— Не можешь уснуть?
Ривера вздрогнул. Он совсем не заметил появления в комнате Кайли — видимо, ему все же удавалось задремать больше, чем на минуту.
— Слишком жарко, — проворчал он. — А ты почему не спишь?
Кайли пожала плечами и посмотрела вокруг.
— Не знаю. Отвыкла спать в тишине. Лягу позже, перед выездом.
Эдуардо прислушался и понял, что в пожарной башне на самом деле было непривычно тихо — не надрывался телефон, не кричал Лизун, не слышался стук мяча Гарретта, не шумела адская кофеварка. Если бы солнце не пробивалось упрямо сквозь жалюзи, он мог бы подумать, что сейчас очередное ночное дежурство.
Сейчас, в самом разгаре дела, ему не верилось, что когда-нибудь снова придет черед дежурств — наступит обычная ночь, когда самым опасным вызовом окажется призрак третьего класса. А то и первого. Или, возможно, вообще не придется никуда ехать и все вернется на привычные рельсы — будут ночные телешоу, будет борьба с Лизуном за ужин, будет подготовка мелких розыгрышей для Гарретта вроде тотальной заморозки его шоколадок.
И будет Кайли, так же свернувшаяся в кресле с книгой, задумчивая Кайли, с головой погруженная в мир духов, но всегда возвращавшаяся обратно, чтобы взглянуть на него поверх страниц — взглянуть так, что Эдуардо одновременно хотелось и провалиться сквозь землю и воспарить над городом.
Сейчас он как раз поймал на себе один из таких взглядов — изучающий, внимательный, мягкий; неожиданно все, что пугало его раньше, отступило на второй план из-за этой тишины, из-за этого проклятого дела и осознания того, что обычного ночного дежурства может никогда и не быть, и если он промолчит сейчас…
— Кайли… — выдохнул он. — Я тут подумал…
Она закрыла книгу и наклонилась ближе к нему. У Эдуардо перехватило дыхание.
— В общем… Мы уже почти год работаем вместе, и… — слова не шли, да что слова — даже буквы путались и застревали в горле. Порыв прошел, едва успев начаться; и Эдуардо ничего не оставалось, кроме того, чтобы как можно более беззаботно сказать. — И раз так, я думаю, пора просить у Игона прибавку! Ты за?
«Идиот», — это слово прозвучало в его голове голосом Карлоса, и кажется, Ривера первый раз в жизни согласился со своим братом.
Он покосился на Кайли и увидел, что ее лицо пылает от гнева.
— Ах, прибавку? — спросила она, нехорошо улыбаясь, и повторила громче. — ПРИБАВКУ?!
И пожарная башня снова зазвучала своей музыкой, главным мотивом которой стала перебранка Кайли и Эдуардо.
***
Когда все разошлись на отдых, Роланд отправился вместе с Игоном настраивать протонные ружья. Он мог бы сделать это и позже, но не любил откладывать важные дела — да и кто знает, будет ли такая возможность с таким расписанием. Им часто приходилось менять что-либо прямо на бегу или по ходу боя с призраком, и каждый раз Роланд буквально физически ощущал ущерб, причиненный при этом технике. После таких случаев он еще долго приводил все в порядок.
Как обычно, работа с Игоном была только в удовольствие. По всему, что касалось оборудования, они понимали друг друга с полуслова, поэтому настройка заняла всего час, и теперь времени с лихвой хватало на отдых. С чистой совестью. Роланд собирался отправиться спать, но, спустившись вниз, заметил Монику — она пристроилась на стуле со своим ноутбуком и крепко спала, опасно откинувшись на спинку.
Джексон думал пройти мимо, но — как он себя убеждал — ему не хотелось, чтобы Моника ненароком свалилась на пол. Он подошел к журналистке, вытащил у нее из рук ноутбук и убрал его в сумку. Потом бережно, стараясь не разбудить, подвинул стул вместе с ней ближе к стене, так, чтобы у Моники была надежная опора. Она не проснулась — только неразборчиво пробормотала что-то про гранки и сроки, и Роланд ощутил прилив жалости. Сон удивительно сгладил черты Моники, избавив их от лишней жесткости. Несколько прядей волос вырвались на свободу из-под стражи шпилек, и нервные подвижные пальцы, обычно крепко сжимавшие то сигарету, то блокнот, наконец расслабились. Она выглядела настолько умиротворенной, что, казалось, вот-вот улыбнется — и Роланд искренне пожелал, чтобы ей приснилось что-то приятное.
— Так, полегче, не превращайся в Эдуардо, — вполголоса сказал он себе, осознав, что уже добрых две минуты смотрит на спящую девушку, которая об этом не подозревает. Было в этом что-то пугающее.
Как по заказу со второго этажа раздался раздраженный голос Риверы.
— Да какая муха опять тебя укусила?!
— Все ты со своими дурацкими шуточками!.. — Кайли. Все ясно. Давно пора привыкнуть, ведь день без подобного скандала — не день.
Моника вздрогнула и проснулась. Увидев Роланда, смущенно улыбнулась — об этой улыбке он и думал — и, встрепенувшись, обнаружила пропажу ноутбука.
— Он в твоей сумке, — подсказал Джексон. — Я не хотел, чтобы он упал.
— Кто кричит? — немного неразборчиво после сна спросила Моника.
— А… Не обращай внимания, — поморщился Роланд. — У них был трудный день. Пусть выпустят пар.
— Удивляюсь твоему терпению, — прохладно пробормотала Моника, хватаясь за ноутбук, но тут же спохватилась. — Я не… Должно быть раздражает слушать это постоянно.
— Во-первых, это не постоянно, — передразнил ее Роланд. — Во-вторых, это бывает очень мило. В-третьих, не все люди могут поймать призрака, вырывающего глаза, а потом сказать «Ну и славно» и пойти пить кофе.
Моника открыла было рот, и на секунду Джексон испугался того, что сейчас ругань будет разгораться не только на втором этаже. Но вместо того чтобы сказать что-то колкое и неприятное, она спокойно ответила:
— Ты прав. Спросонья у меня всегда плохое настроение. Я имела в виду то и только то, что меня восхищает твое отношение к друзьям. Им очень повезло с тобой.
Она уставилась в ноутбук. Пальцы, снова ожившие и вернувшие себе нервозность, запорхали над клавиатурой, а Роланд, всем видом выражая невозмутимость, отправился на второй этаж, пытаясь убедить себя в том, что его мысли — стройные ряды элементов и микросхем — все еще находятся в том же порядке, что и были.
Скорее бы она дописала эту статью!
***
Перед выездом в морг собрание получилось совсем коротким — Игон впал в глубокую задумчивость, которая, по уверениям Кайли, должна была вот-вот вылиться в гениальное озарение. В основном он говорил о правилах безопасности и убеждал их не разделяться — Гарретт при этом красноречиво потирал свою голову, но слушал эти увещевания без особого энтузиазма.
Здание морга в надвигающихся сумерках выглядело не так приветливо, как днем, и Роланд приготовился было тащить Эдуардо туда силой, но не пришлось — тот, зло взглянув в сторону Кайли, с олимпийским спокойствием первым вошел в дверь.
Ллойд Фостер, взмокший и взбудораженный, ждал их у секционного зала.
— Вы припарковались у центрального входа? — спросил он вместо приветствия. Роланд кивнул, и ассистент коронера шумно выдохнул. — Слава Богу! Натан только что ушел. Я боялся что вы столкнетесь, но он всегда ставит машину на парковке у заднего выезда, так что… ура.
Продолжая разговаривать, он открыл дверь зала, взял из ящика подготовленные бумаги, и подвел их к столу, на котором лежало укрытое тело.
— Пока Натан был на обеде, я осмотрел тело внимательнее. И по сравнению с тем, что нашел, татуировка — сущий пустяк. Вот, взгляните, — он ловко вытащил из папки фотографии и сунул их охотникам. — Рана. Входное отверстие. Выходное отверстие. Кара Уилкс стояла лицом к нападавшему, стрела вошла под углом примерно в 170 градусов, — он откинул простыню, покрывавшую труп. — На этом теле другой диаметр отверстия. Другой угол. И я могу поклясться, что этой женщине стреляли в спину. Татуировки нет, как видите, хотя на первоначальных фото, переданных, между прочим, в полицию, она присутствует… Дальше. Шрам от удаления аппендицита. У тела Кары Уилкс его не было. Теперь о зубах…