— Пойду объяснюсь с полицией, — Роланд, замечательный и ответственный Роланд, как всегда взял на себя самое важное, и Эдуардо посмотрел на него с благодарностью.
Гарретт последовал за Роландом, и Ривера, сбросив вместе с тяжестью протонного блока с плеч лишь малую часть своих беспокойств, прикрыл глаза и сделал глубокий расслабленный вдох.
Выдох получился куда более резким и коротким, потому что кто-то ткнул его в бок. Открыв глаза, Эдуардо увидел перед собой Кайли, воинственно уставившуюся на него.
— Так что «мы могли бы, если бы выбрались из этого дерьма»? — без предисловий спросила она, и сорванный голос делал этот вопрос почти угрожающим.
Вся прелесть летнего утра после грозы растворилась, а воздух, еще несколько секунд назад такой приятный и освежающий, вдруг стал сухим и жарким как в сауне. Эдуардо с трудом проглотил вставший в горле ком, вспомнив, что чуть было не наговорил, когда оказался в плену демонических пальцев.
— Я хотел сказать… спросить… — воздуха отчаянно не хватало, и он расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. — Может, мы могли бы как-нибудь… Не знаю… Когда-нибудь… — он совсем сбился, и Кайли разразилась бранью.
— Какой же ты невероятный трус, Эдуардо! — она стянула с рук перчатки и со злостью принялась лупить его ими по плечам и спине. Он не сопротивлялся. — Подумать только! Тебе легче быть съеденным демоном, чем… Чем…
Эдуардо перехватил ее руку.
— Чем что? — тихо спросил он, глядя на раскрасневшееся лицо Кайли.
Их взгляды встретились, и в глазах, таких же зеленых, как первая юная трава, Эдуардо с изумлением узнал тот же страх, что так долго терзал его самого. Сердце, совершив отчаянный кувырок, застряло где-то под ребрами, и, все еще не веря тому, что происходит, Эдуардо, подгоняемый расцветающими в груди фейерверками, поцеловал Кайли, разрушая наложенное на обоих заклятье.
***
Крики Кайли затихли, и Гарретт, обернувшись, расплылся в улыбке.
— Ну неужели, — пробормотал он себе под нос. — Черт, теперь я должен Жанин пятерку.
Ловко лавируя между сновавшими туда-сюда полицейскими, он выкатился из-за угла к подъездной дорожке. Взглянул на Роланда, что-то объяснявшего заспанному детективу, и уже готов был присоединиться к нему, когда могучая тень преградила ему путь.
Гарретт поднял голову.
— Где он?! — усы Карлоса Риверы дрожали от негодования. — Где этот оболтус?!
— Вы говорите об Эдуардо? — нарочито вежливо спросил Миллер.
Карлос угрожающе наклонился к нему.
— А о ком еще, по-твоему, я могу говорить?
— Действительно, — усмехнулся Гарретт и, махнув рукой в направлении входа в парк, сказал с самым невинным видом. — Он там.
— Как только найду…
Не договорив, Карлос развернулся и быстро направился к парку, тяжело дыша от злости и волнения, не подозревая, что с каждым шагом только удаляется от своей цели.
— Ищите-ищите, офицер, — тихо посмеялся Гарретт, глядя на его широкую спину.
Он подъехал к Роланду и ободряюще улыбнулся ему.
— Помочь?
— Мы уже закончили, — детектив протянул визитку Роланду. — Мы с вами свяжемся, но если что-то вспомните…
— Разумеется, позвоним, — заверил его Джексон. Взглянул на Гарретта. — А где Эдуардо? Карлос его искал.
Тот только улыбнулся.
— Ну, рано или поздно он его найдет.
***
За раскрытыми воротами, возле Экто, они обнаружили Монику, которая, облокотившись на капот, внимательно и напряженно наблюдала за тем, как в карету скорой грузят пострадавших. Гарретт кашлянул.
— Ролли, я загружу в машину свой блок и, пожалуй, отправлюсь домой, вздремну пару часов.
— Я бы завез тебя, — удивленно сказал Роланд.
— Все нормально, хочу прокатиться сам, — Гарретт, махнув рукой Монике, скрылся за внушительным задом Экто, но тут же высунулся обратно. — Кажется, Эдуардо и Кайли собирались взять такси. Им по пути.
Он погрузил свой блок и умчался, лихо раскручивая колеса. Роланд с недоумением посмотрел ему вслед.
— Это странно, — произнес он, обращаясь к Монике.
Она улыбнулась, не отрывая напряженного взгляда от девочки с отъеденной щекой, которую проносили мимо на носилках.
— Наверное. Ты его лучше знаешь.
Роланд встал рядом с ней, опершись о капот.
— Вряд ли я теперь могу знать что-то наверняка, — с нервным смехом произнес он.
Моника наконец взглянула на него. Ее глаза, еще несколько часов назад такие жадные до сенсаций и скандалов, теперь смотрели серьезно и печально.
— Еще три дня назад я думала, что понимаю, как все устроено, — она закурила. — А теперь… Теперь я даже не уверена в том, что могу понять, как устроена я.
Роланд развел руками. Они немного помолчали, наблюдая за тем, как лучи восходящего солнца понемногу захватывают двор, казавшийся ночью таким пугающим, и развеивают мрачную атмосферу этого места.
— Ты не рассказала, как оказалась здесь, — наконец произнес Роланд.
Моника усмехнулась и вкратце поведала ему о случившемся после того, как они расстались в пожарной башне.
— И ты отказалась? — уточнил Роланд, улыбаясь. — Ты, мечтающая стать вторым Вудвордом?
Моника подавилась дымом.
— Не столько вторым Вудвордом, сколько первой Блейк, — она расстроенно посмотрела на Роланда. — Тебя удивляет, что я отказалась?
Он долго всматривался в ее лицо, пытаясь найти там хоть малейший намек на сомнение или сожаление.
— Нет, — наконец сказал он. — Нет. Меня это радует, — он посмотрел на часы. — Половина шестого… Подбросить тебя в редакцию или… Может, выпьем кофе?
Моника посмотрела на свою испорченную одежду и босые ноги. Перевела взгляд на Роланда, чья форма была испачкана в крови и пыли, и рассмеялась.
— Ладно, — согласилась она. — Но с одним условием — ты закончишь свою историю про Экто.
— Я разве не замучил тебя своим рассказом? — улыбнулся Роланд. — Обычно люди… Кхм… Не слишком-то радуются подобным беседам.
— Не у всех есть отцы-автомеханики, — пожала плечами Моника. — Так что…
Было 5.22 утра, когда Экто-1 унес от темного дома, охраняющего пещеры, своих пассажиров навстречу новому дню, таящему в себе как новые опасности, так и маленькие, но такие важные радости. Ночь кончилась, и вместе с ней сгинули Королева Плоти и ее культ, предоставив городу право самому разобраться с последствиями их дел.
*cariño (исп.) — детка
**maldita perra (исп.) — чертова сука
========== Эпилог ==========
Маленькие глазки Уолтера Клеменса почти прожгли на Монике дыру — так долго он смотрел на нее, стискивая в морщинистых руках экстренный выпуск «Манхэттен ревью». Она поежилась, стараясь устроиться поудобнее на жестком стуле, и уже подумывала выйти из кабинета, когда шеф наконец заговорил.
— Хочу послушать ваш дальнейший план, мисс Блейк. Вчера вы имели наглость заявить, что сможете справиться с этой темой. Я дал вам шанс. Ну?
Моника, напудренная, причесанная и одетая с иголочки, совсем не была похожа на ту всклокоченную фурию, влетевшую позавчера в кабинет Клеменса с кучей бумаг и криком «Срочно в номер!». Каким-то чудом, наперегонки со временем, им удалось сверстать и сдать в печать два разворота, выпустив номер с самой горячей новостью лета за два часа до «Таймс», после чего шеф, немного поддразнивая Монику, все же назначил ее на эту — ей открытую! — тему.
Сейчас, бледная от напряжения, она раскрыла перед ним папку.
— Здесь комментарии от начальника полицейского департамента. Завтра он устраивает пресс-конференцию. В пять вечера я беру интервью у Энди Стотча — он сам попросил о встрече. Вот это, — она извлекла из папки с десяток густо исписанных листов, — очерк от ассистента Натана Хилла. Очень эмоционально, но есть несколько любопытных моментов о подлоге тел, под которые я рекомендую выделить четверть полосы, — Моника сняла с шеи диктофон, достала из него кассету и положила на стол Клеменса. — Вчера вечером поймала адвоката Эмили Оуэн, он пытался договориться, чтобы ее выпустили под залог. На пленке его комментарии.