водителем, – В пять пятнадцать я там. У меня есть время, чтобы все-все сделать до полвосьмого. Потому что с полвосьмого до восьми МакКуин будет одевать меня, а в восемь уже первые гости! Я ни черта не успею! – мой голос срывался на истерический крик, поэтому я выпила воды, чтобы остыть.
– Мисс Уолдорф, успокойтесь, – сказал мой водитель Майкл, – Все будет прекрасно, я уверен.
– Спасибо, Майкл, – выдохнула я.
– А теперь отдышитесь, потому что папарацци уже поджидают вас у входа в “Palace”, – предупредил он.
– Может, к черному входу?
– И там тоже, – Майкл с сочувствием посмотрел на меня.
– Они меня убьют, – выдохнула я, чуть не плача.
Майкл чуть-чуть прищурился и сказал:
– У меня есть одна идея.
– Какая?
Он вышел из машины, поправил костюм, открыл мне дверь и, держа за руку, повел сквозь толпу папарацци в роли моего телохранителя.
– Королева! Стойте! Пару вопросов! – кричали мне со всех сторон, – Где же платье Alexander McQueen?!
С трудом мы вошли внутрь, где я попрощалась с Майклом.
– Мисс Уолдорф, мы опаздываем! – подгоняла меня Эббигейл, пока с меня снимали пальто, – Почему вы не в платье Александра? – с ужасом пролепетала она.
– Без лишних вопросов, – выдохнула я, не желая ей ничего объяснять.
– Так, Лана Дель Рей в своей гримерной вместе со второй певицей. Вторую зовут...
– Это не важно! Мне нужно срочно с ними поговорить и все обсудить.
Эбби провела меня на сцену, за кулисы, по небольшому коридору, и я оказалась напротив своей гримерной. Слева от меня была гримерная Ланы. Без понятия, как ее зовут на самом деле, но пусть будет Лана.
– Привет, – фальшиво улыбнулась я, садясь на стул рядом с ней.
– Привет, Queen, – низковатым голосом проговорила она.
Красивая внешне девушка. Больше всего запомнились ее волосы. С большими локонами, рыжеватая. Стройная. Чаку бы такая понравилась. Так, Блэр, что за мысли.
– Итак, – начала я, открывая список ее песен, – Нам нужно решить, в каком порядке и в какие моменты ты будешь выходить на сцену. Голос нам нужен не часто, так как я заказала группу музыкантов, которые просто играют, но в некоторые моменты песни обязательны, потому что к ним будет привлекаться всеобщее внимание и...
Лана взяла меня за руку, слегка рассмеявшись.
– Что смешного? – спросила я, задыхаясь, так как мое дыхание сбивалось.
– Для начала успокойся, а потом мы все обсудим. Когда ты на нервах и не можешь дышать, мы не сможем поговорить, – все таким же голосом сказала она, – Моя учительница вокала еще в детстве научила меня нескольким дыхательным упражнениям, чтобы восстанавливать его.
Лана мне показала, и они правда помогли.
Я отобрала пару ее песен, которые мне понравились, потому что она их мне напела. Одну из них я знала. Не помню откуда, но знала. Ее я, конечно же, тоже выбрала.
– Все, мне пора, а ты готовься, – улыбнулась я, направляясь к двери.
– Стой! – остановила меня Лана, вскакивая с кресла.
Она огляделась по сторонам, всматриваясь в углы комнат.
– В чем дело?
– Только никому не говори об этом, ладно? – стыдливо попросила она, копаясь в своей сумке.
– Что такое? – все не понимала я.
Она достала из сумки какую-то бумажку и протянула мне.
Это была аккуратно вырезанная из журнала Marie Claire фотография. Моя фотография.
– Дашь автограф? – она виновато улыбнулась.
– Конечно, – рассмеялась я, – Есть маркер?
– У тебя есть ручка, – она кивнула на мою руку, в которой и правда была ручка.
– А да, точно, – я аккуратно написала “Лане Дель Рей от Блэр Уолдорф” и протянула ей фотографию.
– Вообще, меня зовут Элизабет, – протянула руку она.
– О! Прямо как маму моего... моего... Прямо как мою лучшую подругу! – улыбнулась я и с радостью пожала ей руку.
– Приятно познакомиться, – сказала она.
– И мне, – ответила я, – Как будешь готова, выходи на сцену репетировать, что ли.
– Хорошо.
Я покинула комнату и начала ходить по огромному залу, а вслед за мной плелась Эббигейл.
– Скажи кому-нибудь, чтобы убрали эти свечки. Они мне не нравятся, – сказала я, а Эбби что-то быстро застрочила в блокноте.
Через несколько минут приехали Элли, Серена, Нейт, Джорджи и Уилл, а я приказала отметить их в списке гостей, как уже вошедших. С ними я начала справляться гораздо быстрее.
Все шло лучше некуда, пока входные двери снова не открылись.
(Чак Басс)
– Отстань, Басс, я приеду позже! – отпихивалась Мила.
– Гарсиа, мы должны приехать вместе, иначе эти глупые журналисты напридумывают такого...
– Я тебе сказала, что я приеду потом. Хочу затеряться в толпе, чтобы Блэр меня не увидела.
– Не получится, потому что мы все сидим за одним столом, – я попытался схватить ее за локоть и насильно затащить в машину, но она была еще только в халате, так что уж лучше приехать одному.
– Басс! – рявкнула она.
Я постоял немного, подумал, а затем сказал:
– Если тебя не будет там в восемь, я тебя расчленю! Поняла меня?!
– Да поняла я, езжай уже! – она начала толкать меня к двери.
– Иди в ванну, я сам выйду! – я пытался остановить ее, ведь перед выходом мне нужно кое-что забрать.
Мила оценивающе подняла бровь, а затем широко улыбнулась и сказала:
– Не уходи, я сейчас приду.
И она исчезла в коридоре. Черт, можно быстрее, Гарсиа?! Я должен встретиться с Блэр, пока там еще нет никого.
Наконец Мила вернулась.
– Ты забыл вот это! – она достала руки из-за спины и протянула мне то, за чем я должен был вернуться, и чтобы она не видела.
– Дай сюда, – я злобно выхватил букетик пионов из ее руки.
Она засмеялась и добавила, когда двери лифта закрывались:
– В лимузине придумай речь, идиот!
Жаль, что нельзя бить девушек. Эту я бы убил с радостью. Черт. На меня набросились старые воспоминания. Басс! Нельзя! Нельзя бить девушек! Нельзя руку на них поднимать, особенно на мою Блэр, а уж тем более избивать. Я поморщился от одного этого слова в моих мыслях.
Я залез в лимузин и налил себе виски, для храбрости. Мне предстоит просить у Блэр прощения всеми возможными способами. Если совсем не получится, возьму за руку, или на руки, но только если совсем все будет безнадежно, и увезу к себе.
За моими мыслями я не успел заметить, как мы уже подъехали к “Palace”. Давай, Басс, крепись. Ты придурок, ты мудак конченый, но ты должен это сделать, ибо ты любишь Блэр Уолдорф.
Швейцары открыли мне дверь и пропустили удобный случай промолчать, громко поприветствовав меня, что привлекло внимание всех в зале. Черт, здесь этот идиот, парень Блэр. А где сама Би? А вот она, какая красивая. Она последняя обернулась, чтобы посмотреть, кто так рано пришел. Я заметил, как ее коленки задрожали и, если бы не подоспевший Уилл, черт бы его побрал, который подхватил ее, она бы упала. Блэр тут же перевела глаза с меня на пол, а затем громко крикнула:
– Эбби! Отметь еще одного пришедшего!
– Кто пришел?! – как я понял, девушка, выбежавшая откуда-то из-за спины Блэр, и есть Эбби.
– Узнаешь, – тихо сказала Блэр, но я слышал, – Элизабет, я сейчас вернусь. Иди, займись певицами, они по твоей части.
Мама кивнула, а Блэр собиралась пойти в сторону кухни, но Уилл ее остановил. Черт, если бы не то, что Блэр думает обо мне, я бы подошел и врезал ему! Только я могу так держать ее лицо в ладонях! Только я должен ее целовать... Черт, он поцеловал ее и отпустил в сторону кухни. Он перевел злые глаза на меня. Да плевать я хотел, что Блэр тебе изменила со мной! Она – моя, ясно?!
Серена и Джорджи устремились за Блэр, а Уилл ушел вслед за Элизабет. А я, конечно же, поспешил к Би. Она стояла на кухне, ко мне спиной. Рядом с ней стоял шеф-повар и его помощник. Эс и Джи рядом. Блэр, видимо, что-то пробует.
– Нет! – громко заявила она, а я чувствовал в ее голосе некое отчаяние, – Этот салат отвратителен, Фернесто, не обижайтесь! Я сейчас сама его приготовлю! Пусть Армандо встанет со мной и посмотрит, как его готовить, я не успею сделать двадцать пять огромных тарелок сама!
Я стоял в проходе, и за общим хаосом меня никто не замечал. Блэр подошла к столешнице и приготовила ножи. Как я понял, Армандо – помощник шеф-повара. Он стоял за Блэр, слева от нее.
– Блэр, успокойся! – в один голос сказали Эс и Джи, смотря, как Блэр сильно рубит ножом по зелени.
– Я спокойна! – рявкнула Блэр, – Разве не видно, что я само спокойствие! Еще рукколы, быстро!
– Да-да, видно, – буркнула Эс.
А Джорджи, напротив, подошла к Блэр вплотную, и развернула ее к себе.
– Подумаешь, какой-то Басс! – фыркнула она, – Ты – Блэр Уолдорф! А Блэр Уолдорф не будет страдать из-за парня!
– Я в порядке, – от ее голоса у меня все внутри перевернулось, и пришлось приложить руку к животу. Он был слабый, слегка подрагивающий, у нее такой голос, когда она хочет плакать.
– Да, по тебе не скажешь, – Серена тоже встала, – Би, хочешь, я возьму этот ножик, – Эс потянулась к ножу, который лежал на разделочной доске, – и...
– Положи нож на место! – Блэр ударила Серену по руке.
– Ладно, – Эс опустилась на стул, который пододвинула к столешнице.
Я все так же стоял, вне поля зрения двух подруг Блэр, и наблюдал за ней. Такое ощущение, что она стала еще меньше. Итак была худенькая и маленькая. Ей нельзя больше худеть. Сегодня пожертвую официантам кругленькую сумму, чтобы они накладывали Блэр еды, хочет она этого, или нет.
Наконец, Би справилась с салатом и громко крикнула:
– Оливковое масло!
Армандо сразу куда-то убежал, а Блэр протянула руку в сторону и чуть-чуть назад, не оборачиваясь, чтобы в нее вложили бутылку с маслом. Все, это мой час. Я вышел из своего “укрытия” и направился к Блэр. Серена вскочила со стула, но Джорджи прижала ее к сидению и закрыла рот рукой. Ну, от двух сверлящих пар глаз мне никуда не деться в любом случае. Я подошел вплотную к Блэр и был уверен, что она меня почувствовала. Я аккуратно вложил букет ей в руку. Дальше было смешно. Видимо, Би рассчитывали получить оливковое масло, поэтому наклонила букет к салату. И в тот момент увидела его. Я ждал, что она обернется, но этого не произошло.
– Би, – сказала Джи и взяла ее за руку.
В это время Серена высвободилась из ее хватки. Я рассчитывал, что она накинется на меня, но она тоже встала с боку от Блэр и положила руку ей на плечо.
– Эй, не смей! – Эс схватила ее лицо и поднесла салфетку прямо к глазам, – Ты знаешь, что скажет МакКуин, если увидит на тебе хоть что-то, что его не устроит?! У него будет истерика! И от нервного срыва, он умрет прямо здесь!
– Да, ты права, Эс, – бесчувственно проговорила Би и вернулась в прежнюю позицию.
Руку с букетом она опустила вниз и отпустила его. Цветы упали на пол. Но я не буду сдаваться. Я перевел взгляд на Эс и Джи. Они все так же ненавидяще сверлили меня глазами. Я попытался показать им головой, чтобы они ушли.
– Ага, щас, – в один голос сказали они.
Не хотите, не надо. Буду действовать при них. Так, а что же мне делать? Черт, была бы Серена на моей стороне, я бы не задавался таким вопросом. Я снова подошел к ней вплотную.
– Блэр, – сказал я.
Она вздрогнула от моего голоса, но не повернулась ко мне, а продолжила заниматься салатами.
– Блэр, – настойчивее повторил я.
Би слегка заметно качнула головой, но я не собирался отступать. Даже не прикасаясь к ней, я чувствовал, как колотится ее сердце. Примерно так же, как мое.
– Блэр, пожалуйста, посмотри на меня, – я легонько потянул ее за локоть, но она резко выдернула руку, – Если ты сейчас же не обернешься, я перекину тебя через плечо и унесу отсюда к чертовой матери!
Блэр перестала нарезать салат, оценивая мои возможности. Затем медленно повернулась ко мне. Но глаза она не поднимала. Она смотрела вниз или в сторону, но не на меня. Джорджи и Серена поедали салат, приготовленный Блэр, и наблюдали за нами, как будто мы – кино, а салат – поп-корн.
– Блэр, – нежно шепнул я.
Я взял ее лицо в ладони и поднял к себе. Она посмотрела мне в глаза. В них была боль, злость, разочарование. Она изо всех сил оттолкнула меня, прошипев:
– Не смей меня трогать!
– Би, успокойся, – я попытался подойти к ней.
– Сделаешь еще шаг, – начала Блэр и нащупала за спиной на разделочной доске нож, – И я воткну этот кусок метала тебе в сердце. Чтобы быстрее сдох.
Я выдохнул и расстегнул пиджак, а затем несколько пуговиц на рубашке.
– Давай, – я делал медленные шаги к ней, – Убей меня.
Блэр была явно в замешательстве, хоть и попыталась скрыть это под маской безразличия.
– Убей меня, – повторил я, – Ты не сможешь. А знаешь почему? – справа от меня одновременно хрустнули салатом две “леди”, – Я тебе скажу. Потому что ты меня...
– Заткнись! – прокричала она и, выронив нож, толкнула меня в грудь, скрываясь за дверью.
Я вышел вслед за ней, бросив двум киноманкам:
– Кино закончилось.
Когда я вышел, я не нашел Би. Где же она может быть? Я же тебя найду все равно! Хоть прячься, хоть нет.
Я встретил маму, которая разговаривала с двумя девушками.
– Мама! – позвал я и побежал к ней.
Она окинула меня презрительным взглядом. Меня все ненавидят?!
– Чак, познакомься, – я чувствовал, как ее чуть не вырвало на моем имени, – Это певицы, которые будут сегодня выступать.
– Очень приятно, – я мимолетно им улыбнулся, а затем вернулся к маме, – Мам, где Блэр?
Она подняла бровь, типа, “А не пойти ли тебе, сынок на ...?!”
– Мам, пожалуйста! Ну что тебе стоит сказать?!
– Чак, позволь мне чистосердечно признаться, – начала мама, – Тебе откровенно повезло, что здесь есть люди, а то я бы разнесла твою безмозглую башку по стене!
– Стоп стоп! – сказала девушка, стоявшая слева от нас, с рыжеватыми локонами и странной формы губами, – Вы сейчас говорите о том, из-за чего все печатные и интернет издания ломают голову столько времени?
– Именно, Лана, – вздохнула Эл, а затем, видимо, чтобы предотвратить дальнейшие расспросы, сказала мне: – К Блэр приехал Александр МакКуин. Он привез ее платье.
– МакКуин здесь?! – воскликнула та, которую мама назвала Ланой.
– Да, здесь, – раздраженно ответила мама и тихо сказала мне на ухо, чтобы не просвещать этих двух певичек: – Они в баре на первом этаже, который Барт решил на время закрыть, чтобы придумать новый дизайн. Там большая уборная, впрочем, ты это прекрасно знаешь, вот они из нее и сделали что-то вроде гримерной. Блэр там с МакКуином.
– Одна? А вдруг он ее...
– Чак, успокойся, он ведь не ты, – мама нахмурила лоб, – И там куча его ассистентов. Не советую тебе туда идти, пока что.
– Почему?
– Потому что она занята! – прошипела мама и стукнула меня по голове, видимо, за мою непонятливость.
– Что ты такая агрессивная? – возмутился я.
– Меня все бесит! – рявкнула она и повернулась ко мне спиной, давая понять, что разговор закончен.
Ладно, пока не пойду туда. Пусть там занимаются своими делами. А пока мне нужно выпить. Я слишком нервничаю.
(Блэр Уолдорф)
– Блэр, держись за столешницу, я буду затягивать корсет, – сказал мне Александр и исполнил свое предупреждение, – Не туго?
– Делайте, что требуется.
Мой голос был похож на что-то хриплое. Все тело дрожало. А на мне еще эти туфли МакКуина без каблука, на огромной платформе. Я еле стояла на ногах, но падать нельзя. Я должна была приготовиться к этой встрече, он же мне написал в письме, что здесь мы с ним встретимся в последний раз. Нужно было глотнуть таблетку, или дорожку одну порошочка. Блэр, о чем ты думаешь?! Не веди себя как наркоманка последняя даже в своих мыслях. Но я действительно должна была подготовиться. Я, как известно, все это время о нем только и думала. Даже сквозь подготовку к этому мероприятию я думала о нем! И не смогла нормально отреагировать на его присутствие. Меня всю разрывало, прямо изнутри. Хотелось стать невидимкой, забиться где-нибудь в уголок и сидеть там, пока не сдохну, вся в слезах. Мне даже доигрывать спектакль с Уиллом не хотелось. Но он, слава богу, держался на ура, и выкрутил нас обоих. Затем я исчезла на кухне. Испортила идеальный салат Фернесто, а затем приготовила точно такой же. Наверное, теперь он считает меня дурой.
– Блэр, может ты уже отпустишь столешницу?! – меня вырвал из мои мыслей голос Александра.
– А? Что? – я несколько раз моргнула, возвращаясь в реальность.
– Блэр, проснись! – он легонько потряс меня за плечи, – Ты готова к выходу!
Вбежала Элизабет и захлопнула за собой дверь.
– Би, ты как? – обеспокоено спросила она.
– Как всегда, прекрасно, – почти не дрогнув соврала я.
– Блэр, а если честно? – она кивнула всем посторонним, чтобы ушли.
Александр тоже удалился, и я осталась наедине с Элли. Еще и Сереной, Джорджиной и Уиллом в придачу.
– Отлично, вы решили мне устроить допрос? – я скрестила руки на груди.
– Какой допрос? – махнула рукой Эс, – Мы здесь, чтобы поддержать тебя.
Я покосилась на Уилла, который выглядел с таким злым выражением лица как громила-охранник. Он, заметив мой смущенный взгляд, расслабился, подошел к зеркалу и с деланно гейским акцентом, сказал, поправляя волосы:
– Би, ну ты че? Я же девчонка, я тут с вами заодно, йоу!
Мы все, даже я, засмеялись. Я их по-быстрому просветила в свои чувства, разбив при этом пару тюбиков с мылом, но это того стоило.
Затем, они все ушли, сказав ждать здесь. Затем вернулась одна Элли и взволнованно проговорила:
– Би, все гости уже здесь, ждут тебя! Мы оградили небольшой участок у входных дверей для папарацци, чтобы тебя сфотографировали. Ты выйдешь вместе с МакКуином.
– Хорошо, ты только дышать не забывай! – я обняла ее.
Элизабет выбежала, а Александр зашел.
Мы подошли вдвоем ко второму входу в огромный зал, в котором нас все ждали. МакКуин согнул для меня руку в локте. Я обхватила предложенную руку своей и крепко сжала от волнения.
– Не бойся, Queen, ты же в моем платье!
– Да ладно, правда?! А я-то думала, что Prada напялила! – съязвила я, а Александр засмеялся.
Швейцары открыли для нас двери. Как сквозь воду я слышала голос ведущей, которую я сама наняла. Она представляла меня, как главного организатора шоу, затем МакКуина. Так же до меня доносились аплодисменты, все гости встали со своих мест, пока мы под руку с Александром проходили мимо всех двадцати пяти столов. Я узнала кучу знаменитостей и сделала в голове отметочку, с кем прийти, познакомиться. Наконец, мы подошли почти вплотную к фотографам и журналистам. Опять же я еле слышала, как они кричали: “Queen, посмотрите сюда! Покажите платье! Повернитесь!”, а так же всякие вопросы журналистов.
Потом Александр отошел. Я сначала не поняла почему, ведь я осталась одна, перед всеми, да еще и еле стою на ногах, потому что коленки все еще подкашиваются. Но когда все Бассы начали ко мне подходить, я поняла, что это «фото для первых страниц». Как я отношусь к семье я не понимала, но я обязана присутствовать на этой фотографии. Барт встал справа от меня и обнял за талию, так же как Элизабет, но другой рукой. Чак хотел встать рядом со мной. В голове сразу замелькало “Значит, он меня обнимет. А обнимет – это прикоснется! Я же упаду к чертовой матери!”, поэтому я подхватила Кэма на руки и усадила на левую руку. Фальшиво улыбаясь камерам, я все же почувствовала руку Чака на своей спине. Значит, все же, обнял. В голове опять промелькнули все воспоминания, связанные с его прикосновениями. А обнимал он меня всегда. Каждую секунду, пока мы были вместе. Если он собирался уйти от меня с самого начала, зачем проводил со мной столько времени. Каждую ночь, ровно в полночь и ни секундой позже, он появлялся у моей двери и тут же обнимал меня и целовал. Даже когда мы спали, мы не размыкали объятий. Черт, Уолдорф! Нашла время об этом думать! Подумаю, когда буду в самолете, а потом и в поезде. Времени будет предостаточно, чтобы наплакаться, только не опоздать рейс главное.
Время для фотографий прошло. Я это поняла, потому что Барт бережно повел меня к столу, а Элли забрала с моих рук Кэма и отвела его к детскому столу. Ему там будет не скучно среди маленьких детишек Брэда и Анджелины и остальных.
Я села за стол. В зал запускали по несколько фотографов на определенное время, чтобы все успели нас сфотографировать. А прессы было очень не мало. Пришло время поздравлений. Сначала семья, коллеги по бизнесу, а дальше друзья и знакомые. Знаменитости здесь, в общем, для пафоса. Ну, со многими я знакома, да и Элли не отстает в этом.
Барт, как глава компании, с улыбкой выслушивал все поздравления. Первой была Элизабет. Слава богу, она сама придумала речь, мне одним делом меньше. Как только они поцеловались, даже те папарацци, что были у входа, защелкали камерами, что уж говорить об удерживаемых охраной тех, что в зале.
Затем Чак. Я невольно сосредоточилась, чтобы слушать его. Он встал и достал из внутреннего кармана карточки. Окинув взглядом всех гостей, которые внимательно и с улыбками смотрели на него, он подумал, затем бросил карточки на стол и начал:
– Двадцать лет. Не мало, да? Эта самая большая кампания мира росла и процветала на моих глазах. Я видел все ее взлеты и падения, которых, понятно, было достаточно. Мне было четыре с половиной, когда отец вернулся домой и сказал мне, что его идею, наконец, одобрили. Только взрослея я понимал, сколько сил он потратил, чтобы добиться этого внимания и одобрения от инвесторов. Тогда, двадцать лет назад, все начиналось с маленькой офисной одноэтажки, – Чак с хитрой ухмылкой окинул зал, а затем, потерев подбородок, с веселой улыбкой продолжил: – Да, я в свои годы не мог и представить, что через двадцать лет это будет крупнейшая билдинговая кампания, офисы который находятся по всему земному шару, – все засмеялись, – и явно больше чем одноэтажки, – опять смех, даже я, – Прошло семь лет, и кампания чуть не потерпела крах. Я всегда был и буду уверен, что спасла ее от этого моя мама, – послышались растроганные вздохи, – Отец влюбился, вернулся к ответственности и взялся за работу вновь. Я до сих пор помню слова Элизабет Басс, которые она произнесла однажды ночью. Простите, родители, я случайно подслушал, когда вы разговаривали в гостиной. Она сказала: “Не смей сдаваться. Только подумай, сколько ты работал над этим! Ты не имеешь права поддаться чьим-то угрозам и разрушить свое призвание!”. Кампания “Басс Индастриз” снова выросла и больше не потерпела ни одного крушения. Она держится на высоте уже тринадцать лет. Она лучшая, она сильнейшая, она огромнейшая. И так будет всегда, – закончил Чак, а все начали ему аплодировать, – За великого Барта Басса и его империю!
Чак поднял бокал шампанского. Все гости последовали его примеру. Барт встал и обнял сына, похлопав его по плечу. Я чуть не расплакалась, но вспомнила, что у меня макияж.
– За нашу империю, сынок, – громко сказал Барт, и аплодисменты стали еще громче, – Не забывай про свою работу тоже.
Элизабет расплакалась и кинулась обнимать Барта и Чака. Последнего она сильно ударила кулаком в плечо, а затем обняла.
Настала моя очередь. Я не готовила никаких карточек, ни специального текста. Я просто много думала, что для меня значит семья Басс.
– Первым моим знакомым из семьи Басс была Элизабет, – Чак усмехнулся. А что? Это правда! Ну, почти. – Мы встретились в музее и она предложила мне работу. Меня почему-то порадовал этот отрыв от моей обычной жизни, и я согласилась. Быть няней не так уж и плохо, учитывая то, что после двух недель мы стали называться лучшими подругами, – смех, – а за работу я так и не получила официальной зарплаты, – смех стал громче, – Но семья Басс стала для меня по-настоящему близкими людьми. Барт заменил мне отца, которого никогда и не было. Элизабет, как я уже сказала, моя лучшая подруга, а иногда и мать, которая может прочитать лекцию, – все одобрительно улыбнулись, – А так же один молодой Басс, в которого я безумно влюбилась, – все на меня уставились, а Чак даже отпрянул от спинки стула, на котором сидел, и даже собирался встать, – Нет-нет, вы неправильно поняли! – улыбнулась я, – Это Кэмерон! – зал залился смехом, а Кэм побежал ко мне через весь зал и обнял меня. Я решила не смотреть на лицо Чака, иначе бы засмеялась во весь голос, – А что касается того, о ком все подумали, что ж, он хороший друг. Чак помогал мне во многом, ведь не все в этом городе так любят Блэр Уолдорф, – я вспомнила Макса, – С каждым человеком из семьи Басс у меня очень много прекрасных воспоминаний, – я перевела глаза на улыбающихся Барта и Элли, – И я с уверенностью могу сказать, что эти люди – моя семья.
Все мне захлопали. Барт тут же встал со стула и крепко обнял меня.
– Мы тоже любим тебя, Би, – зал еще громче зааплодировал.
Затем подошла Элизабет, а за ней встал Чак. Элли обняла меня и тихо сказала сквозь смех:
– Ты молодец, Би! Круто ты Чака обломала.
Она отпустила меня, а я, подмигнув, сказала:
– Учись, пока я жива.
С натянутой улыбкой для камер я распахнула объятия для Чака. Он быстро перешагнул через расстояние между нами и обхватил мою талию. Опять промелькнули воспоминания, которые я поспешила отогнать. Он зарылся лицом мне в волосы и прижал к себе еще сильнее. Я убрала руки с его спины и легонько уперлась в плечи.
– Хватит, – прошептала я.
– Нет.
– Ты опозоришься, если я сейчас начну тебя отталкивать, – пусть только скажет, что я не предупредила.
Он медленно ослабил хватку и отпустил меня. Я чуть не свалилась на стоящий сзади меня стул, но заставила себя мягко в него опуститься.
Дальше поздравляли все за нашим столом, даже МакКуин, а затем коллеги Барта по работе.
Наконец-то трапеза! Я чуть не озвучила это вслух! Как я хочу есть! Сейчас бы все съела, что наготовил Фернесто. Мне пришлось доставить его из Италии, а до этого уговорить и гарантировать кругленькую сумму.
Сначала выступала Лана Дель Рей. Все ее внимательно слушали и аплодировали. Когда ее часть закончилась, на сцену вышла группа музыкантов, которые просто сопровождали вечер прекрасной музыкой.
Я ходила и со всеми знакомилась и общалась. Папарацци не упускали возможности сфотографировать знаменитостей со мной. Я поглядывала на часы. Так, через полтора часа я должна уже сидеть в такси и мчаться в аэропорт. Австрия ждет меня! Моя мама купила там шале. Отлично, отпраздную Новый Год в одиночестве, оно мне сейчас не помешает.
На сцену вышла Элизабет и радостно заговорила:
– Я пригласила замечательную певицу, которая готова предоставить вашему вниманию ее песни и...
Кто-то выбежал из-за кулис и что-то зашептал Элли на ухо. На ее лице было отчаяние и безысходность. Что там случилось?!
– Она... эээ... сейчас, секундочку...
Я встала из-за стола и поспешила за кулисы.
– В чем дело? – шепотом спросила я того, кто выбегал к Элли.
– У второй певицы отошли воды, она рожает!
– Твою ж мать! – воскликнула я, – А где Лана, пусть она споет.
– Она уже уехала.
– Черт, что же делать?! – металась я, пока Элли статуей стояла на сцене.
– Блэр! Вы умеете петь?! – спросил он меня.
– Ну да, типа того...
– Отлично!
Он толкнул меня на сцену. Ровно секунду я была в злости и замешательстве, но затем натянула фальшивую улыбку.
– У нас небольшая заминочка, – я обхватила Элли за плечи и немного подвинула ее, – Девушка не может спеть для нас в данный момент, поэтому я выйду вместо нее.
Элизабет вернулась из другого мира и накинулась на меня с объятиями. Я прошипела ей в ухо:
– Что она должна была петь? – надеясь, что знаю эту песню.
– Она должна была играть на пианино и петь какую-то песню о любви.
– А где ноты?
– У нее.
– Черт! – я оторвалась от Элли и медленно направилась к позолоченному роялю.
Я села, а из-за кулис мне просунули около десятка нот на выбор. Я увидела в названии одной песни слово “Love” и схватила листы, поставив их на подставку.
Песня называлась “Fashion of His Love”. Я быстро пробежалась глазами по словам, играя вступление. Вроде, нетрудно. Но сердце колотилось как бешеное. Я очень давно не выступала на публике.
(Чак Басс)
Она самая лучшая девочка на свете. У кого бы хватило смелости выйти на сцену и спасать маму от позора? А Блэр мило улыбалась и даже говорила. Затем она села за рояль и взяла протянутые листы с нотами. Мама к тому времени исчезла со сцены. Я посмотрел на всех гостей: все взгляды были устремлены лишь на мою Би. Я с нетерпением ожидал звуков ее голоса. Я был уверен, что поет она отлично.
ПЕСНЯ
Прозвучали первые ноты песни и Блэр запела:
– I never was a kind of girl that naturally sure when it comes to love…
(- Я никогда не была такой девушкой, которая абсолютно уверена, когда появляется любовь...)
Да, слова как раз в тему. Она абсолютно не такая девушка. Послушаем дальше.
– But when it comes to you and me I can’t deny this feeling inside, oh no! I’ve never been like this before…
(- Но когда речь заходит о нас, я не могу отрицать то, что я чувствую внутри. У меня никогда не было такого прежде...)
Черт, пока слова полностью отражают мои чувства. И правда, у меня такого никогда не было прежде. Надеюсь, Би чувствует то же самое.
– I’m seeing all the signs from above. I’m gonna be the one, that he loves. I was made for loving him, the fashion of his love.
(- Я вижу все знаки свыше. Я буду единственной, кого он любит. Я создана, чтобы любить его, и это стиль его любви)
Твою мать, кто это написал?! Нужно встретиться с ним и поблагодарить, потому что я точно уверен, что эти слова – полное отражение Блэр. Раз она не может этого сказать, тогда пусть поет. От этого ей не отвертеться.
– I’m gonna be his first and last kiss, cause, baby, I was born to be his. I was made for loving him, the fashion of his love. I love you.
(- Я буду его первым и последним поцелуем, потому что я рождена, чтобы быть его. Я создана, чтобы любить его, и это стиль его любви. Я люблю тебя)
Мне было плевать на взгляды тех, кто знает о нашей с Блэр драме. Отец похлопал меня по плечу, но я и на это не обратил внимания. Единственной точкой была Би и то, что она пела. Я знал, что она пела для меня и только для меня. Я видел это по ее лицу, глазам. Я даже понимал, что эти улыбочки значили. Они значили невероятное совпадение чувств с текстом песни. Она и правда мой первый поцелуй. И будет последним, или я не Чак Басс. И да, она рождена, чтобы быть моей и любить меня. Во всяком случае, не захочет добровольно – придется.
Черт, за мыслями я пропустил пол второго куплета! Что там Блэр поет...
– No, I just can’t seem to forget you! No, I can’t, but just as long as I met you, you’re my babe right through, I was made for you!
(- Нет, я просто не могу забыть тебя. Нет, не могу! Чем больше времени проходит с момента нашего знакомства, тем лучше я осознаю, что ты мой малыш, я создана для тебя!)
Я сдерживался чтобы не преодолеть расстояние между мной и сценой за секунду, не запрыгнуть туда и не поцеловать Би только потому что знал, что здесь много посторонних людей. Хотя мне плевать. Мне плевать на мнение каждого, только не Би. Но все равно нельзя. Она закончит петь, а потом уйдет за кулисы, там я ее и встречу.
Би спела припев еще раз, сыграла последний аккорд и закончила песню. Зал взорвался аплодисментами. Они были даже сильнее чем когда пела эта рыженькая, как там ее... не важно в общем. Так, что это я сижу?! Нужно бежать за ней!
Я обошел папарацци стороной и проскользнул за кулисы.
– Где Блэр? – спросил я не знаю кого.
– Она ушла, – ответил какой-то парень и собрался уходить.
– Куда ушла?! – я догнал его и всунул в руку двести долларов.
– Скорее всего, в свою гримерную. Простите, мистер Басс, мне надо идти.
Где гримерная? Какая гримерная? Что такое гримерная? Ах, да, точно. Так, вот коридор. Что тут у нас? Лана Дель Рей, Алекса Вимбледон, кто это вообще? Не важно. Важно что имени моей девочки здесь нет. Я должен найти ее. Где она?! Стоп, мне же мама говорила, где она переодевалась с МакКуином. Что же она сказала? В следующий раз, Басс, будешь слушать, что тебе говорят? Черт, что же она сказала? Какой-то туалет... Туалет! Точно!
Я рванул из-за кулис, пересек зал и выбежал из второго выхода. Я побежал по лестнице наверх. Вот, тот самый закрытый на реставрацию бар. Я толкнул входную дверь и быстрым шагом направился к уборной. Дежа вю какое-то. Я толкнул дверь и увидел Би. Реально, дежа вю. Она стояла перед тем самым зеркалом, так же как тогда, в слезах. Все как тогда, только прошло десять лет. Я зашел внутрь и закрыл дверь. Би вздрогнула.
– Что тебе нужно?! – воскликнула она, вытирая салфеткой слезы.
Дай-ка подумать...
1. Чтобы ты перестала плакать.
2. Всегда была счастлива.
3. Счастлива при этом со мной.
4. Мне нужна ты.
5. Хм, наверное, ты.
6. Сложный вопрос, скорее всего ты.
7. Я уже перечислял тебя?
8. Ты уже была в списке?
– Красивая песня, – тихо сказал я.
– Забудь ее.
– Никогда.
– Твои проблемы, – пожала плечами она и наклонилась, чтобы поднять с пола сумку. Она была большая для обычной дамской сумочки, похожая на дорожную.
– Зачем она тебе? – кивнул на сумку я.
– Не твое дело, – рявкнула она.
– Би, пожалуйста...
– Не хочу ничего слышать, – отмахнулась она, но я продолжил:
– Прости меня.
Она молчала. Может, если я все ей скажу, то она меня простит? Но слова не приходили в голову.
– Блэр, я идиот, я не знаю, почему я так сделал! – я подходил все ближе к ней, но она делала вид что не слышит меня, – Би, ты же знаешь, что все не так должно было быть, – она подняла голову и посмотрела на мое отражение в зеркале, – Пожалуйста, прости меня. Давай все переиграем?
– Переиграем? – воскликнула она, – Значит, это была игра, да?
– Би, я не это имел ввиду, – черт, я не мастер подбирать слова, – Дай, я все объясню...
– Не надо, – она покачала головой и накинула пальто, – Так смешнее.
– Би, прости меня...
– Две вещи, Басс: первая – Би я только для близких; вторая – надоело прощать, – я видел, что еще чуть-чуть и из ее прелестных глазок польются слезы, – Уже после второго раза я должна была понимать, что так будет и дальше. Зачем я поверила?! Зачем я купилась?! У меня была прекрасная жизнь, без боли, без страданий, без вообще каких-либо плохих чувств! Из всех мужчин в Нью-Йорке, которые мечтают просто увидеть меня хоть раз в жизни, я молчу о большем, я выбрала тебя! – Би перешла на крик, – Тебя! Гребанного богатого избалованного бабника, который никогда не принесет мне счастья, я это с самого начала понимала, но выбрала все же! Потому что я знала, что изменю тебя. Но я ошиблась.
Блэр направилась к выходу, но я схватил ее запястье мертвой хваткой.
– Ты не ошиблась. И я не такой. Больше не такой.
– А мне уже все равно, – она вырвала руку, – Передай Миле, что она может меня ненавидеть, сколько ей захочется, я ее понимаю.
– А меня ты ненавидишь?
– Я тебя не ненавижу. Меня просто не волнует твое существование. Больше не волнует. И мне будет плевать, если с тобой что-то случится. И плевать, будут ли у тебя люди, которым не плевать. Прощай, Чак Басс, было приятно познакомиться.
И Блэр исчезла за дверью, а я не успел ничего сделать. Если бы я сказал ей сейчас, что Мила – оплачиваемая девочка, которая играет свою роль, то может все было бы лучше? Хотя нет, я подлил бы масла в огонь.
Нужно ее найти! Срочно, догнать!
Я выбежал из туалета, но двери лифта закрылись прямо перед моим лицом. Я бросился к лестнице, но она была перегорожена ширмой. Мне пришлось оббежать фонтан, чтобы добраться к другому лифту. Я поднялся на этаж выше – лобби, и побежал к выходу. Как только я оказался на улице (я вышел через черный выход), я увидел желтое такси, которое только-только отъехало. Нужно ехать за ней! Черт возьми! Артур с другой стороны здания, мы не успеем догнать ее! Как это, не успеем?! Я же Чак Басс. Я должен. Потому что я люблю ее. Кто-то же знает, что она уехала. Отец и мама не простили бы, если бы она уехала без предупреждения. Так что это получается... все знают, кроме... кроме меня! Твою ж мать, я теряю навыки! Ничего, моя первая любовь этого стоит.
Я вбежал в зал, а какое-то время гости с удивлением смотрели на меня, но мне было плевать.
– Где Блэр? – рявкнул я, нависая над мамой, которая вжалась в стул.
– Наверное, в гримерной, – отводя взгляд, сказала она.
– Нет, ее там нет, – прорычал я.
– Тогда не знаю...
– Мама! Ты не умеешь врать! Где она?!
– Я не могу тебе сказать! Я пообещала Блэр!
– Ничего страшного, она простит! Где она?!
– Нет, я не могу. С какой вообще радости я должна тебе говорить.
– Ты – моя мать! – с надеждой воскликнул я.
– Это не обязывает меня открывать секреты моей лучшей подруги.
Я резко развернулся к Серене.
– О Господи, Нейт, спаси меня! – Эс чуть не запрыгнула на рядом сидящего Нейта, но я успел к ней подскочить.
– Где Блэр?! – медленно прошипел я.
– Я тоже обещала, – уверенно сказала Эс.
Я поднялся и оглядел наш стол.
– Чак, мы все знаем, но все обещали ей не говорить тебе!
– Знаешь, что, Чак, – начала мама, – Даже если бы лично я не обещала, я бы тебе не сказала этого.
– Почему?! – отчаянно проговорил я.
– Потому что... – теперь мама говорила шепотом, чтобы только я ее слышал, – потому что не ты слышал ее слезы по ночам, не ты заходил к ней в комнату по утрам, чтобы помочь закрасить на лице следы тяжелой ночи. Не ты покупал в ближайшей аптеке успокоительные. И не ты обещал ей, что все будет хорошо. Хотя, может ты и обещал, но не сдержал своего слова. Я больше не имею права допустить такого. Если еще раз я увижу тебя рядом с ней или узнаю, что она опять тебя простила, клянусь богом, я уговариваю отца переехать куда угодно, только подальше от тебя. И забираю Би с собой.
– Мама, она нужна мне...
– Ты тоже ей был нужен.
– Мама, я должен ее найти.
– Зачем?! Чтобы опять причинить ей боль?!
– Да потому что я люблю ее! – громче воскликнул, так что все за этим столом на нас обернулись и раскрыли рты.
(Натаниэль Арчибальд)
– Да потому что я люблю ее! – воскликнул Чак.
Все в немом удивлении раскрыли рты. Первой от шока отошла Мила. О господи, лучше бы ты молчала, Гарсиа.
– Ну наконец-то! Я думала, ты так и будешь жить, как идиот, твердя всем вокруг, что ты не любишь Би! Я же тебе с самого начала это говорила, а ты...
– О боже мой! – воскликнула Серена, вскакивая, – Ты что?... Чак... Он... Ты... – Серена не могла построить предложение, – Твою ж мать, Басс! Я тебя убью когда-нибудь.
Чак виновато на нее посмотрел.
Надеюсь, то что произошло ровно за две секунды никто не заметил, кроме меня. Уилл собирался что-то сказать, но Эс махнула на него рукой и жестом показала “захлопнись”. Так что, он тоже?! Вот два идиота!!! Ладно, об этом спрошу у Серены позже.
– Чак, я плохо услышала, тут так шумно, – Эл приложила руку к уху, – Что ты только что сказал?
– Я сказал, что я люблю Блэр! – снова повторил Чак так спокойно, как будто сказал, что сегодня хорошая погода.
Элизабет с открытым ртом опустилась на свой стул. Она галантно разложила салфетку на коленях, а затем обратилась к Серене:
– Эс, ты не знаешь, какая погода на днях в Австрии?
– Элизабет Басс, мы обещали!
– А самолет ее, по-моему, вылетает через... – она глянула на огромные часы на стене, – через двадцать минут из аэропорта Кеннеди. Не смотри так на меня, Эс! Я обещала не говорить Чаку, а сейчас я обращаюсь к тебе, – Эл посмотрела на улыбающегося во все тридцать два Басса, – Ой! Чак! Ты все слышал? Какая оплошность!
Пока Чак приходил в себя от сообразительности Элли, все залились смехом.
– Мама, я люблю тебя! – он поцеловал ее в щеку и выбежал из зала.
(Чак Басс)
Я только что всем признался, что я люблю Блэр. Даже дважды. А еще теперь все знают, что Мила – не моя настоящая девушка. Ну.. как, все? Те, кто не знал, а их единицы.
Когда я повторил свое признание, мама ошарашено опустилась на стул. Она аккуратно разложила салфетку на коленях и, будто не отрываясь от светской беседы, спросила Серену:
– Эс, ты не знаешь, какая погода на днях в Австрии?
Австрия? Зачем ей Австрия, когда у меня такое дело! Я хотел наорать на нее, но Серена сделала это первее:
– Элизабет Басс, мы обещали!
Что? Как?... О боже, мама, ты гений! Би в Австрии! Стоп, она еще не может быть в Австрии! Она только что уехала отсюда! Ну мама, давай, сообрази!
– А самолет ее, по-моему, вылетает через... – она оглянулась на висящие на стене часы, – через двадцать минут из аэропорта Кеннеди. Не смотри так на меня, Эс! Я обещала не говорить Чаку, а сейчас я обращаюсь к тебе, – все так странно на меня смотрели. Видимо, с этой дурацкой улыбкой на губах я выгляжу очень глупо, но опять же, мне все равно, – Ой! Чак! Ты все слышал! Какая оплошность!
Я чуть не запрыгал на месте, хлопая в ладоши. Вместо этого я наклонился к маме, обнял ее за шею и звонко чмокнул в щеку.
– Мама, я люблю тебя! – сказал я ей и пулей вылетел из зала.
Я запрыгнул в свой лимузин и крикнул Артуру, чтобы вез меня в аэропорт, не обращая внимания на светофоры.
Добрались мы почти быстро. До вылета осталось пять минут. Посадка уже наверняка давно закончилась. Но я должен успеть запретить самолету вылет. Где тут мой один знакомый? Он какой-то там начальник и в общем все вылеты только с его разрешения. Где же его кабинет! Басс, вспоминай!
Я кинул деньги охранникам, чтобы пропустили меня в главный офис. Где же этот идиот?! Почему его нет в кабинете. В эту секунду дверь открылась и в кабинет зашел Кевин Клаус.
– Мистер Басс, – с улыбкой сказал он, – Какими судьбами? Может кофе?
– Отбросим церемонии, скорее! – я кинул пачку денег на его стол, – Пробейте по базе, на каком самолете Блэр Уолдорф.
– Сейчас, – сразу вошел в дело Кевин, – Боинг 740.
– Отлично, запрети вылет, – я кинул еще пачку денег.
– Боинг 740 это вот тот самолет, – он указал пальцем в окно на самолет, который уже был над землей примерно в ста метрах.
– Верни его! – воскликнул я.
– Он взлетел!
– Мне плевать, верни! – закричал я.
– Даже силой и властью, которая дана Чаку Бассу, нельзя остановить самолет, который в воздухе. Простите, мистер Басс, – он подтолкнул вторую, данную мной, пачку денег обратно.
– Оставь себе, – тихо прохрипел я и толкнул ногой дверь из его кабинета.
– Счастливо! – крикнул он мне вдогонку.
Уже не будет ничего счастливого. Она улетела. На другой материк, через океан! Пока я долечу до нее, она сможет скрыться там или еще хуже, улететь снова, куда-нибудь подальше. Все кончено. Я не успел.