Спустя всего семь или восемь минут Роланд, спешивший на помощь к Кайли, обнаружил почти у самого выхода из парка протонный блок и разбитую рацию Эдуардо.
========== Глава 7. “Наружность обманчива” ==========
Полиция еще не приехала, и это удивило Роланда — он ожидал, что встретит их по возвращению из парка. Но у входа в морг они с Кайли нашли только мрачного Гарретта, который пытался добиться от своего протонного блока чего-то посерьезнее слабых вспышек.
Кайли, упрямо тащившая снаряжение Эдуардо от самого парка, протянула его Миллеру.
— Возьми пока этот, — вздохнула она.
— Что, думаешь, Эдди он больше не пригодится? — неловко пошутил Гарретт и тут же попытался исправить ситуацию, увидев вытянутые лица друзей. — Эй, да он будет в порядке! Ривера — везучий сукин сын, ему все нипочем!
— Надо поговорить с Хиллом, пока не приехала полиция, — сменил тему тактичный Роланд. — Знаете, мне все не дает покоя одна мысль. Когда он вбежал в морг…
— Он сказал «Кара», — закончила за него Кайли. — Я тоже об этом думала, — она толкнула дверь.
— Так, стоп, «Кара» и что? — Гарретт, поправлявший ремни на блоке, нагнал их уже в коридоре. — Что с этого?
— Почему «Кара»? Не «миссис Уилкс», не «Кара Уилкс»? — объяснила Кайли. — Да и откуда он мог знать, что наши стрелки — те, кто убил ее?
Роланд обернулся к ним и прижал палец к губам, взглядом указав на дверь кабинета. Разговоры стихли.
— Мистер Хилл, — бодро начал он, распахивая дверь. — Они скрылись, но думаю, что полиция уже едет и…
Кабинет был пуст. Не просто пуст — все выглядело так, как будто здесь прошел ураган. Ящики были выдраны из стола и теперь громоздились в углу, у шкафа; разбитый телефон лежал возле окна и как будто все еще издавал жалобный треск. На столе исходило едким дымом мусорное ведро, туго набитое горящими бумагами и папками.
— Проверю другой выход, — моментально отреагировал Гарретт и, резко крутанув колеса, помчался вперед по коридору.
Кайли, оглядевшись, схватила с подоконника графин, предусмотрительно понюхала жидкость, плескавшуюся внутри, и вылила содержимое в мусорную корзину. Вытряхнула содержимое на стол, потушила тлеющие бумаги и принялась изучать наиболее уцелевшие.
Роланд тем временем обошел остальные помещения, не исключая и секционный зал, но ему не удалось обнаружить ни следа Хилла или Фостера. По возвращении он столкнулся с запыхавшимся Гарреттом.
— Охрана их не видела, — сообщил Миллер. — Но дверь запасного выхода была открыта. Я нашел это, — он сунул в руки Роланду маленькую пластиковую карточку.
Бейдж Фостера. Джексон покрутил его в руках, не понимая, чем это может пригодится, и вопросительно взглянул на Гарретта. Тот включил фонарь, и, приглядевшись, заметил царапины под некоторыми буквами надписи «Ллойд Генри Фостер, Больница Святой Марии, ассистент».
— А он не дурак поиграть в шарады, — пожал плечами Гарретт. — Если это и послание, то очень неявное.
— Парни? — на пороге кабинета появилась Кайли. — Я нашла кое-что интересное, — она протянула им несколько уцелевших листов. — Доктор Хилл хлопотал о направлении тел Дерека Стоуна и Нила Элроя в этот морг. Якобы для повторной экспертизы.
— Надо было дать им его пристрелить, — зло процедил Гарретт.
***
Игон встретил их на первом этаже. Он работал, разложив свои бумаги и книги на крышке ящика с орнаментом. Жанин тем временем боролась с факсом, раз за разом выплевывавшим мятые бумаги, и пыталась оторвать от себя Лизуна, который, услышав о пропаже Эдуардо, устроился рыдать у нее на плече. Сама секретарша отреагировала на новость довольно хладнокровно, но охотники заметили, как разом осунулось ее лицо.
Спенглер подозвал их к себе.
— Во-первых, не стоит паниковать, — сказал он, проницательно отметив подавленное настроение охотников. — Если бы они хотели убить Эдуардо, то сделали бы это в парке. Во-вторых, мне удалось во многом разобраться. Правда, для этого пришлось сделать несколько международных звонков, — он бросил виноватый взгляд на Жанин, но она сделала вид, что не заметила этого.
— Если говорить в общих чертах, — продолжал Игон, — то мы имеем дело с каннибалами, которые поклоняются Пожирательнице Плоти и приносят ей подношения. Скорее всего, они построили алтарь, при помощи которого призывают ее для трапезы.
— То есть, сами они не…? — уточнил Гарретт.
— Им тоже положено, — спокойно ответил Спенглер. — Так они становятся ближе к своей повелительнице, — он развернул большой лист бумаги. — Я очистил и сфотографировал гравировку на орнаменте. Видите? Здесь изображено, как демон поедает жертву. Это может быть как… живой человек, так и член культа. Судя по записям, они верили, что если демон поглотит их плоть после смерти, то они возродятся. В принципе, они не так далеки от истины. После того, как демон насыщается, культисты тоже устраивают трапезу. А потом — самое интересное. В своем огромном чреве Пожирательница превращает свою пищу в монстров, вечно голодных и жаждущих человеческой плоти. Перевоплотившись, они прогрызают себе путь наружу из ее живота. Это удивительный процесс, — глаза Игона странно блеснули; он опустил фотографию и открыл папку. — Дело в том, что хотя эти монстры и… гхм… побывали в тесном контакте с эктоплазматической сущностью, они, по сути, сохраняют человеческую ДНК. Поэтому…
— Поэтому счетчики молчали тем утром в кафе, — перебила Кайли. — Они и не должны были срабатывать на людей. Но, Игон, как такое возможно? На них должны оставаться следы эктоплазматической активности.
— Я не знаю и я дорого заплатил бы за то, чтобы изучить этот вопрос, — Спенглер отложил бумаги. — Теперь о том, что нам известно. Нил Элрой привозит в Нью-Йорк орнамент, который, судя по всему, является частью алтаря для демона. Через несколько дней после этого его убивают. Через два дня в городе появляется один из монстров. На следующее утро кто-то пускает стрелу в Кару Уилкс, и меньше чем через сутки — в бывшего воспитанника ее приюта. Далее тело миссис Уилкс подменяют не без помощи коронера, на которого совершают нападение. Так что связывает этих людей?
— Их связывает фонд Кары Уилкс.
Охотники обернулись к Жанин, которая с победным видом протянула им измятый факс.
— Еле вытащила это из архива. Не только бармен получал свой кусок пирога. Больница святой Марии в прошлом году получила грант на исследования, которыми руководил Натан Хилл, — немного смутившись от такого пристального внимания, сказала секретарша. — Финансирование экспедиции доктора Элроя шло оттуда же… Ну, не совсем так — деньги предварительно прошли через несколько фирм, но, если покопаться, можно увидеть, что выделены они «Милосердием без границ». Более того, за последние семь лет Нил Элрой отправлялся на девять подобных раскопок.
— То есть он специально привез сюда эту штуку? — недоверчиво спросил Гарретт. — Он знал, что это? Все это было каким-то заговором?
— Они верили в то, что после смерти могут возродиться, если демон поглотит их плоть, — Кайли потрясла бумагами, взятыми из кабинета Хилла. — Поэтому он подменил тело Кары и собирался сделать тоже с трупами Элроя и Стоуна. Но это значит… Значит…
— Значит, они поклонялись Пожирательнице Плоти, — кивнул Игон.
Кайли что-то пробормотала себе под нос, но в наступившей тишине это прозвучало более чем отчетливо.
— Но если они — плохие, то у кого же тогда Эдуардо?
***
Темный туман медленно расступался, и сквозь его толщу Эдуардо смог разглядеть тусклый мерцающий свет и расслышать слабые, приглушенные стоны. Ему понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что стонет он сам. Он попытался пошевелиться, но замер, пытаясь справиться с гулкой, пульсирующей болью в голове. Спустя десять глубоких вдохов Эдуардо уговорил себя открыть глаза.
Перед ним была маленькая комната, освещаемая только подвесной лампой, но даже ее неяркий свет спровоцировал новый прилив боли, и Ривера поморщился. Он разглядел у стены напротив откидной железный стол и три стула вокруг него, прикрученных к полу. На стене возле двери висела исполинская доска с кучей фотографий и надписей — как в полицейских сериалах. Единственное окно в комнате находилось на той стене, под которой лежал Эдуардо, и было тщательно заколочено досками. В углу возле двери он заметил табурет с металлическими ножками и, приободрившись было, попытался встать, но обнаружил, что крепко связан по рукам и ногам. Это немного сбило его настрой. «Так, без паники, — сказал он себе. — Это не самый худший вариант». Однако, этому совету было трудно следовать — в тишине комнаты Эдуардо слышал сумасшедший стук собственного сердца. Он чувствовал, как паника медленно, шаг за шагом, словно хороший стратег, охватывает его разум, путает мысли, подсовывает вместо решений только одно — всеобъемлющий, парализующий страх.