— Милорд, я скорблю о вашей великой потере…
Из-за ее спины раздалось какое-то хлюпанье и хрип. Ваэлин увидел женщину, лежащую рядом с огромной обезьяной. Женщина глядела на Френтиса. Ее губы шевелись, силясь выговорить приветствие, кровь брызгала на песок, руки дрожали.
— Позвольте представить вам воларскую императрицу Эльверу, — произнесла королева.
Френтис побледнел, переступил с ноги на ногу, не в силах оторвать взгляд от умирающей. Ваэлин посмотрел на брата, надеясь, что тот вспомнит задание. Френтис заметил его взгляд — и отвернулся от императрицы. Та застонала, заскребла по песку, отчаянно стараясь приблизиться к нему.
— Мне тоже следует кое-кого представить, — сказал Ваэлин и махнул Орвену.
Его гвардейцы привели Союзника.
— Это ваш бессмертный Одаренный? — спросила королева, окинув взглядом связанного человека.
Тот рассеянно кивнул ей, сощурившись, обвел взглядом ярусы — что-то прикидывал и рассчитывал.
— Не совсем, — ответил Ваэлин. — Я не знаю его настоящего имени, но мы привыкли называть его Союзником.
— Мне никогда не нравилось это прозвище, — тихо произнес Союзник. — Возможно, в грядущем вы измыслите для меня лучше. Поэтичнее. Видите ли, я решил стать богом.
Ваэлин хотел открыть рот, чтобы скомандовать Союзнику замолчать, — и не смог, застыл. Он попытался поднять руку с мечом — но та не послушалась. Он попробовал повернуться к Френтису, но шея не шевельнулась. Конечности совершенно онемели, в теле работали только мышцы, позволяющие дышать, да еще глаза. Королева так и застыла с выражением хмурой озадаченности на лице, лорд Илтис стоял позади нее, будто статуя. Застыли все люди вокруг, даже на ярусах и террасах. Все умолкло, лишь хрипела умирающая императрица да слышались спокойные шаги Союзника по песку. Тот подошел к Ваэлину, заглянул ему в глаза.
— Ты спрашивал о моем Даре. Вот он. Верней, один из них. Прошло так много лет с тех пор, как я применял его в этом мире сам, без помощи слуг. Теперь, благодаря тебе и твоему бессмертному другу, это проще. Видишь?
Он покрутил головой.
— Никакой крови. Думаю, это тело сможет вмещать меня еще долго. Возможно, до самой смерти этого мира, хотя я не пылаю желанием увидеть ее.
Он отошел, пристально всмотрелся в Лирну, затем в Риву.
— Такой великолепный образчик, — глядя на Риву, заметил он. — Жаль портить ее. Но чтобы моя собачка продолжала верно служить, ей потребуется награда.
Он подошел к императрице, единственной, кроме него, не переставшей шевелиться, хотя она уже только слегка подрагивала. Союзник опустился рядом с ней на колени, наклонился назад, чтобы веревки на спине коснулись стальных когтей павшей обезьяны. Он скривился от натуги, несколько раз приподнялся и опустился — и наконец веревки поддались.
— Ах, — выдохнул он, встал и отшвырнул веревку. — Вот так-то лучше.
Он размял руки, опустился на корточки рядом с императрицей, закусил губу, но затем заметил, что ее глаза все еще следят за ним, и одобрительно крякнул.
— Меня часто называли высокомерным. Могу признаться: я не слишком-то хорошо мирюсь с поражением. Но за долгие годы я отыскал смысл в унижении и извлек из него урок. Я проиграл, и за это Лионен замучил меня до смерти. Но погубило меня не намерение, а метод. Я попытался истребить всех Одаренных в мире своими руками, а это оказалось неподъемной задачей, пусть и с моим умением привлекать злые души. Но у меня было много времени обдумать новый подход.
Он нагнулся, поднял короткий меч, ногой перевернул императрицу на спину.
— Зачем добиваться невозможного, когда за меня постарается безмерная человеческая жадность? Раньше я отводил главную роль воларцам, измененным моей волей. Они так и не поняли, почему им всегда не хватало Одаренных, хотя они без устали плодили их. Я постоянно давал благословение все новой знати, заставлял империю расширяться, рыскать по миру в поисках свежей крови Одаренных, чтобы удовлетворить жажду вечной жизни. И все впустую — из-за тебя и твоих присных. Наверное, это происки волка. Впрочем, неважно.
Он воздел меч над головой, повернулся к террасам и пронзительно закричал:
— Внемлите! Во мне воскресли старые боги! В моих жилах течет великая мощь! Узрите же мое благословение!
Он ткнул кончиком меча в руку, сделал короткий, но глубокий надрез и опустил руку ко рту императрицы. Кровь закапала на губы. Поначалу женщина почти не реагировала, лишь чуть вздрагивала, но затем раскрыла рот, жадно поглощая кровь, выгнула спину. Когда императрица забилась в конвульсиях, Союзник отошел, отшвырнул меч, оторвал кусок рубахи и принялся перевязывать рану.