— Да, — отозвался Джерри и похлопал Кристин по щеке — та дернулась, пытаясь отстраниться от этого прикосновения.
— Отлично, — Эмили небрежно толкнула коляску Гарретта с протонным блоком к стене. Ее спутники вышли в коридор; сама она задержалась на пороге и неожиданно улыбнулась той самой профессиональной улыбкой, которую миллионы нью-йоркцев могли наблюдать ежедневно в одиннадцатичасовых выпусках. — Другой день — другие новости. Спокойной ночи, Нью-Йорк.
Дверь закрылась, отрезав Гарретта и Кристин от коридоров и тоннелей, запечатав их в этой комнате с холодным ярким светом люминесцентных ламп. Мимо простучали шаги и вскоре стихли вдали; теперь Миллер слышал только собственное тяжелое дыхание.
Он ухватился руками за спинку и подтянулся на пару дюймов, изо всех сил вытянув шею, чтобы оглядеться, но этот осмотр ему ничего не дал — за исключением кроватей из обстановки комната могла похвастать только прочным деревянным табуретом и узким платяным шкафом. Гарретт повернулся к Кристин — она пыталась последовать его примеру и приподняться, но этому мешали оковы на ногах. Их взгляды встретились, и Гарретт улыбнулся, стараясь приободрить девушку.
— Мы что-нибудь придумаем, — уверенно произнес он. — Отмычки еще при тебе?
Кристин с трудом изогнулась, показывая ему футляр, прицепленный к поясу с правой стороны.
— Хорошо, — Гарретт умолк, лихорадочно соображая.
Сперва он изо всех сил сжал руку в кулак и напряг мышцы, проверяя прочность кандалов, но те не пожелали ломаться.
— Попробовать стоило, — смущенно пробормотал охотник и, снова обернувшись в сторону Кристин, начал внимательно рассматривать ее кровать, пытаясь понять, можно ли ее разобрать.
Увиденное его приободрило — конструкция кровати оказалась не сварной, спинки были прикручены внушительными, хоть и заржавелыми болтами. Гарретт опустил руку и чуть не вывернул себе кисть, пытаясь нащупать один из них. Цепь натянулась почти до предела, и оковы врезались в запястье, царапая кожу, но в итоге пальцы Гарретта все же наткнулись на шестигранную головку. Он крепко сжал ее подушечками и постарался вывернуть, от всей души надеясь на то, что упражнения с эспандером не прошли для него даром. Болт, однако, не желал поддаваться.
— Ничего, — вслух сказал Гарретт, успокаивая скорее себя, чем Кристин. — Я просто попытаюсь расшатать спинку. У меня сильные руки.
Но он не успел опробовать этот вариант — дверь комнаты распахнулась, и в один миг весь проем оказался заполнен гигантским телом, облаченным в дорогой костюм-тройку. Не только Гарретт сразу узнал вошедшего; еще до того, как прозвучал его раскатистый голос, Кристин вскинулась на кровати и вонзилась взглядом в широкое надменное лицо.
— Ты не представляешь, как я рад видеть тебя снова, моя дорогая, — Авраам Грант плотно закрыл за собой дверь. — Все эти годы я так мечтал… повторить.
— Только попробуй, ублюдок херов! — крикнул Гарретт, словно озвучив мысли Кристин. Он со всей силы рванулся вперед, но цепи выдержали, и его отбросило к спинке.
Грант презрительно взглянул в его сторону, открыл дверцу шкафа, снял пиджак и аккуратно повесил его на плечики. За пиджаком последовали жилет, рубашка и ремень. Вместо них на свет появилась яркая желтая футболка, почти комично обтянувшая массивный торс финансиста. Гарретт повернулся к Кристин и увидел, с каким напряжением она наблюдает за этими приготовлениями. Ее глаза пылали почти сверхъестественной яростью, а губы сжались до одной тоненькой линии; но во всем лице вдруг проступили мягкие, детские очертания, за которыми безошибочно угадывался страх. Миллер снова рванулся, ухватившись на этот раз за прутья спинки, но и сейчас у него не вышло одним махом разорвать свои путы.
Дверцы шкафа закрылись с тихим стуком, и Грант, тяжело ступая, приблизился к Кристин. Она выгнулась и харкнула ему в лицо; он с усмешкой утерся и разорвал на ней рубашку, обнажая белое мускулистое тело и высокую аккуратную грудь.
Гарретт сосредоточился на раскачивании спинки.
Темные джинсы Кристин порвались с характерным треском, и Грант одним движением стянул их к ее коленям вместе с бельем. Он выпрямился и, хищно глядя на плоть своей жертвы, снял брюки и трусы, аккуратно сложил их на табурет.
Гарретт, почувствовав, что спинка кровати начинает поддаваться его силе, увеличил амплитуду. Он с отвращением смотрел на дряблый зад финансиста, не скрытый футболкой, и на его топорщащийся багровый член, изрытый перекрестьем вен; но противнее всего было видеть дрожащие от жадности и нетерпения тонкие губы. Язык, красный и длинный, как у змеи, высунулся между ними, когда Грант наклонился к Кристин и облизал ее ухо.
— Начну с самого аппетитного, — почти промурлыкал он, взбираясь на кровать.
Она попыталась ударить его коленом, но Грант ловко прижал ей ноги. Тогда, кое-как извернувшись, Кристин приподнялась и что есть силы вцепилась зубами в огромный крючковатый нос. Ее мучитель разразился гнусавой бранью, и Гарретт, услышав это, расхохотался как безумный, глядя на то, как Грант пытается вырваться из бульдожьей хватки Кристин. В конце концов он наотмашь ударил ее по лицу; голова девушки дернулась в сторону, но зубы она не разжала и в итоге, свирепо улыбнувшись, выплюнула на пол свой трофей — окровавленный кусок толстой ноздри.
Спинка кровати Гарретта начала шататься сильнее.
Грант, рассвирепев, размазывая по лицу кровь, еще несколько раз ударил Кристин.
— А я-то думал быть с тобой понежнее, сука, — прорычал он и, шире раздвинув ей ноги, резко двинул бедрами. Кристин тяжело втянула воздух, но не проронила ни звука.
Гарретт перестал раскачивать спинку и снова начал нащупывать болт.
Дряблый белый зад Гранта трясся при каждом его грубом движении; глаза под тяжелыми веками увлажнились и заблестели. Он наклонился к Кристин и со стоном удовольствия впился зубами в ее плечо.
Шляпка наконец повернулась, и Гарретт, со всей силы вцепившись в нее самыми кончиками пальцев, начал откручивать болт.
Грант резко мотнул головой, отдирая кожу и мясо. Кровь текла по его лицу, смешиваясь с кровью Кристин; челюсти торопливо двигались, пережевывая добычу. Он прикрыл глаза и громко стонал, явно наслаждаясь моментом.
Болт вылетел, и Гарретту пришлось придержать спинку, чтобы не упасть. Правой рукой он начал нащупывать второе крепление.
Дрожащие толстые пальцы Гранта коснулись пушистых волос Кристин, проехались по ее щеке, ощупали шею. Она кривилась при каждом прикосновении, но все еще не издавала ни звука. Потная ладонь остановилась у нее на груди, и Грант плотоядно улыбнулся, обнажив розовые от крови зубы.
Грани шестиугольной шляпки врезались в подушечки пальцев, и кожа лопнула, не выдержав. Гарретт, едва дыша от напряжения, начал поворачивать болт.
Бедра Гранта задвигались быстрее и резче; с почти животным, нечеловеческим воплем он вонзил зубы в грудь Кристин немного выше соска и задергал головой из стороны в сторону, пытаясь оторвать кусок плоти.
Второй болт упал на пол. Гарретт ухватил спинку, одним рывком вытащил ее из креплений, сел и, перехватив полный муки взгляд Кристин, изо всех сил обрушил свой импровизированный снаряд на голову и шею Гранта.
Против его ожиданий, тот не потерял сознание, но разжал зубы и ошалело повернулся к Миллеру, как будто только сейчас вспомнив о его существовании. Гарретт, не теряя времени, скатился на пол и пополз к протонному блоку.
Грант тяжело поднялся на ноги, неуклюже потрясая головой. Его руки дрожали, кровь стекала по грузному подбородку на футболку, оставляя за собой багровые ручейки на трясущейся челюсти. Он сделал несколько быстрых шагов к Гарретту, но было поздно — протонный луч врезался ему в грудь и отбросил к стене. Следующими двумя выстрелами Миллер перебил цепи на руках Кристин. Пока он устраивался в коляске, она схватила с пола свой футляр с отмычками и принялась освобождать ноги.