====== Глава 12. You Make Me Wanna Die. ======
.Глава 12. (Чак Басс) Я проснулся рано. Точнее, я не проснулся, а встал с кровати, ведь я не засыпал. С полпятого утра, когда мы с Блэр легли спать, я не сомкнул глаз. Я любовался своей маленькой девочкой, крепко прижимая ее обнаженное тело к себе. Все ее шоколадные локоны были спутаны, но у меня было много времени, чтобы их расправить. Пухленькие губки были слегка приоткрыты, так и говорили мне “Поцелуй меня!”, что я и делал. Ближе к утру на ее плече, спине и ключице начали проявляться синячки – свидетельства нашей прекрасной и страстной ночи. Любой мужчина, кончив девять раз подряд, может получить инфаркт, но у меня просто не было на него времени. Эти считанные часы, что я провожу с Блэр, не стоит терять в больнице. Ее маленькая ручка лежала на моем боку и сквозь сон слегка поглаживала мою спину. При виде этого хрупкого и нежного создания хотелось кинуться к ней, крепко прижать к себе и никогда не отпускать. Я начал прокручивать в голове, с чего все началось. Сердце растаяло только от воспоминания о том, как она тихонько открыла дверь моей комнаты и легла рядом со мной. Как будто камень с души упал. Стало так легко и хорошо. Она прикасалась губами к моей спине и плечу, от чего по телу бегали мелкие мурашки. Я не планировал секса. Я даже остановил ее, когда она поползла пальчиками к моим штанам. “Не хочу тратить эту ночь на бесполезный секс” – это я ей сказал, а в ее глазах было явное удивление. Она принесла пирог. Вкуснее этого я ничего никогда не пробовал. Она изумительно готовит, но это было что-то невозможное. Я хочу, чтобы она еще мне его готовила, и не раз. Потом мы с ней сидели на диване. Мы кормили друг друга пирогом и нам было хорошо. Потом мы смотрели конец ее любимого фильма “Завтрак у Тиффани”, а потом Блэр пошла мыть посуду, хоть я говорил ей этого не делать. Я пошел вслед за ней и стоял рядом. Она улыбалась. Так мило и беззаботно. Без натяжки или деланной радости. Это было искреннее счастье, как и у меня. Счастье, что она рядом. Я до сих пор не мог поверить, что она пришла. Я даже не просил ее прийти, потому что не хотел оттолкнуть еще дальше. Потом я сказал ей, что она красивая. Я никогда такого не говорил девушкам. По крайней мере искренне. Я конечно говорил, но только для того, чтобы ускорить процесс заталкивания в мою постель. Здесь же было все натурально, без тени подвоха. Но она сказала, что не является красивой. Сначала меня захлестнули эмоции от ее слов, ведь она не может считать себя некрасивой. Ее любят все вокруг, ее внешностью восхищаются, а все мужчины, чтоб их, черт возьми, хотят мою Блэр. И тут я сказал ей все, что думал. Я описал ее так, как я вижу ее. Это конечно было далеко не все, а я мог бы говорить о ее невозможной красоте всю ночь и весь день. Когда она сказала, что у нее маленькая грудь, я тут же вспомнил, как она выглядит без одежды. Это лучшая грудь на свете. Раньше мне нравился третий-четвертый размер, но как только я увидел Блэр, больше второго мне не нужно. Эта грудь, так аккуратно помещающаяся в ладонях и с красивыми нежными сосочками, сводит меня с ума. Лежа рядом с ней сейчас, я просунул руку под одеяло и взял в ладонь ее правую грудь. При словах о ее сладких губках, я действительно не сдержался. Я понял, что если сейчас же не почувствую их вкус, у меня начнется страшная ломка. Я наклонился и легко прикоснулся к мягким губкам моей девочки. Я мог бы целовать их вечно, но я понял, что просто не имею на это права, поэтому отстранился. А потом Блэр сама притянула меня к себе. Она сказала, что скучала. Господи, она и не представляет, как я скучал. Скучал по нежным ручкам, по бархатной коже, маленькой талии, идеальным ножкам, шоколадным кудряшкам, глубоким глазкам. Я скучал по каждой ее клеточке. Как мне стало хорошо, когда она сама позволила мне ее поцеловать. Я схватился за ее лицо, как тонущие люди хватаются за спасательный круг. Именно такое ощущение было у меня тогда. А потом она закинула ножку на мое бедро. Это было последней каплей. Теперь я действительно не мог остановиться. Я подсадил ее на кухонную столешницу и залез рукой под ее платье. Я снял с нее трусики и положил их рядом. Блэр где-то нашла презервативы и, о черт возьми, так сексуально открыла один пакетик зубками. А когда она сама его надела на меня, я чуть не кончил. Ее прикосновения настолько меня возбуждают, что я забываю, как дышать. Я вошел в нее. Я ни на секунду не забывал, как это было тогда, в наш первый раз. Но сейчас было еще лучше. Она такая тугая и сладкая внутри. Мне не было так хорошо ни с одной девушкой. Моя малышка. Самая лучшая. Но она какого-то черта вспомнила Милу. Если подумать от лица Блэр, то Мила моя девушка и я как бы изменил ей, но настоящему мне было совсем не до нее. Я был полностью поглощен этой соблазнительной чертовкой, поэтому мне пришлось снова соврать ей. Я настолько погряз в этой лжи, что она меня просто гложет, съедает изнутри. Даже вру не столько я, сколько врет Мила по моему приказанию, а ведь они – подруги. И от этого мне было очень плохо. Каждую секунду, когда я смотрел в глазки Блэр, мне хотелось рассказать ей всю правду. Она должна знать, что меня и Милу не связывает ничего. Кроме того, что она моя сводная двоюродная сестра по стороне Элизабет. А потом мы перешли в спальню. Я попросил Блэр еще раз надеть трусики, которые я оставил на кухне. Она вернулась в комнату в белье, на каблуках и с презервативом во рту. У меня не было слов. Я в тот момент перестал дышать. Мне хотелось расцеловать каждую клеточку этого прекрасного тела. Она села на меня сверху и ерзала на мне, что я чуть не дошел до пика блаженства только из-за этих ее движений. Потом я перевернул ее на спину и лег сверху. Я разорвал ее лифчик, как и прошлый раз, а трусики бережно снял, ведь это святое. Наигравшись с ее грудью, точнее, мне всегда будет мало ее идеальной груди, я пополз губами вниз. Я вошел в нее языком. Я делал такое девушкам, только когда был сильно пьян. В сознании я не стал бы этого делать ни одной шлюхе. Но Блэр, я сам хотел этого. Такая сладкая внутри. Я готов был это делать часами, но Блэр притянула меня к себе. Затем она, как же это ужасно, начала делать мне то же самое. Я не мог смотреть на это, хоть и ощущения прекрасны, не мог видеть, как моя Би унижается. Я действительно считаю это унижением. Ей незачем этого делать, она и так дает мне больше того, о чем я могу мечтать. Я никогда не кончал так быстро. Ей не понадобилось и пяти минут, чтобы довести меня до оргазма оральным способом. А потом секс. Секс, секс и еще раз секс. Секс в каждом уголке моего пентхауса. Моя гимнасточка вытворяла такое... Ммм... При воспоминаниях я возбудился. Ну а потом я положил ее в кровать. Она прошептала мое имя, засыпая. А я, поцеловав ее в лоб и щеку, снова сказал ей три маленьких слова. Но она уже меня не слышала, скорее всего. Я сказал ей это, когда мы занимались сексом. Я не планировал это говорить, все получилось само. Неужели чувства настолько меня захлестнули, что я сказал ей это. Или может я привык говорить так ей. Уже дважды она слышала эти три слова, пусть и не помнит этого, так как была в состоянии алкогольного опьянения. Но сейчас... я сказал ей эти слова, а она буквально оттолкнула их. “Ты любишь секс со мной”, – поправила она меня. Разумеется, я люблю секс с ней, но я люблю и ее саму. Неужели ей не хочется этого? Она же сама просила меня сказать это! Какие же девушки переменчивые. “И я тоже, очень люблю секс с тобой”, – потом добавила она. Я никогда ни с кем не занимался сексом столько раз за ночь. Прошлая ночь с Блэр была моим рекордом, а эта ночь поставила новый. И я неожиданно понял: я могу всю свою жизнь заниматься сексом только с ней одной. Потому что мне мало одной ночи, но хватает мысли, что она ни с кем этого делать не будет кроме меня. И у меня не было желание спать с другими. Я изменился. Пора себе в этом признаться. Но теперь вопрос не в этом. А в том, захочет ли Блэр того же. Я посмотрел в личико своей любимой девочки. Я улыбнулся. Она прекрасна. Такая нежная и маленькая. Хочется заслонить ее собой от всего. От всего, что может ее обидеть. Но я не могу защитить ее от самого себя. Она сама сможет защититься. Тоненький лучик солнца, пробивающийся через щель между шторами, падал ей на левую грудь. Я должен еще раз попытаться. Не ради себя, ради нее. Я должен попытаться ее оставить. Если же мы снова не сможем расстаться, я заберу ее себе навсегда. И никто не сможет отнять ее от меня. Я поцеловал ее мягкие приоткрытые губки и аккуратно переложил ее ручку на кровать, встав с нее. Я пошел в гардеробную. Я надел какой-то костюм, рубашку и галстук. Пошел умылся. Жаль, что из моей ванной нет выхода сразу к гостиной. Я должен пройти через спальню. Я вышел из ванной с закрытыми глазами и направился к двери моей комнаты. Тихо открыв ее, я остановился. Нет, Басс, не оборачивайся, не делай этого! Нельзя, иначе ты никуда не сможешь уйти. Нет, не смей! Но я обернулся. Блэр, пока я был в ванной, повернулась на другой бок, и теперь я видел ее лицо. Я представил ее с открытыми глазами. Сколько же боли будет в этих глазах. Эта боль настолько заполнит шоколадные глаза, что ничего кроме нее никто не сможет увидеть. Я не хочу уходить. И не могу. Я не могу оставить ее, и свое сердце рядом с ней, иначе я просто не смогу жить. Без нее нет меня. Я бросился к кровати. Я просунул руки под ее спинку и прижал к себе. Ее обнаженное тело было прикрыто одеялом, но я видел ее прекрасную гладкую спинку. – Блэр... – прошептал я. Блэр проснулась от моих столь резких движений. – Чак, что случилось? – заботливо спросила она, тут же обнимая меня, – Приснилось что-то? – Нет, малыш, – прошептал я, еще крепче прижимая ее к себе. – В чем дело? – все тем же заботливым голосом спросила она, зарываясь пальчиками в мои волосы. Я просто прижимал ее к себе. Не могу отпустить. Как будто приклеился навсегда. Лучше бы так и было, ведь я не подумал о последствиях. Блэр мягко от меня отстранилась и взяла мое лицо в ладони. Одеяло осталось на мне, и теперь я мог видеть ее полностью обнаженное тело. Но я смотрел только в ее глаза. В них было столько заботы и тепла. Но тут они потемнели. Так резко, как будто она подумала о чем-то очень плохом. Она сорвала с меня одеяло, которое держалось на моих плечах, и посмотрела на меня. Она тут же убрала вторую руку с моего лица. Она отвернулась от моих глаз и посмотрела в сторону окна. Не знаю, о чем она думала, но по ее щечкам потекли слезы. Блэр грустно улыбнулась и тихо сказала: – Опять решил уйти. Как это: уйти?! Я решил остаться! Остаться с тобой! Тогда как объяснить то, что я в костюме? О господи, я и представить не мог, что Блэр чувствует. – Ну что ж, пока ты этого не сделал, я уйду сама, – прошептала она и встала с кровати. – Блэр! Не надо, дай мне все объяснить! – я вскочил на ноги. – Нет, не надо, – она обула туфли, которые лежали возле кровати и направилась быстрым шагом в гостиную, – Решил снова поиграть со мной. А игра должна быть веселой. – Блэр, пожалуйста! – я побежал за ней, – Ты все неправильно поняла! Дай мне объяснить! – Не надо, – прошептала она, глядя мне в лицо, – Так смешнее. Она натянула пальто прямо на голое тело и, совсем не слушая меня, достала из сумочки телефон. – Уилл? – тихо, почти шепотом, сказала она, – Ты где? Забери меня, пожалуйста... “Эмпайр”. Я тебе потом все объясню, только, пожалуйста, прости меня заранее, – по щечкам Блэр потекли слезы, – Через пять минут? Отлично. Нет, Уилл, потом, в машине, ладно? Я жду тебя, – прошептала она и бросила телефон в сумку. – Блэр, не уходи, пожалуйста, – я попытался ее остановить, но она, не слушая и не смотря на меня, прошла в спальню. Она взяла с пола трусики, которые я снимал дважды, и одела. – Пожалуйста, Би, не оставляй меня, – я успел схватить ее за локти, когда она выбегала из моей спальни. Блэр остановилась и подняла голову на меня. В ее глазах была боль. Столько боли, что мне стало плохо. Она всматривалась в мои глаза, как будто выискивая в них что-то. Она разочарована. Значит, не нашла, что искала. – А я думала, что же приготовить тебе на завтрак, – прошептала Блэр. Сердце сжалось. Я хотел взять ее пальчики, но она убрала руки. Блэр подошла к холодильнику и достала пирог. Она посмотрела на него, а потом подошла к урне и вместе с тарелкой зашвырнула его туда. Она схватила со стола свою сумку и быстрым шагом направилась к двери. – Блэр, не уходи, выслушай меня! – кричал я, подбегая к ней. Она никуда не могла деться, пока ждала лифт. Я пытался повернуть ее к себе, но она уперто стояла на месте. – Блэр, останься, не уходи, не оставляй меня! – умолял я ее. А Блэр плакала. – Исчезни из моей жизни, – тихо, но жестко сказала она, – Избавь меня от своего присутствия. – Не могу, – сказал я. – Твои проблемы. Она зашла в лифт, а его двери закрылись перед моим лицом. Я, не думая ни о чем, кроме того, как ее остановить и заставить меня выслушать, побежал по лестнице вниз. (Блэр Уолдорф) В лифте я позволила чувствам выйти наружу. Я упала на пол и начала безудержно рыдать. Как будто все органы прекратили свою работу, и я вот-вот могла умереть. Я задыхалась, мне не хватало кислорода. Я попыталась подняться, но ноги не хотели слушаться. А что было с сердцем... Оно как будто сжималось в крохотную точечку, которая просто не может вырабатывать кровь. Но я уже не боялась за свою жизнь. Какая у меня жизнь после этого?! Но еще один вопрос, который напрашивается сам собой: зачем он так поступает со мной? Лучше бы он серьезно выгнал меня вчера, чем такое после лучшей ночи в моей жизни с этим сыном подлой гадкой суки. Я обещала себе подумать над его словами, но я больше не могла думать ни о чем, что с ним связано. Хотя я стопроцентно уверенна, что просто так моя история с подоноБасском не закончится. И пошел он к черту, там ему самое место. Я смогла встать на ноги и, опираясь о стенку лифта, отряхнула пальто и ждала, пока на мониторе появится буква “L”, что значит “лобби”. И вот двери начали открываться. И я, стараясь не упасть, медленно пошла в центр зала, где меня ждал Уилл. Я видела краем глаза, что Чак побежал вниз по лестнице и стоит прямо сзади меня, но мне действительно было все равно. Мне плевать на него. После того как он наступил мне на сердце, я не хочу даже что-то знать о нем. Вот Уилл заметил меня и подбежал ко мне. У него был очень озабоченный вид. Явно видно: этот человек переживает за меня. – Блэр, что случилось? – он подбежал ко мне и обнял меня. – Уилл, увези меня отсюда, – попросила я, позволяя ему снять с меня очки, которые скрывали от окружающих мои опухшие, красные и мокрые глаза. – Расскажи мне все, – потребовал он. – Поигрались и выкинули, впрочем, как и в прошлый раз, – прошептала я. – Басс, да? – зло проговорил Уилл, – Я сейчас пойду и набью ему его сраную морду! – Уилл стукнул кулаком по ладони. – Не надо, пожалуйста! – я схватила его за руку, боясь, что он увидит Чака сзади. – Что это?! – воскликнул Уилл, всматриваясь в мою шею, – И это?! Он оттянул пальто с моего плеча и указал мне на синеватые пятнышки. – Он тебя еще и бил?! – взорвался Уилл, а все в зале начали на нас оборачиваться. – Нет, просто я наверное много раз о что-то ударялась! – Ну-ка, повернись, – он развернул меня и посмотрел на мою спину. Сейчас я стояла лицом к Чаку, но я не смотрела на него. Я знала, что он внимательно осматривает нас, но мне плевать. – Блэр, у тебя и на спине синяки, – сказал Уилл, – Нет, я все же пойду и набью ему фейс. – Уилл... – Это он, да? – Уилл указал пальцем на Чака. – Да, но пошли, не надо ничего делать... – но меня никто не слушал. Я схватила за руку Уилла и пыталась держать его, но я слишком слаба, чтобы он хотя бы почувствовал, что я вишу на его руке. Тут я свалилась на пол, типа у меня обморок. – Блэр! – воскликнул Уилл и вернулся ко мне, – Блэр, очнись! – он начал трясти меня за плечи, – Би! Пожалуйста! – он слегка пошлепал меня по щекам. – Поехали домой... – прошептала я, а Уилл поднял меня на руки. – Ты не думай, я ему еще нарисую... – Ничего не надо рисовать! – воскликнула я. – Блэр... – Я сказала, Уилл! Не надо, значит не надо! Мы сели в его машину и в молчании поехали к дому Барта Басса. Я еще раз сказала Уиллу, чтобы он не трогал Чака, а потом пошла домой. Надо преодолеть еще один лифт, а потом кровать. Мягкая кроватка. Вот бы я проспала полгода, а потом проснулась и для меня все, что было, окажется просто плохим сном. (Чак Басс) Я видел, как она вышла из лифта. Обычная радость и жизнь как будто испарилась из нее. Она шла, слегка ссутуленная, но смотрела в одну точку: Уилл. Шаги ее были медленные, слегка подкошенные, как будто маленький ребенок, который впервые встал на ножки и боялся упасть. Он подошел к ней с таким заботливым видом. Потом они перебросились парой реплик, а он, видимо, хотел найти меня и подраться. Я уже спрятал часы в карман и расстегнул пару пуговиц на рубашке. Потом Блэр его остановила, а он начал ее осматривать. Увидел синяки. Неужели он подумал, что я ее бил?! Я никогда не ударю Блэр! Да вообще никогда не ударю ни одну девушку! Я хоть и скотина, но не опущусь до такого. Затем он увидел меня. Мне знаком этот взгляд. Примерно так я смотрел на того придурка в баре, который чуть не сделал это с моей Би. В глазах была злость. Злость и чувство отвращения ко мне. Что ж, взаимно. Пока Уилл собирался подойти ко мне, я отворачивал рукава рубашки. Затем, ни с того ни с сего, Блэр грохнулась на мраморный пол. Я почти сорвался с места, чтобы подбежать к ней, но понял, что это притворный обморок для того, чтобы остановить Уилла. Ей удалось, потому что он резко развернулся и кинулся к Би. Он поднял ее на руки и понес из отеля. А я стоял так и смотрел им вслед. Потом я понял, что нужно вернуться в номер и заглушать боль и утрату чем-то очень крепким. Абсент, к примеру. Но не помогало. К душевной боли приступила и головная. Моя жалкая и никчемная никому нужная душа была убита и обливалась горькими слезами. Сейчас я был подобно тесту, из которого можно слепить все, что угодно. Пришел бы сейчас ко мне какой-нибудь посол с невыгодным для меня предложением, я бы, даже не прочитав контракт, подписал его. Мне было бы все равно на других. Закончились для меня люди. Нет их больше. (Блэр Уолдорф) Спать на мокрой от нескончаемых слез подушке было просто невозможно. Хотя в любой другой день я бы вырубилась и на ней, так что дело в абсолютно другом. Мысли больно били по голове, а горло разрывал рвущийся крик. Чувство подавленности и ничтожности – это то, что я чувствовала. Я долго старалась понять, что так гложет меня, и вот разобралась. Хм, и возможно чувство преданной убитой девушки. И одиночество. – Бииии! Одиночество вычеркиваем из списка. Серена пришла ко мне. Как же я ее люблю. Она мне очень сейчас нужна. Но я просто не осмелилась поднять на нее глаза. Мне было стыдно за себя даже перед ней. Стыдно, что я потеряла свою силу воли, которая была невероятных, колоссальных размеров! Но как только в моей жизни появился наглый, беспринципный, бессердечный, ублюдковатый, до ужаса сексуальный Басс, она перевернулась с ног на голову. Моя жизнь стала похожа на уже самые последние картины Пабло Пикассо, который начал изображать странные и непонятные тела. Каждый год я посещаю выставку его картин, одеваясь в этот день в стиле Холли Галайтли из фильма “Завтрак у Тиффани”. На этих картинах какие-то предметы могут разобрать немногие. Некоторым непонятно его искусство. Теперь я стала их понимать. Никто не знает многого про Пикассо, а может у него была такая же ерунда в жизни, как у меня сейчас. Может по этому он изображал на картинах людей, у которых правая рука там, где должна быть голова, а левая, где правая нога. Сейчас я действительно готова с удовольствием посмотреть его картины. Ведь они полностью олицетворяют мою жизнь. Впервые я чувствую себя убитой. Впервые парень смог выкинуть такое, как выкинул Чак. Впервые я зарываюсь со слезами в подушку из-за парня. Из-за этого идиота я стала картиной Пикассо, и он за это поплатится. И очередной побрякушкой от Harry Winston он не отделается. – Блэр, почему ты спишь в пальто? – Серена начала подходить ко мне. Ну все. Прощай, белый свет. Сейчас я все ей расскажу, она расстреляет меня, а потом позовет выпить. Логику засунуть в задницу. – Блэр, что с тобой? – Серене удалось меня перевернуть на спину. На ее лице отобразился ужас от увиденного. Я никогда так сильно не плакала, поэтому уверенна, что я похожа на чучело. Ну или на чудовище. Или на... – Би, что случилось? – Серена прервала мои мысли. – Лучше расскажи, как ты провела День Благодарения? – я постаралась хотя бы натянуто улыбнуться, а мой голос был похож на жалкий хрип какой-нибудь бабушки. – Мы с Нейтом пошли смотреть кино на открытом воздухе. Это очень романтично, мы сидели на капоте его машины и кушали всякие сладости под “Титаник”, – протараторила Серена, – А теперь рассказывай, что с тобой. – Нечего рассказывать, Эс, – прохрипела я, – Лучше пойдем сразу напьемся? – Ты не встанешь отсюда, пока мне все не расскажешь! – Эс нахмурилась и прижала меня за плечи к кровати. – Серена, – я удивилась, что она не догадывается, – поверь, ты не хочешь этого знать. – Я жду, – потребовала она. Я вздохнула и, закрыв лицо руками быстро прокричала: – Я вчера приехала к Чаку! Я схватила соседнюю подушку и набросила ее на голову, крепко прижимая к лицу. Серене удалось оттянуть ее от меня. – Ты совсем больная?! – взорвалась она. – Это еще не все, – прошептала я, а по щекам потекли жгучие слезы, – Все было так хорошо, я принесла пирог, мы сидели в гостиной и смотрели телевизор, потом я пошла мыть посуду... – у меня заканчивалось дыхание, поэтому я остановилась, чтобы отдышаться, – а Чак пошел за мной, – я рассказывала все в быстром темпе, а Серена внимательно вникала в смысл сказанного, не перебив меня ни разу, – Он смотрел на меня, потом сказал, что я красивая. Я сказала, что это не правда, и он начал описывать каждую часть моего тела. Когда он сказал про губы, он поцеловал меня, но потом быстро отстранился. Потом он извинился, а я притянула его обратно и сказала, что очень скучала, ведь мы месяц не виделись. А потом мы поцеловались, я даже не помню, кто кого поцеловал первый, но я первая начала ему намекать на что-то большее. Я помню, что закинула ногу ему на бедро, а потом он посадил меня на столешницу. Сначала был секс там, а потом в его спальне, потом в гостиной, потом в моей спальне, потом где-то еще, на полу, на комоде, на прикроватной тумбочке... Эс! Я ужасный человек! Хоть Чак и сказал, что они с Милой расстались на время, я чувствую себя предательницей! – я начала быстро вдыхать и выдыхать, потому что дыхания мне снова недоставало. – И поэтому ты расстроена? – после небольшой паузы, Серена повернулась на бок, лежа на второй половине моей кровати, – Ты считаешь себя предательницей только потому, что Мила – твоя подруга? – я хотела до рассказать, но Эс продолжила, – Чак ведь сказал тебе, что они расстались. А если бы он что-то испытывал к Миле, он не стал бы ей изменять. Я уверенна, что между вами что-то есть! Вы – две половинки одного... – Серена, может дослушаешь?! – перебила ее я, – Если бы было все так просто, я бы сейчас была с ним, – я начала плакать снова, но рассказывала дальше, – Мы уснули вместе. Утром меня разбудило то, что Чак резко меня поднял и прижал к себе. Пока он меня обнимал, я думала, что же приготовить ему на завтрак, но когда я отстранилась... – я громко всхлипнула и поняла, что дальше не могу рассказывать. Истерический крик вновь подступил к горлу, но голова безумно гудела, а я понимала, что еще немного рыданий, и моя маленькая головушка просто лопнет. В обоих висках сильно пульсировало, а я перестала слышать и видеть, что происходит дальше. Я поняла, что отключилась. Просыпалась я в каком-то мутном состоянии, но я чувствовала, как все внутренности обволакивает холодная жидкость. Эс принесла воды. Никогда не думала, что так люблю воду. Я немного приходила в себя и уже понимала, что жадно глотаю ледяной напиток. Я обратила внимание, что Эс натянула на меня футболку и домашние штаны. Я допила стакан и плюхнулась головой на подушки. Серена села рядом и крепко обняла меня. Сейчас мне это просто необходимо. Чтобы кто-то просто был рядом. А если этот кто-то – Серена, то вообще замечательно. Мы так просидели какое-то время, а потом я решила закончить рассказ. Я рассказала Серене все, что было после. Я снова плакала, а Серена вместе со мной. Я чувствовала, как горячие капельки падали мне в волосы. Как хорошо, что она рядом. Без нее я бы сошла с ума. – Ты будешь осуждать меня, – сказала я шепотом, потому что голоса не было из-за нескольких часов рыданий и криков. – Ни за что, – так же шепотом ответила Серена, – Я тебя люблю, какой бы бестолковой ты ни была. – Спасибо, Эс, – в последний раз всхлипнула я. – Просто хочу тебе сказать, чтобы ты не наступала на одни и те же грабли в третий раз. Лучше найди другие и наступи на них, – Эс растянулась в улыбке. Я улыбнулась в ответ и заснула. Утром я проснулась одна. Я встала и пошла в ванную. Я оделась, накрасилась, убрала волосы в пучок и пошла на кухню, набирая номер Серены. Она же ушла, а я должна узнать, во сколько и как она доехала. Нажать на зелененькую кнопку с рисунком телефонной трубки мне не дал грохот на кухне. Я полетела туда и нашла свою подругу, которая хозяйничала на кухне. – Би! – воскликнула Эс, поднимая с пола упавшую сковородку, – А я вот тут завтрак решила приготовить! – Боюсь спросить, что, – усмехнулась я, но увидела на столе свой лэптоп, на мониторе которого была изображены страница из интернета с заголовком “Блинчики”. Я усмехнулась и оттолкнула Серену от плиты. Побоявшись испробовать ту странноватую смесь, которую приготовила Эс, я сделала новую. К вечеру Серена решила покинуть меня. Целый день мы занимались сущей ерундой. Рисовали какие-то открытки, бились подушками и другая детская белиберда. Даже “Ледниковый Период” смотрели. Самым недетским была текила. Как только я закрыла дверь за Сереной, я вспомнила об одной вещи, которая будет перед самым Новым Годом под названием “Юбилей Басс Индастриз”. А мы с Элли даже не начали готовиться к нему! Барт ее убьет, а меня с ней за компанию. Поэтому я уселась в гостиной с коробкой пирожных, чашкой чая и своим ноутбуком. Для начала, порядок моей работы. Я составила список своих действий и начала следовать согласно ему. Сегодня ничего грандиозного. Только узнать телефоны всяких декораторов, организаторов, музыкантов. Флориста и кондитера я знаю лично, а вот с поваром проблемы. Ладно, им займется Элли. И пусть только скажет мне что-то вроде: “Би, а может ты приготовишь?”, и я ее сразу убью. Мама Уилла, Эмили ван дер Блэк, владеет сетью лучшей кондитерской мира, а сама работает в одном из своих магазинов, к счастью, в Нью-Йорке. К ней-то я и обращусь, а она, как девушке своего сына, ни за что мне не откажет. Записав все нужные телефоны в блокнот, я улеглась спать прямо на диване, потому что в три часа ночи у меня не было сил идти в свою спальню. Все остальные дни, до приезда Бассов, я созванивалась с Элли и ездила по нужным местам. Сначала она жаловалась на мой грустный голос, но мне не хотелось ей рассказывать о Чаке. Думаете, я о нем не думала все это время? Ну конечно, если бы! За власть над моими мыслями боролся Чак и “Басс Индастриз”. Удавалось и совмещать их. Например, он был третьим номером в списке гостей. Или выбор торта, ведь у Чака аллергия на марципан, поэтому из возможных вариантов начинки это исключалось. А так же цветы. Разумеется, ими были пионы и розы. Тюльпаны Чак не переносит, поэтому о них я даже не думала. Флорист составил оригинальные букетики для столов и украшения для зала и ресторана из этих цветов. Мама Уилла конечно же не отказала. Она с радостью возьмется за работу, но пока она только набрасывает эскизы. Она сделает несколько тортов, пирогов, много пирожных и конфет ручной работы. Все должно быть идеально. Двадцать лет, как никак. Элизабет вернулась, и мы вместе начали готовиться. О Чаке не было сказано ни единого слова после вопроса Эл: “Как ваша дружба с моим сынком?”. Я ей ответила, что не хочу разговаривать на эту тему, и она покорно замолчала. К нам подключилась Серена, и в некоторых делах Джорджи. Мила пока не вернулась из Испании, чему я была рада. Я не знала, как посмотреть ей в глаза после того, что было. Я буду чувствовать себя предательницей и шлюхой. Но лучше отбросить эти мысли. Я справлюсь. Я все ей объясню. К тому же, это была не измена. По словам Чака, они расстались, так что по отношению к ней Чак ничего плохого не сделал. Чего не скажешь обо мне... Забыла сказать, не знаю за какие радости, но мама подарила мне машину. Права у меня были давно, но машины нет. Мне хватало общественного транспорта. Но вчера мама мне позвонила из Гонконга и сказала, чтобы я ехала в наш старый дом. Я спросила, зачем, а она сказала, что там для меня сюрприз. Я подключила Серену и мы поехали туда. Мама сказала, что подарок на видном месте, но я должна поискать. Мы бегали по дому, рассматривая пустые полки и шкафы, ведь мама перевезла все вещи в новую квартиру. В конце концов, мы выдохлись, а я со злости пнула дверь, ведущую в гараж. У меня округлились глаза, когда я увидела перевязанную огромным бантом Maserati. Я закричала изо все сил, а Серена тут же прибежала. Мы стояли в шоке минут пять-семь. Потом я сказала что-то вроде “Ущипни меня”, но вместо этого получила подзатыльник, а потом мы обе кинулись к машине с рвущимся криком. Я перенажимала все кнопочки, которые там были. Мы нашли документы на машину и домой уже вернулись на ней. Элизабет была в шоке и потребовала от Барта тоже машину, но мы переубедили ее, что ей хватает ее лимузина с водителем. И вот я спала сладким сном. У меня снова был загруженный день, ведь уже больше недели я работаю над организацией юбилея. Но мой сон прервал телефонный звонок. Не посмотрев на определитель номера, потому что я и глаз открыть не могла, я нащупала на тумбочке телефон и поднесла к уху. – Алле... – прохрипела сонным голосом я. – Вы – Блэр? – спросил абсолютно незнакомый мне голос. – Да, а кто говорит? – я разлепила глаза и посмотрела на светящиеся часы на письменном столе, которые говорили, что сейчас 5:08 утра. – Это бармен из бара на девятой улице, – сказал голос. Я была ужасно удивлена и посмотрела на определитель номера. Было написано “Чак”. В голове никак не складывалась хоть более менее вразумительная цепочка. – Откуда вы взяли телефон, с которого звоните? – мой голос звучал более бодро. – У нас тут один клиент, он много выпил и не хочет уходить. Вот я и взял его телефон, который он положил на барную стойку, и посмотрел, кому чаще всего адресованы звонки. А еще он постоянно повторяет: “Блэр, Блэр”...
====== Глава 13. His Will For Poker Deal. ======
(Блэр Уолдорф) – У нас тут один клиент, он много выпил и не хочет уходить. Вот я и взял его телефон, который он положил на барную стойку, и посмотрел, кому чаще всего адресованы звонки. А еще он постоянно повторяет: “Блэр, Блэр”... Я открыла рот от удивления. Для начала надо сказать, что после сна мой мозг туго соображал и с трудом переваривал информацию, которую до меня доносил бармен. – Девушка, вы меня слышите? – наверное, парень пытался докричаться до меня, – Так вы заберете этого? – С какой радости я должна забирать его?! – воскликнула я, – После всего, что он сделал мне... – Девушка, мне если честно, все равно. Я мог бы даже не звонить никому, а просто вышвырнуть его на улицу, – перебил меня бармен. – Нет, пожалуйста! – сама от себя таких слов не ожидала, – Я буду через пятнадцать минут. Адрес назовите. Через две минуты я уже сидела в своей машине и гнала по сказанному мне барменом маршруту. Плевать, что я в пижаме, не накрашенная, с на ходу заколотыми волосами и в вязаных серых Уггах. Слава богу, дороги были почти пустыми, а в общем, чего еще ожидать, пять утра ведь. Я делаю это все только потому, что Чак меня трижды вытаскивал из клубов, пьяной. Господи, чего это Чака сюда занесло?! Я, выйдя из машины, взглянула на бар “Огонь в старой пещере”. Выглядит не только старой, а еще и дряхлой, ужасной, неубранной и с ужасной выпивкой. Времени на осмотр “пещеры” у меня не было, поэтому я влетела внутрь. Помещение было пустым и тихим. Все стулья поставлены на столы, а кто-то натирал старой тряпкой пол. Я хотела скривиться от отвращения, но времени на это у меня не было. Я бросила взгляд на барную стойку. Чак всем животом лежал на ней крепко сжимая в руке стакан с недопитым виски. Я кинулась туда. – Это вы – Блэр? – бармен меня осмотрел. – Блэр?! – пьяно вскрикнул Чак, мгновенно выпрямляясь, и уставился закрытыми глазами в пространство. – Ваше? – усмехнулся натирающий бокал бармен, бросив взгляд на Чака. – Мое-мое, – выдохнула я, перебрасывая руку Чака через свое плечо. Чак убрал руку и, обхватив меня за талию, крепко прижался ко мне, положив голову на грудь. Я сначала стояла в замешательстве, но, спустя пару мгновений, запустила пальцы в его волосы, опускаясь лицом в его голову. – А если бы с тобой что-то случилось? – прошептала я, чувствуя, как по щеке катится слеза. – Блэр... – проговорил он, еще сильнее стискивая меня в своих сильных руках. Все равно он завтра ничего не вспомнит, поэтому можно и не злится на себя за сказанные слова. – Он заплатил? – я подняла лицо на бармена. – Нет, – все так же усмехнулся он. – Сколько он должен? – Двести шестьдесят три доллара и сорок центов, – сказал бармен. – Чак, как ты мог в таком месте, – я окинула взглядом полного отвращения этот бар, – напиться на триста баксов? – я улыбнулась, поглаживая его волосы. – Блэр... – все так же мямлил он. – Он что, других слов не знает? – засмеялся бармен. – В смысле? – не поняла я. – Ну, он сюда уже приехал пьяным, а потом, когда я спросил, что у него случилось, он сказал “Блэр”, и повторял ваше имя постоянно. – Позвольте узнать, почему вы спрашивали, что с ним случилось? – нахмурилась я. – Это моя профессия, – он наконец посмотрел мне в глаза, – Я психолог и бармен. Точнее, бармен и психолог. – Понятно, – сказала я. Я засунула руку во внутренний карман пиджака Чака. Там я нашла его портмоне и достала оттуда триста долларов. – Оставьте себе, психолог, – улыбнулась я, – И плесни-ка мне чего-нибудь стаканчик. Он протянул мне бокал мартини. Я разом его осушила и глубоко вздохнула. Я опустила глаза обратно к Чаку. Его глаза были закрыты, но на лице было спокойствие. Я запустила левую руку в его волосы, а правую положила на его щеку. Он пошевелился от моего прикосновения, а потом убрал одну руку с моей талии и положил на мои пальчики на его щеке. Он придвинул мою ладонь к губам и поцеловал ее. – Блэр, ты пришла ко мне, – прошептал Чак. – Куда я денусь, – улыбнулась я ему в самую макушку. – Я идиот, – сказал он. – Я знаю, – подтвердила я. – Прости меня, – попросил он, повернув лицо в меня и втираясь мне в живот носиком. – Злиться я должна только на себя, ведь если бы я не была идиоткой, я бы не стала знакомиться с тобой, – я на секунду представила свою жизнь без Чака и поняла, что ее бы просто не было. – Не говори так, – прошептал Чак, – Ты – лучшее, что у меня есть. Он еще сильнее сжал меня в объятиях, а я опустилась щекой на его голову, просунув руку на его спину, под пиджак и рубашку. – Он вас любит? – тихо спросил бармен. – Нет, – с сожалением покачала головой я, поглаживая пальцами раскаленную кожу Чака. – А выглядит, что да, – снова усмехнулся он. – Он сейчас пьян, – объяснила я, – И нам пора домой. Я отцепила его руки от своей талии и перекинула одну через свое плечо. Я подняла его со стула и держала его со спины и за руку, свисающую с моего плеча. Медленными шагами мы направлялись к выходу. – Помочь? – предложил мне бармен. – Нет, спасибо, – улыбнулась я, хоть он этого и не увидел. – Может быть, вы не правы, и он вас любит, просто слишком гордый, чтобы сказать это, – предположил он. – Поверьте, я знаю, что любит этот дурачок, – я с доброй улыбкой повернула голову к Чаку. – И что же? – Секс и алкоголь, – ответила я. – Что ж, могу вас заверить, что за полтора часа к нему подошло не менее двадцати пяти шикарных девушек, а он не посмотрел ни на одну, – сказал бармен. От этих слов мне стало хорошо. Так легко и спокойно, что я была готова прямо сейчас поцеловать Чака. Его волосы торчали во все стороны из-за того, что я запускала в них пальцы, глаза были закрыты, а голова свешена на бок, опираясь о мою. Я чмокнула его в щеку, отчего на его губах появилась еле заметная улыбочка. Мне понравилась эта улыбка. Такая добрая и счастливая. – До свидания, – попрощалась я и вышла из бара. Машина автоматически разблокировала двери, как только я подошла, ведь у меня в кармане был ключ. Я открыла переднюю пассажирскую дверь. – Прыгай, – я кивнула Чаку на машину, – Ну да, как же, – я фыркнула и аккуратно посадила его на сидение. Я села за руль, но ехать не торопилась. Я повернула голову к Чаку и наткнулась на его открытые глаза. Он внимательно осматривал меня. Я конечно понимаю, что я сейчас выгляжу не ахти, но нельзя же быть таким наглым! Я машинально поправила волосы и провела рукой по щеке, как будто проверяя, нет ли там чего-то. – Ты прекрасна и так, – достаточно пьяным голосом прохрипел Чак. – Я только что встала с кровати. Я страшная и не накрашенная, – я снова посмотрела на него. – Прекрати, – сказал он и рухнул головой мне на колени. Надеюсь, в таком положении я смогу вести машину. Я ничего не ответила, а просто двинулась с места. Ночью всякие придурки могут быстро ездить, поэтому лучше мне ехать медленно. На самом деле, я просто больше времени хотела провести с ним. Хоть я его и ненавижу, ужасно зла, мне обидно, я предана, но... но мне не хотелось выгнать его и отправить подальше. – Останови машину, – попросил Чак. Я была удивлена, но подъехала к обочине и остановилась. Я опустила глаза на него. Он рассматривал меня, как будто я что-то такое, на что можно любоваться часами. Например, как огонь и океан. Я не удержалась и опустила одну свою ладонь на его щеку. Такой горячий. Может у него температура? Я сначала приложила пальцы к его лбу, а затем наклонилась к нему губами. – Чак, у тебя температура, – сказала я, не отстраняясь от его лица. – Завтра пройдет, – прошептал он, опуская руку мне в волосы, этим не давая подняться. Он повернул мою голову набок и начал целовать мою щеку, а потом шею. Я с наслаждением вздохнула и почувствовала напряжение внизу живота. Но его поцелуи были такие чувственные, без всяких намеков, а губы... такие мягкие и нежные. И сладкие. Как же я хотела почувствовать их вкус. Со вкусом виски и карамели. Но нельзя. Черт, когда же я смогу делать то, что нельзя?! Понятно, никогда, а теперь надо ехать домой. Я медленно отстранилась от него и поехала дальше. Я чувствовала глаза Чака на себе. Такие ласковые и красивые. Наверное, я смешно смотрюсь за рулем. Вглядываюсь в каждую еле заметную точечку, при виде которой сердце вздрагивает от страха, боясь, что она собьет меня. А меня сбивать нельзя: со мной ценный груз. Я как обычно заехала за дом и припарковала машину на отведенное место. Я опустила глаза на Чака. Он так мирно посапывал, уткнувшись носом мне в живот. Я улыбнулась. Какого черта я делаю?! Он дважды разбил мне сердце, принеся столько боли и мучений! А я поехала в пять утра забирать его из какой-то дыры. Но почему-то сейчас я не чувствовала никакой злости. Наверное, потому что сейчас это мне ничем не поможет. Я откричусь на него, когда он будет в состоянии понимать. А сейчас... Мне нужно как-то довести его домой. Чак что-то пробурчал во сне, а я еще шире улыбнулась. Я опустила ладошку на его щеку и погладила пальчиками. Он так забавно почесал носик и, положив одну руку мне за спину, еще сильнее прижался ко мне. Как же я хочу, чтобы он так же спал, но только рядом со мной, в одной кровати. Чтобы каждое утро я просыпалась раньше и шла готовить ему завтрак. Чтобы если мне приснится плохой сон, я могла бы примкнуть к нему и мне станет спокойнее. Так и было бы, если бы он два раза подряд не бросал меня по утрам. От грустных воспоминаний по щеке потекла слеза. Как раз в тот момент, когда Чак проснулся. Его глаза все так же были немного пьяными. Он протянул руку к моему лицу и стер слезинку. – Почему ты плачешь? – медленно спросил он. – Я... я не... – я пыталась придумать что-то, – Надо домой, Чак. Я посадила его на сидение ровно, вышла из машины и помогла Чаку вылезти. Мы шли медленно и осторожно, потому что нас обоих шатало из стороны в сторону. Чак был очень тяжелым для меня, поэтому мне не очень удавалось держать равновесие. Его рука была перекинута через мои плечи, а я еще поддерживала его за талию. Боже, мы дотащились до лифта! Самый последний чертов этаж... Так, до кнопочки дотянулись! Осталось ехать минуты три. Я посмотрела на Чака. Взгляд такой уверенный, но однозначно пьяный. Ох, мне бы его еще протащить в комнату без шума, что будет очень не легкой задачей. Я еще раз повернулась к Чаку. На этот раз он смотрел на меня. Смотрел и улыбался. Он такой смешной сейчас! Так и хочется его за щечки потрепать. За своими мыслями я немного расслабилась и не удержала равновесие. Я повалилась на стенку лифта, а Чак на меня. Но он успел подставить руку и опереться. Наши глаза встретились. Пленительный взгляд глаз цвета виски не позволял мне отвернуться. Я видела как его губы слегка подрагивали, пряча улыбку. Я что, такая смешная?! Я почувствовала, как вторая его рука бережно убрала мой выбившийся из неаккуратного хвоста локон за ухо. От его легкого касания по телу пробежала горячая дрожь, а я судорожно вздохнула, почувствовав тугой тянущий узел внизу живота. Но я так же вспомнила, какие приятные сюрпризы меня ждали после обеих наших совместных ночей. Он уходил, оставляя меня наедине с мучительными мыслями, болью и рыданиями. На глаза снова навернулись слезы. Я тут же заметила, что в глазах Чака исчезли искорки желания, с которыми он смотрел на меня. А появилось... наверное, это сожаление, печаль. Он опустил одну руку мне на лицо, а вторую убрал со стенки лифта и положил на талию. Одними губами он прошептал “Прости меня” и, не дожидаясь ответа, крепко прижал меня к себе, укладывая мою голову к себе на грудь. Я робко обвила руками его шею и приникла еще сильнее к такому любимому телу. Он прижимал меня за спину одной рукой, а вторую положил на затылок и гладил пальчиками мою голову. Я чувствовала его мягкие губы на своем лбе, обрамленные слегка колючей щетиной. Я положила ладошку на его щеку и провела по острым коротеньким волосам пальцами. Завтра он ничего не вспомнит, что и к лучшему, потому что я не собираюсь его прощать ближайшие лет так два миллиарда сто сорок восемь миллионов триста девяносто девять тысяч семьсот сорок восемь, от так вот! Правда, я вряд ли это число повторить смогу. Мы вышли из лифта, а Чак все пытался обнимать меня и шептал “Прости меня” каждую секунду. Я ему ничего не отвечала. Мы добрались до двери. Так, Блэр, вдох-выдох, вперед. Черт, почему так громко дверь открылась-то?! Лиззи, пожалуйста, не проснись! – Всем при... – заорал Чак на весь дом, а я заткнула ему рот рукой. – Ты, придурошная бассятина! Закройся сейчас же! – зашипела на него я. – А то что? – проговорил мне в ладонь Чак, вопросительно и играючи поднимая брови. – А то разбудишь Эл и отца, – ответила я. – А ты знаешь, что сказал мне отец? – пьяным голосом пропел Чак, когда я довела Чака до его комнаты. – Что же он сказал? – я включала настольную лампу и усадила его на кровать. – Чтобы я... – он запнулся, посмотрев на мою грудь, – Чтобы... Вот похотливый кабель! Я наклонилась, чтобы стянуть с него пиджак, а он смотрит, при чем так нагло, прямо туда. Майка от пижамы достаточно свободная, вот и оттянулась вниз. Я легонько шлепнула его по плечу, приложив майку обратно к телу. – Хватит пялиться, – шикнула я. – Нормально? Сама показывает, а потом говорит не смотреть! – проговорил он, пряча хитрую улыбку. – Ничего я... Ах так, да? Шутки шутить вздумал? – я собиралась высказать ему, но вспомнила, что он абсолютно пьян, поэтому просто вздохнула, – Придурок ты, Басс. – Значит ты приехала забирать из бара придурка, – вот интересно! Когда я пьяная, я двух слов связать не могу, а этот гляди как шпарит. – Да-да, знаю, я тоже придурок, – промямлила я. Он начал отрицать, пока я пыталась стянуть с него рубашку, но его жесты, которые он показывал руками, не давали мне это сделать. – Чак, сядь спокойно и дай мне тебя раздеть! – не выдержала я. Он собирался что-то сказать, но решил, правильно решил кстати, промолчать. Он молча опустил руки и смотрел на меня. Я расстегивала пуговки на его рубашке, а потом сняла с его тела. Какой он до бешенства сексуальный! Черт бы тебя побрал, Басс! Блэр, спокойно, не надо смотреть. – Ложись, – приказала я. Он покорно лег, ни на секунду не убирая любопытных глаз с меня. Я случайно прошлась по его разгоряченной коже рукой, почувствовав, как от этого на нем появились крохотные мурашки. Так, Блэр, ты должна справиться с ремнем. В самом деле, что здесь такого? Всего лишь под ремнем находится Чак-младший, на который ни в коем случае нельзя смотреть. Так, на старт, внимание, марш! Я крепко зажмурилась и начала орудовать с застежкой, которая все не поддавалась моим усилиям. – Может откроешь глаза для начала, – посоветовал Чак. От стыда меня спасало только то, что он, поспав пару часов, ничего не вспомнит. – Спасибо, – с иронией поблагодарила я. Все же я решилась открыть глаза. Теперь я сразу же справилась с ремнем. Еще два препятствия: пуговица и ширинка. Твою мать, какого черта, Басс?! У него встал! Руки сразу задрожали. – Что это такое? – прошипела я, поднимая глаза на Чака, в глазах которого исчезли хитрые искорки. Они смотрели на меня взрослым осознанным взглядом, с желанием и страстью. – Что? – через минуту Чак вернулся в реальность, – Эм... Прости... Это ты... – Что я? – как он себе представляет, я буду снимать с него штаны, когда у него стоит?! Надеюсь, он не догадывается, что я просто на грани, а держит меня лишь то, что может поджидать с утра. – Ну... ты меня трогала... и... долго возилась с ремнем, поэтому... – Так я еще и виновата, да?! – вспыхнула я, – Еще одно слово, и сам будешь заниматься этим! – закончила я, представляя, как Чак даже не найдет в таком состоянии свою ширинку. У меня абсолютно не получилось привести план в исполнение. А планом было: расстегнуть пуговицу и аккуратно опустить замочек на молнии вниз, не дотрагиваясь до “того самого”. Руки настолько дрожали, что я раз двадцать провела по очень впечатляющему бугорку, который был еще более большим, когда я увидела его в одних, как назло обтягивающих, боксерах от Armani. Я стащила с него ботинки и штаны. Я накрыла его одеялом и облегченно выдохнула. Сердце колотилось как бешеное. Ноги были ватными, а внизу живота неудовлетворенно тянуло. Я поправила одеяло и собиралась уйти, но засыпающий Чак схватил меня за руку. – Останься... – прошептал он. – Не могу, – ответила я с наворачивающимися на глаза слезами. – Почему, Блэр? – более отчетливо проговорил Чак, но его глаза закрывались, а рука, сжимающая мои пальцы, слабела, – Я оставался... – Я боюсь... – прошептала я и побежала к выходу. – Чего? Блэр, я ведь те... – я не услышала, что он сказал, потому что закрыла дверь и, смахнув выступившую слезу, направилась к своей спальне. Я скинула Угги в сторону и плюхнулась на кровать. Надо поспать еще хоть немного. А потом встану и приготовлю завтрак. Но уснуть так и не удалось. Я ворочалась из стороны в сторону и пыталась не думать об этой ночи. Если скажу, что мне удалось, то все равно никто не поверит. Промучившись два часа, я встала и пошла в душ. Восемь утра. Где-то через полтора часа проснутся Барт с Элизабет. Я успею собраться и приготовить вафли. Давненько я их не готовила. Придется поискать вафельницу. Натянув юбку, майку и бежевые туфельки с вишенками, я пошла на кухню, стараясь не стучать каблуками. Ужасно болела голова, а ведь я выпила только один бокал мартини. Ладно, похмелюсь благополучно оставленным кем-то на столе коньяком Couprie Grande Champagne X.O. Прекрасный выбор. Триста баксов за 0,7 литра. Я отыскала вафельницу и залила порцию смеси в нее, дожидаясь писка, который говорит о готовности. Я прожигала взглядом эту дурацкую бутылку, которая просто умоляла меня “Выпей хоть чуть-чуть!”. Я почти поддалась на ее уговоры, но в комнату влетела Элизабет, которая была похожа на весенний цветок в розовой блузке и белых шортиках. – Ты уже проснулась! – воскликнула она и чмокнула меня в щеку, – Вкусно пахнет! Я пока на стол накрою. – Накрывай на одного больше, – предупредила я. – В смысле? – удивилась Эл. – Чак здесь. – У тебя глюки, – после паузы усмехнулась Элли. – Тогда глюки и то, что в пять утра мне позвонил бармен из какой-то дешевой дыры с телефона Чака. Я приехала туда, чтобы забрать его. Потом мы приехали домой, и я уложила его спать, – кратко рассказала я, выкладывая первую порцию вафель на красивое блюдо. Элизабет молча смотрела на меня, переваривая информацию. Я повернулась к ней, а ее глаза были размером с блюдца. Я чуть не выронила банку с шоколадной пастой, которую перекладывала в глубокую тарелку, от ее удивленного взгляда. – А теперь... можно как-то поподробней, что ли? – Элизабет начала резкими движениями трогать волосы. Я все рассказала Элли, вплоть от звонка бармена. Она промолчала и взяла с полки на один столовый прибор больше. Я продолжила готовить вафли. Так, бутылка коньяка меня уже на коленях уговаривала открутить пробку и глотнуть. Я не сдержалась и схватила бутылку. Я почувствовала на себе чей-то взгляд. Показалось, наверное. Но чьи-то глаза беспощадно терзали мою спину. Я запрокинула бутылку и жадно глотнула обжигающий напиток. Но кто-то все смотрел и смотрел на меня. Так знакомо и приятно. Чак. Точно, он. Я отняла бутылку от губ и, не поворачиваясь к нему лицом, протянула в сторону бутылку и сказала: – Похмелишься? Его смешок вызвал у меня мурашки. Он зашел и закрыл дверь за собой. Чак подошел ко мне вплотную, а я могла чувствовать его горячее дыхание на шее. От этого ощущения я снова возбудилась. Он взял бутылку из моих рук, при этом не за горлышко, а обхватив мои пальцы ладонью. Вместе с моей рукой он поднес бутылку к губам и глотнул. – Вафли? – услышала я его хрипловатый голос. – Да, – ответила я. Он держал мою руку и поднял ее чуть выше. Я почувствовала его мягкие губы на своих пальчиках. Что он творит?! Я попыталась выдернуть руку, но ничего не получилось. – Отпусти, – приказала я. – Не хочу, – прохрипел он и резко приблизился ко мне. Он выхватил из моей руки коньяк и поставил на столешницу. Моя талия оказалась в его плену, а шея была предоставлена в полное распоряжение его губам. Я старалась не обращать внимания, а просто дальше готовить вафли. Он продолжал целовать мою шею, покусывая мочку уха. Я пыталась дышать ровно, и не простонать. – Отпусти меня, – прошептала я. – Не хочу и не могу, – ответил он, еще крепче прижимая меня к себе и еще страстней целуя мою шею. – Твои проблемы, – протянула я. Чак пропустил мои слова мимо ушей и начал двигаться по подбородку к моим губам. Я остановила его лицо рукой. – Дай мне тебя поцеловать, – сказал он, пытаясь повернуть мое лицо к себе. – У меня есть парень, – вспомнила про Уилла я. – Мне плевать на него, – ответил Чак, бережно оттягивая мою голову назад за волосы. – А мне нет, – я должна его остановить. – В ту ночь тебе было все равно. Это было последней каплей. Я резко оттолкнула его от себя, со злостью посмотрев ему в глаза. В них была немая страсть и... сочувствие. Мне плевать на него. После того, что он сделал и первый, и второй раз, мне абсолютно все равно. Я отвернулась от Чака, и продолжила готовить. – И это вся благодарность? – шепотом спросила я, не позволяя наворачивающимся слезам коснуться щек, – Ты заставляешь меня почувствовать все снова после того, как я вытащила тебя из какой-то дыры в полшестого утра, что я была не обязана делать! Чак снова приблизился и более нежно обхватил меня. – Отстань, не трогай меня! – прошипела я, стараясь незаметно смахнуть слезу. – Ночью ты отвечала на мои объятия, – с улыбкой прошептал Чак. – Ночью ты был пьян, – ответила я. Неужели, он помнит, скотина?! Я так надеялась, что для него все останется в тайне... – Я пьян... я всегда пьян, – прошептал Чак, опуская лицо мне в плечо. – В смысле, – не поняла я, слегка вздрогнув от его горячего дыхания на моей ключице. – Я пьян тобой, – ответил он без усмешки в голосе, что странно. – Чак! – выдохнула я, пытаясь оторвать его руки от себя совершенно без желания. – Не пытайся меня отцепить, – прорычал он, – Теперь ты никуда не денешься от меня. – Лучше бы ты был пьян своей девушкой, а теперь отпусти меня, потому что я должна помочь Элли, – жестко проговорила я. Мне не хотелось его отпускать. Я мечтала, чтобы он стоял и обнимал меня так. Но я заставляла себя не верить его словам. С какой стати? У него есть девушка, у меня есть “парень”. Он не должен так делать. Все это специально. Я не могу больше поддаваться минутным слабостям. – Возьми “Нутеллу”, взбитые сливки и клубнику, – сказала я Чаку, а сама взяла со стола тарелку со стопкой вафель, красиво украшенных кремом и ягодами. Чак пошел за мной и подавал мне тарелочки, которые я ставила на стол. Элизабет раскладывала салфетки и протирала и так идеально чистые кружки. – Доброе утро, Чак, – буркнула она, подходя к нам, – С тобой я поговорю после, – нахмурилась она, прожигая Чака взглядом. – О чем, мама? – Чак состроил удивленные глазки. – О том, что ты заставил Блэр в пять утра ехать за тобой неизвестно ку... Милый! Ты уже готов? – Элли повернулась к заходящему в столовую Барту, поправляя его галстук. – Доброе утро, Блэр, – он мне радостно улыбнулся, – и... Чак, – у него в глазах появилось недоумение. – Доброе утро, отец, – Чак пожал руку Барта. – Отлично! Вся семья в сборе! – Барт потрепал Кэма по волосам, которой кинулся обнимать меня. – Блэр приготовила вафли! – Элли радостно захлопала в ладоши и чмокнула своего мужа в губы. – Милая, заверни мне пожалуйста с собой, – Барт улыбнулся мне. – Что? Как с собой? – возмутилась Элли. – Дорогая, у меня сделка на десять миллионов. Я не могу ее... – Ничего не знаю! – отмахнулась Элли, толкая Барта к его месту, – Ты – Барт Басс, тебе можно все. А сейчас твоя жена хочет, чтобы ты раз в своей жизни позавтракал в кругу семьи. – Тогда, я пожалуй, пойду, – мне стало неловко. – Совсем больная?! – Эл, усадив Барта, двинулась ко мне и начала толкать меня к стулу, – Ты – наша семья! – она чмокнула меня в щеку и села рядом. – Конечно, ты – наша семья, Би! – воскликнул Барт, – К тому же, твоя дружба с моим сыном... – С нашим сыном, Барт, – вставила Эл. – Вот как его изменила! Я горд за тебя, сынок! Я поперхнулась кофе. Господи, я же не рассказала Элизабет, что мы с Чаком больше не друзья и никогда ими не будем. Что же делать?! Я посмотрела в счастливые глаза Барта. Он действительно гордился своим сыном. И назвал его “сынок”. Я не могу испортить это. – Отец, вообще-то... – начал Чак. – Мистер Басс, я счастлива, что познакомилась с вашей прекрасной семьей и Чаком! – перебила Басса-младшего я, – И не могу отрицать того, что он действительно очень изменился с нашей первой встречи. Барт на радостях взял мою руку и поцеловал тыльную сторону. Я ему приветливо улыбнулась и еле заметно подмигнула Чаку. Кажется, от Элизабет это не скрылось. Ладно, поговорю с ней потом. – Не обижай этого ангела, Чарльз, – твердо проговорил Барт, глядя сыну в глаза. – Ну что вы, мистер Басс! – я опять не дала Чаку сказать, боясь, что он сорвет мой спектакль, – Он не сможет меня обидеть. Мы ведь друзья, да Чакки? – я протянула к его щеке руку и убрала с его губы капельку взбитых сливок. – Чакки? – переспросила Элли, – Последним, кто его так назвал, была я, пять лет назад. Я думала, он меня по стенке размажет. Чак смущенно улыбнулся, а мы все засмеялись. Мы позавтракали, Барт уехал на работу безумно счастливым. Я быстро начала убирать грязную посуду и побежала на кухню, но Элли не упустила возможности и побежала за мной. – Какого черта это было?! – спросила она, – Ты ему подмигнула! – Эл, я отведу Кэма в садик и все тебе расскажу... – Чак, собирайся, отвезешь Кэма в детский сад, а Блэр не выйдет за порог этого дома, пока не расскажет что здесь, черт возьми, происходит! – вскричала Элли. Когда она в таком состоянии, лучше не спорить с ней. Я робко кивнула и поцеловала Кэма в макушку, который подбежал ко мне, чтобы попрощаться. Как только Чак и Кэм вышли из дома, я обессилено опустилась на пол. Элизабет сразу забыла про свою злость и присела рядом со мной. Рассказывая ей все, я не смогла удержаться от слез. Элли все выслушала и начала меня успокаивать. – Пятьдесят на пятьдесят, – вдруг, после длинной паузы, сказала она. – Не поняла? – Делим пополам. Ты отрываешь одно яйцо, а я другое. Идет? – Эл улыбнулась, а я сквозь слезы рассмеялась. – Элли, пообещай мне кое-что, – попросила я. – Что хочешь, дорогая, – Элизабет поглаживала меня по спине. – Не устраивай таких сцен, как в прошлый раз, ладно? – попросила я, – А лучше вообще с ним не говори на эту тему. По выражению лица Элизабет, можно было подумать, что я забрала у нее весь кислород и ей нечем дышать. Как будто я отобрала у нее то, ради чего она жила. – Ладно, – прошипела она сквозь зубы, – Так уж и быть. Элли немного помолчала, а потом вдруг воскликнула: – Барт просил Чака тебе кое-что сказать! В голове что-то смутно всплыло. Когда я притащила его в комнату, он что-то начал говорить про Барта, а потом посмотрел мне на грудь и остановился. – Он начал, но не успел сказать, – ответила я. – Что ж, тогда скажу я! – Эл захлопала в ладоши, – Мы едем в Дубаи! – Отлично, но вы ведь только приехали из Англии. – Ты не поняла, тупица! Мы, все вместе, то есть и с тобой, развлекаемся в Дубаи перед юбилеем “Басс Индастриз”! – Эээ, нет, вот это без меня! – я вскочила на ноги. – Но... – Нет! – А... – Нет!!! – Если... – Я сказала НЕТ!!! – крикнула напоследок я, закрывая посудомойку. – Ладно, – расстроенно буркнула Элизабет. Элизабет села за журнальный столик и начала рассматривать Vogue, а я стояла напротив нее, оперевшись о столешницу, и листала новый Hello, где на обложке была слегка размазанная моя фотография. Неужели, даже они за мной следят?! В прихожей послышался стук двери и чьи-то шаги. Вернулся Чак. Элизабет настороженно высунулась из-за журнала. Я испуганно смотрела на Эл, а потом на Чака, который приближался к дверям. Я заметила, как Элизабет озлобленно смотрит на него, стиснув губы в тонкую полосочку. В глазах Чака было непонимание. – Элли, ты мне обещала, – напомнила я, скидывая журнал на столешницу. – Заметь, я пока ничего не сказала, – прошипела Эл. – Вот и молчи, – продолжила я. – Что у вас тут происходит? – удивленно спросил Чак. – А то ты не... – Эл! – перебила ее я, – Я тебе сказала... – я не договорила, потому что на телефон пришло сообщение, – О боже!!! – Что случилось?! – Чак и Элли обеспокоено на меня посмотрели. – Мила! – руки начали дрожать от воспоминания о ней. – Что с Милой? – Эл безразлично откинула журнал в сторону. – Она через полчаса приземлился в аэропорту имени Кеннеди! Я должна ее встретить! – я кинулась к двери, ведущий из кухни к коридору, – А почему она тебе не написала? – я удивленно повернулась к Чаку, а тот пожал плечами, – Ладно, все равно. Я побежала в комнату и взяла подходящую бежевую сумочку на одном ремешке. Мысли заняты были не модным прикидом, а что мне сказать Миле. Мне стыдно смотреть ей в глаза, я предала нашу дружбу. Она не захочет со мной общаться после этого. Ладно, подумаю об этом в машине. Я вышла в прихожую, а из кухни сразу за мной выбежал Чак и схватил меня за руку. – Чак, отпусти, – попросила я. – Не езжай туда. – Чак! Мила попросила забрать ее из аэропорта! Как я могу не ехать? – я не могла уловить суть его мыслей. – Блэр... – Меня больше волнует, как я смогу с ней общаться дальше, – сказала честно я, – Была бы я на ее месте, убила бы шлюху. Я выдернула руку и направилась к двери. В аэропорте было много людей, но я искала в толпе знакомое лицо. И вот оно появилось: чемодан и дорожная сумка в руке, а на лице как всегда улыбка. Я попыталась улыбнуться в ответ, но скорее это было похоже на последствие неудачной пластической операции. Мила подбежала ко мне и кинулась обниматься. Я аж вздрогнула, но опустила руки на ее спину. Какая же я сука! – Би, я так скучала! – прокричала Мила. – Да, Мила, я тоже, – ответила я. Сев в машину, я убрала крышу, чтобы сделать кабриолет, а не обычную легковушку, как была сегодня ночью. Мила восхитилась моей новой машиной, а я рассказала ей, откуда у меня появилась Maserati. Я привезла ее в отель Чака, так как у меня есть ключ от его номера. Я сообщила Миле, что сам ее возлюбленный находится в доме семьи Бассов. Я собиралась уходить, но Мила меня остановила: – Блэр, я знала тебя со школы. Я вижу твои фальшивые улыбки и настоящие. Что-то случилось, и ты никуда не уйдешь пока не расскажешь мне. Я остановилась как вкопанная. Да, кому-кому, а вот Миле и Серене врать бесполезно. Они меня насквозь видят. Я со слезами осторожно обернулась к Миле. Ее глаза излучали такую доброту и доверие, что я на мгновение почувствовала себе не виноватой. Но это не так. Я предательница, и она должна меня ненавидеть. Мила протянула ко мне руки, подзывая к себе. Я кинулась к ней в объятия, и мы сели на диван. Она гладила меня по голове и успокаивала, но я все рыдала и рыдала. Я должна ей рассказать, иначе это будет меня угнетать изнутри. И я сказала. Я не говорила ей, что Чак ушел, и не говорила, сколько раз мы это сделали. Я внимательно следила за ее реакцией. Я ожидала чего угодно, к примеру, она начнет орать, оттаскает меня за волосы по номеру, назовет шлюхой и тому подобное. Но она искренне мне улыбнулась и снова прижала к себе. Я была настолько ошарашена, что даже плакать перестала. – Мила? – аккуратно спросила я, – Ты почему так спокойно отреагировала? Я, конечно, понимаю, что вы временно расстались, но это не давало мне права так поступать. Я сука, я тварь! Ты никогда меня не про... – Би, успокойся, – мягко сказала Мила, – Все нормально, правда. Я ни капли не сержусь. Нет, ты посмотри на нее! Хоть стой, хоть падай! Ее парень изменил ей с ее лучшей подругой! Я бы расстреляла обоих, честное слово! – Ты меня удивляешь, – прошептала я. – Я сказала Чаку, перед тем, как уехать, что наше временное расставание означает полную свободу. То есть, я могла спать с кем угодно, и он. А еще... ну, наверное, он тебе рассказал... – Мила замялась. – Нет, ничего не рассказывал, – я ждала продолжения. – Только никому не говори, ладно? – попросила Мила, – Я... я изменила ему... – Что?! – И поэтому мы расстались, – закончила Мила. Сегодняшний день станет номером один в моем списке “10 дней, в которые я была как молнией пораженная”. Бедный Чак... Почему он мне не рассказал? Я даже не представляю, что для него это значит! Он же Чак Басс! Ему не могут изменить! Нужно ехать домой. Я попрощалась с Милой, еще раз убедившись, что она ни капли на меня не в обиде, и поехала домой. (Чак Басс) Как только Блэр вышла за дверь, я пытался позвонить Миле, но телефон был недоступен. Господи, если ты есть, сделай так, чтобы она выкрутилась! Я даже не успел вернуться на кухню, как оттуда вылетела мама, которая выглядела как буря или ураган. Фурия просто! – Блэр, надеюсь, ты меня простишь, – проговорила она и начала на меня орать, – Какого черта ты опять так сделал?! – Мам... – Я задала тебе вопрос и хочу получить на него внятный ответ! – О чем ты гово... – Идиота не включай! – мама с каждым шагом подходила все ближе и ближе, а я уже чувствовал спиной стену. Тут до меня дошло, что она уговорила Блэр рассказать ей о той ночи... когда Би все неправильно поняла. Снова воспоминания... Черт возьми, я ведь хотел остаться! Тогда, какого хрена я одевался? Я же люблю ее. Я не могу ее оставить. Я хочу быть с ней. – Ты меня слышишь! – в реальность меня вернула пощечина мамы, которую я, так уж и быть, за это прощу. – Блэр все неправильно поняла... – Неужели?! – Вы одинаковые! – взорвался я, – Прежде чем меня перебивать, нельзя выслушать до конца?! – Твой выход уже прошел... – Мама, послушай меня! И я рассказал ей все, как было, и как поняла Блэр. Вспоминая это, я старался не закричать диким криком. Жуткая боль и чувство незаконченности смешанное с бессилием подступали комом к горлу. – Раз... – начала мама, поудобнее развалившись на диване в прихожей, – Раз так и было, точнее, если так и было, то уговори Блэр поехать в Дубаи. Я помнил, что ночью, вернее, уже утром, я пытался сказать Блэр, что мы едем в Дубаи, но не смог. Ее грудь лучше любых курортов. – Она отказалась? – удивился я. – Да, а ведь Барт делает это в благодарность ей, за то, что она у нас есть, – сказала мама. – Я попытаюсь. Мама пошла в гостиную, а я плюхнулся на диван, где она только что лежала. Я был просто идиотом. Как я мог даже подумать о том, чтобы уйти?! Я уже не уверен, будет ли ей от этого лучше. Но мне точно не будет. Я не смогу чувствовать то же самое к кому-либо другому. Входная дверь открылась и Блэр зашла в комнату. В ее глазах была печаль и сожаление. Она кинула сумку на пол рядом с диваном, а сама села на свободное место возле меня. Я не понимал, что это значит. Я был просто ошарашен, когда она потянула ко мне руки и обняла. Мне второго предложения не надо, я сразу обхватил ее и прижал к себе, но за какие радости это вообще? – Я поговорила с Милой, – начала Блэр, – Она не злится ни на тебя, ни на меня. Странно, я рассчитывал, что она станет изображать ревнивую девушку, которой изменил парень с ее лучшей подругой. – И она еще кое-что сказала... – Что же? – надоели загадки. Тупая Гарсиа! Могла бы сделать для меня лишнюю копию сценария своего спектакля. – Почему ты мне не рассказал? – она убрала голову с моего плеча и заглянула мне в глаза, поглаживая мои щеки пальчиками. – Что именно? – убью идиотку. – Ну, что она тебе изменила, – сказала Блэр... Стоп. Что она сказала?! Изменила?! Гарсиа изменила мне?! Вот идиотка! Как она могла выставить меня жалким придурком перед Блэр?! Чтобы Би не видела замешательства в моих глазах, я положил ее голову себе на грудь, а она обхватила меня ручками за талию. Я безумно ждал этих объятий, но только не жалостливых. Тупая овца. Что мне теперь делать? Хотя с другой стороны, какую еще причину она могла найти, чтобы оправдать то, что она не злится на Блэр. Уж лучше бы она была расстроена, чем “изменщицей”. Просто эта сука не хотела терять дружбу с Би, а обо мне подумать не судьба. – Все в порядке? – заботливо спросила она, поднимая печальные, большие глазки на меня. – Конечно, да, – улыбнулся я, поглаживая ее нежную щечку большим пальцем, а затем снова уложил ее голову себе на грудь, – Теперь да. Мы так просидели несколько минут. Но неожиданно я почувствовал что-то мокрое на своем животе. Я опустил глаза вниз и увидел три маленькие капельки на своей футболке. Би плачет. Ее тоненькие пальчики легонько сжимали хлопковую ткань футболки, периодически отпуская. Как же мне тяжело. Тяжело от мысли, что ей больно. Я знал, что она плачет не из-за того, что расстроена, что Мила “изменила” мне. Рассказывая сейчас все Элизабет, она прочувствовала это снова. А что же она чувствовала? Я не знаю как это описать. Спрашивать я не собираюсь, но веревка отчаяния душила меня. Я крепко прижимал головку Би к себе, а сам держал ее за руку, которую я осторожно взял со своего живота. Она выводила узорчики ногтем указательного пальца на моей ладони. Как же мне хотелось подтянуть ее повыше и поцеловать. Я уже давно перестал терзать себя вопросами вроде: “Что со мной происходит?!” или “Как такое может быть, чтобы я дорожил девушкой?”, ведь я, хоть и не признавая этого, знал чертов ответ. Это невозможно, но появление Блэр в моей никчемной и пустой жизни изменило ее до неузнаваемости. Это крохотное создание, лежащие у меня в объятиях, заставило самого Чака Басса измениться. – Ну ладно, хватит о грустном, – Би смахнула слезу с глаза, поднимаясь с моей груди, – Предлагаю поехать и повеселиться! Ее счастливая улыбка может заставить меня сделать что угодно. Правильнее выразится, я сделаю все, чтобы видеть эту счастливую улыбку. – Отлично, поехали! – улыбнулся я в ответ, – Но... мне нужно съездить в отель, чтобы взять одежду. Блэр рассмеялась и хлопнула себя по голове. – Совсем забыла! – она открыла входную дверь и вышла на площадку, которая соединяла территорию нашей квартиры с помещением лифта. Там стоял бежевый диванчик и два кресла с журнальным столиком. Через полминуты Блэр вернулась, неся в руках не менее пяти чехлов для одежды. Я поспешил ей помочь, потому что они наверняка очень тяжелые. – Мне было очень тяжело выбрать, ведь я так обожаю твои костюмчики Tom Ford и Armani! – воскликнула Блэр, открывая один из чехлов, – А рубашки Ralph Lauren и Prada? Никто не делает их лучше! Я не смогла выбрать, поэтому здесь не меньше пяти смокингов и десяти рубашек. Про твои секси-бабочки я вообще молчу, я просто взяла все! Я рассмеялся. Ей нравится. Это хорошо. Какая же она замечательная. – Поедем в “Palace”? – предложила она, – Эс и Нейта возьмем. – Отлично! Блэр пошла в свою комнату переодеваться, а я, со всеми этими вещами, – в свою. Слегка серебряная рубашка и фиолетовая, как выразилась Блэр, секси-бабочка были на мне. Я вышел из комнаты и сел в гостиной рядом с Элли, которая щелкала каналы. Просветив ее в наши с Блэр планы, я ждал Би. Мама была все еще огорчена моим поведением и даже не хотела со мной разговаривать. Но мне удалось ее обнять и поцеловать в щеку, от чего она растаяла. Я услышал приближающийся стук каблуков и встал с дивана, ожидая появления Блэр. Она высунула только голову из-за стены, а потом медленно вышла сама. – Ну как я? – Би робко прошла немного вперед. Прекрасно. Изумительно. Восхитительно. Идеально. Как всегда. На ней было как будто резиновое платье с серебристыми и фиолетовыми широкими полосками. Оно сексуально обтягивало ее идеальную фигуру, заставляя меня сглотнуть. – Превосходно... – только и успел сказать я, как послышался пронзительный крик Элли. Она вскочила с места и кинулась к Блэр. – Ешкин кот! Где ты его нашла?! – верещала она, – Я объездила весь Нью-Йорк, нигде нету!!! – Потому что его еще нет в Нью-Йорке, – подмигнула Би. – Откуда оно у тебя?! – Элли начала трясти Блэр за плечи, от чего ее соблазнительные кудряшки рассыпались по плечам и спине. – Прямо из-под швейной машинки, – улыбалась Би, – Прислали первое сшитое платье. – Ааа! – все не могла успокоиться Эл. – Я могу тебе его дать поносить... – Конечно дашь, куда денешься. – А оно должно быть таким резиновым? – вставил я, за что получил злобный взгляд Элли. – Не оскорбляй Herve Leger, – прошипела Элли, а Би, пока мама не смотрела на нее, покрутила пальцем у виска. – Это называется не резиновым... – Не говори так даже шепотом! – рявкнула Элли. – ...а бандажным, – закончила Блэр, – Эл, успокойся. Это всего лишь кусок ткани... – Ты знаешь, как я отношусь к Herve Leger, – отмахнулась она, – Кстати говоря, вы что, договорились, как оденетесь? – мама посмотрела сначала на меня, а потом вернулась к Би. – В смысле? – не поняла Би. А до меня дошло о чем она говорит. На мне фиолетово-белые тона и на Блэр. – А! – улыбнувшись, протянула Би, – Нет, так получилось. А что, по-моему мило, – Би подошла ко мне и поправила бабочку. Мы сели в мой лимузин и поехали к отелю “Palace”, так же принадлежащему “Басс Индастриз”. Встретив там Нейта и Серену, которая своим криком по поводу платья Блэр чуть не заставила служащих вызвать скорую, мы пошли в ресторан. Поужинав, мы начали думать, чем заняться. – Может, покер? – с улыбкой сказала Блэр. – Покер? – переспросила Серена, – Я думала, ты ненавидишь покер после выпускно... – Заткнись, пожалуйста, – мило улыбнулась Блэр, в очередной раз меня заинтриговав. – По-моему, прекрасная идея, – подхватил Нейт. – Согласен, – одобрительно кивнул я, – В соседнем зале открылось казино, можем снять стол. – А давайте просто купим фишки и карты на нулевом этаже в магазине и снимем номер, чтобы там поиграть? – предложила Би. – Отлично, пойдем! – воскликнул я. Наткнувшись на удивленные взгляды Нейта и Серены, я поспешил поправиться: – Я имел ввиду, Серена и Блэр идут покупать набор для покера, а мы с тобой снимаем номер, – я кивнул Нейту и, заплатив по счету, встал из-за стола, подавая руку Блэр. Удивленные взгляды в мою сторону зачастили. Надеюсь, Нейт будет молчать, пока... – Чувак, что с тобой происходит? Нет, не будет. Как только мы подошли к стойке ресепшена, Нейт сразу задал наболевший вопрос. – Нужен номер на сутки на имя Басс, – сказал я парню за стойкой и повернулся к Нейту, – Ничего не происходит, успокойся. Ничего не хочу слышать. Нейт решил промолчать. Правильно решил. Я заказал несколько алкогольных напитков, много закусок и, забрав готовый ключ от номера, мы с Нейтом ждали девочек. Они появились в дверях лифта, а мы сразу пошли к ним. Они купили то, что и собирались. Ну, и, разумеется, кучу какой-то девчачьей ерунды. Поднявшись в номер, мы сразу увидели целый столик, который отсервировали для нас. Блэр сразу взяла мини-сэндвич с красной рыбкой, нанизанный на пластмассовую шпажку, и съела. Черт, почему она не может есть нормально?! Нужно обязательно сделать это сексуально. Нейт и Серена пошли в другую комнату, где стоял диван и два кресла напротив друг друга, а между ними стол, за которым мы и будем играть. Что-то мне подсказывало, что игра будет интересной. Как только мы с Би остались один на один, я почувствовал, что костюм до невозможности давит на мое тело, бабочка просто душила, а ширинка вот-вот разорвется. Все бы ничего, но когда Блэр взяла еще один сэндвич и, подойдя вплотную ко мне, протянула его мне, сказав: – Хочешь? Я сглотнул и медленно открыл рот, куда опустилась шпажка. – Вкусно, да? – сексуально улыбнулась Блэр, проводя кончиком языка по своей верхней губке. Когда она убирала руку, она случайно, а может и не случайно, дотронулась пальцем до моей губы и слегка провела по ней. – Вы идете? – услышали мы крик Серены. – Да, Эс! Блэр подмигнула и прошла в комнату. Мы с Нейтом сели на кресла, а девушки устроились на диване. Игра шла хорошо. Мне почти всегда попадались хорошие карты, да и Блэр не отставала. Но вот, сначала вышла Серена, а за ней и Нейт. Остались мы вдвоем с Блэр, сражаясь за победу. Мне с трудом удавалось сосредоточиться, когда передо мной такие ножки и вообще, такая девушка, такая... Блэр. Нейт раздал карты. У меня десять и король червей. С одной стороны – ерунда, а вот если повезет, и на столе будет валет, дама и туз червей, то я по любому победил. По выражению лица Блэр понять что-то невозможно. Настоящий покер фейс. Нейт выложил на стол первые три карты. Из них те, которые мне нужны только дама червей. А так же были: дама бубей и десять пик, ничего особенного. Вероятность того, что следующими двумя будут валет и туз червей – один к миллиону. – Рейз, – усмехнулась Блэр и разделила свою стопку фишек, равную моей, на половину и отодвинула одну часть на середину стола. – Колл, – ладно, будем играть. Я отсчитал нужное количество фишек и оттолкнул их к тем, что принадлежали Блэр. – Нейт? – Би улыбнулась Нейту. Тот сглотнул, но выложил еще одну карту на стол. Это был валет. Валет червей. Даже если выпал валет, то туза уж точно не будет, а он мне ой как нужен, потому что это будет комбинация “Роял Флеш”, которая является самой высокой и самой редкой. – Рейз, – Блэр с улыбкой снова разделила оставшиеся фишки на половину. – Колл, – с усмешкой ответил я. Проиграю, так тому и быть. Серена с Нейтом не знали, куда деться. Наша игра была уже не обычным покером. А чем-то большим. Игра за власть? За что-то еще? Но уж точно не за глупые фишки. Нейт, в сердцах обливаясь потом, выложил последнюю карту. Глубоко вздохнув, я открыл глаза. Спасибо многолетним тренировкам выдержки и терпения (на Блэр не распространяется), но крик радости просто рвался из меня. Туз червей. Роял Флеш. Победа моя. Но... – Ол ин, – Блэр выдвинула оставшиеся фишки на середину стола. Ее железный и непробиваемый взгляд не предвещал ничего хорошего. Но с такими картами я не могу сказать “пас”. А если у нее тоже Роял Флеш?! Этого не может быть! Просто потому что карт не хватает. – Отвечаю, – я решился и отодвинул свои фишки. Мы сидели молча несколько минут, рассматривая глаза друг друга. Явно, она не собирается первой открывать карты. Кажется, я придумал кое-что поинтереснее фишек и звания победителя. – Я кое-что предлагаю, – начал я, – Если проигрываю я, ты загадываешь мне любое желание. Если же проигрываешь ты, загадываю тебе я. Блэр загадочно улыбнулась, отклонив голову на бок. В полной тишине слышались только вдохи и выдохи Серены и Нейта, которые явно боялись нашего настроя. Но я не обращал на парочку блондинов внимания. – Идет, – прищурилась Би. – Ты открываешься первая, – сказал я. Она ухмыльнулась и отстранилась от спинки дивана, подаваясь вперед. Она протянула руку к идеально ровным лежащим на столе двум дамам и потянула на себя. В этот ряд она добавила свои карты, еще две дамы. Четыре дамы в итоге. – Карэ, – ухмыльнулась она, выжидая моей реакции. Комбинация очень сильная, не спорю, но не достаточно. Я усмехнулся и, забрав из ряда Блэр даму червей, выложил свои карты в ровном порядке: 10, валет, дама, король и туз. Все черви. – Роял Флеш, – растягивая звуки, сказал я. В глазах Блэр было замешательство и страх, чем я наслаждался. Бросив короткий взгляд на парочку, сидевшую рядом, я понял: у Серены сейчас начнется истерика от страха, а Нейт подхватит. Блэр пустыми глазами смотрела на стол. Согласен, мне повезло, но как эффектно повезло! – Что ж, – после долгой паузы начала Блэр, – Ты выиграл. Я еще больше ухмыльнулся и допил оставшийся в моем стакане виски. – Меня сейчас стошнит от страха, – громко прошептала Серена на ухо Нейту, который крепко обнимал ее. – Покиньте пожалуйста комнату, Арчибальды, – попросил я, а Серена закрыла себе рот, чтобы не закричать. – Эс, успокойся, он ничего мне не сделает, – Блэр собрала в себе всю свою уверенность, чтобы успокоить подругу. – Ааа! – прокричала Серена, – Ты посмотри, какая смелая! А его глаза говорят совсем другое, что он как раз таки сделает. Что-то плох