Но профессионализма ему было не занимать. Одно вычеркнутое слово могло превратить скучный заголовок в настоящую афишу, два добавленных позволяли претендовать на Пулитцеровскую премию, а три… Три исправленных слова в одном абзаце значили, что теперь у журналиста «Манхэттен ревью» будет более чем достаточно времени для работы над своим Великим Американским Романом. Поэтому к стойкой ненависти Моники примешивалось восхищение его работой; когда она смотрела на свои статьи, ставшие более меткими, остроумными и легкими благодаря одному или двум исправлениям, то была готова всю жизнь провести в этой несчастной газете только ради работы с таким редким козлом.
Ее черновик был готов без четверти три — некоторые, не настолько въедливые редакторы, посчитали бы, что этот материал можно отдавать на верстку. В половине четвертого Клеменс, закончив с приемкой газет из типографии, вызвал ее к себе.
Он сидел в глубоком кресле, которое почти поглотило его сухое тело, сжимая в руках материал Моники. Его маленькие блестящие глазки неотрывно следили за девушкой, пока она не устроилась за столом. По вечно красному, как у гипертоника — или запойного алкоголика, — лицу невозможно было определить ни одной эмоции; только пухлая нижняя губа была презрительно выпячена вперед, что, по заверениям Джона, могло предвещать как глобальный разнос, так и скупую похвалу.
— Я ознакомился с этим, — Клеменс испытующе посмотрел на журналистку. — Должен сказать, неплохое вышло дерьмо. Джон Рут был прав. Вы не безнадежны. Один вопрос, мисс Блейк. Вы верите в привидения?
Врать не стоило.
— Нет, — Моника заставила себя посмотреть на красное лицо шефа. — Нет, я не верю в привидения. Даже после прошедших суток.
Клеменс усмехнулся и бросил листы на стол.
— Два разворота в двух субботних номерах. С условиями. Вы можете приходить домой и не верить в призраков сколько душе угодно. Или, наоборот, вызывать Ктулху. Свободная страна, ваше право, все такое. Но этот материал не о том, во что верит мисс Блейк из Коннектикута…
— Я из Мэна, мистер Клеменс, — вежливо поправила Моника.
— В самом деле? — шеф сухо улыбнулся. — Плевать я хотел. Так же, как и читатель плевать хотели на то, во что верите вы. В итоговом варианте материал должен быть очищен от ваших убеждений. Только наблюдения. Только факты. Если вы увидели призрака и убедились в том, что это не галлюцинация и что вы не сошли с ума — так и пишите. Если есть подозрения в том, что компания из пожарной башни каким-то образом морочит вам голову — пишите об этом. После того, как найдете подтверждения. Ясно?
— Да.
— И копните глубже. Прочувствуйте это. Если нужно, нацепите на себя, — он бросил взгляд в черновик, — этот херов протонный блок и побегайте так по городу. Через четыре дня жду от вас готовый материал. Если случится что-то из ряда вон, претендующее на первую полосу — немедленно звоните мне или Джону. Работайте.
Моника вышла из кабинета шефа, нежно прижимая к груди листы, и расплылась в довольной улыбке. «Неплохое дерьмо» — одна из лучших наград Клеменса для новичков наряду с «Бывает и хуже» и самым бесценным «Пойдет».
Утрись, Стив.
***
Игон удовлетворенно кивнул, едва взглянув на показания счетчика.
— Шестой класс. Не самый сильный, но может телепортироваться, после чего оставляет очень специфические следы. Есть несколько существ такого типа, но, судя по словам того водителя… — он открыл базу и ввел данные. На экране появилось изображение белесого, почти прозрачного существа с несколькими конечностями, хаотично расположенными вдоль овального расплывающегося тела. — Под описание больше всего подходит демон Габу. Он исполнял роль посланника в измерении призраков подобно Гермесу на Олимпе.
— То есть кто-то спер призрака у демонов, чтобы скрываться с места преступления? — хмыкнул Гарретт. — Оригинальные ребята.
— Меня тоже это беспокоит, — кивнул Спенглер. — Либо они смогли создать какой-то артефакт, который подчиняет демона — и это нехорошо, либо все они просто исполняют волю более могущественного существа. При любом варианте нам нужно найти их как можно скорее. Я рассчитаю примерный радиус телепортации. Роланд, потом ты поможешь мне с перенастройкой оборудования. А пока отдохните немного. Неизвестно, сколько времени уйдет на поиски.
Все, кроме Кайли, отправились вниз, предвкушая пару часов спокойствия.
— Я хотела поговорить о вчерашнем монстре, — обратилась она к Игону. — В тех источниках, которые я просмотрела, не было ничего похожего на этот случай. Но Эдуардо навел меня на мысль, что за время своего существования демон мог трансформироваться… Мутировать.
— Демоны не мутируют, — строго ответил Игон.
— Да, я знаю. Но я подумала, что они могут влиять на другие формы и…
— И вызывать трансформацию, — в голосе Спенглера послышалось одобрение. — Да, это намного ближе к тому, что произошло. Как только мы разберемся с этими телепортациями, я выясню все, что необходимо по вчерашнему инциденту.
Кайли, вполне удовлетворенная ответом, спустилась вниз, где увидела Монику. Журналистка разговаривала с Роландом, очевидно, встретив в нем наиболее дружелюбного собеседника из всех обитателей башни. Оба были настолько увлечены беседой, что не замечали Гарретта и Эдуардо, с коварным видом притаившихся на лестничном пролете. Зато Кайли прекрасно их видела. И слышала.
— Посмотрите, мисс Блейк, я сделал квадратный мусор, — басом произнес Эдуардо.
— Ох, как необыкновенно, как свежо! Хотите я поцелую вас? — пропищал Гарретт, очевидно, изображая Монику.
— Ой, ну что вы, сначала я расскажу вам про Экто-1.
— Эта машина разжигает во мне такую страсть!
Кайли тихонько подкралась к ним сзади и от души влепила каждому увесистый подзатыльник.
— Придурки, — прошипела она.
— О, нам так стыдно, мамочка, — прошептал Гарретт, потирая затылок. — Пошли, Эдди, а то нас еще поставят в угол.
Продолжая хихикать, они отправились в гостиную, а Кайли, подчинившись любопытству, все же осталась на лестнице и прислушалась к разговору. Джексон рассказывал Монике про Хранилище и, вооружившись листом бумаги, уже начал вычерчивать схему.
— Ох, Роланд, — вздохнула Кайли. — Знаешь как завоевать девушку.
***
Охотники отправились в путь только с наступлением сумерек, когда с расчетами и настройкой оборудования было покончено. План Игона был прост: он определил примерную площадь, куда призрак мог переместиться и оставить свой след. Эдуардо и Гарретт на Экто-1 должны были проверять эту зону, передвигаясь от города, с востока на запад; Кайли вместе с Роландом и его верным фордом направлялись с севера на юг. Если бы приборы уловили какие-либо следы телепортации, нужно было дождаться остальных и далее совместно продолжать поиск.
Моника, естественно, отправилась с Роландом, что вполне устраивало и Миллера, и Риверу. Стоило им отъехать на квартал от пожарной части, как Эдуардо вытащил из магнитолы диск Роланда и выставил свой.
— Навали погромче, Эдди, — весело крикнул Гарретт.
Эдуардо выкрутил регулятор на максимум, нажал на газ, и Экто бодро покатила по улицам, изредка опасно вихляя своим впечатляющим задом и терзая слух запоздалых прохожих оглушительными басами.
Роланд бы сильно удивился, узнав, что эти двое частенько устраивают подобные поездки. Если Гарретт и Эдуардо оставались на дежурство, а Жанин по какой-либо причине — имя которой почти всегда было «Игон» — задерживалась в пожарной башне и могла ответить на звонок, они отправлялись «прокатиться» под предлогом улучшения водительских навыков Эдуардо. Впрочем, наученная горьким опытом секретарша старалась ставить этих двое дежурить вместе как можно реже — по утрам могло обнаружиться, что они всю ночь от скуки пугали Лизуна, пересказывая ему переиначенные фильмы ужасов с брокколи и шпинатом в ролях маньяков, или устроили в гостиной рыцарский турнир, нацепив на головы кастрюли и вооружившись швабрами, во время которого Миллер чуть не лишился глаза, Ривера подвернул ногу, а лучшая кастрюля загадочным образом испарилась, оставив после себя разбитое окно. Тот турнир разозлил даже Игона, который собирался для острастки отстранить обоих от работы на несколько дней; но за ребят заступилась Жанин. «Это просто невинные шалости, Игон. Им надо выпускать пар», — сказала она, впоследствии пожалев о своих словах. Забыв, как видно, о заступничестве, парни решили как-то раз подшутить и над Жанин. Они устроили жуткий бардак на первом этаже и, дождавшись прихода секретарши, Гарретт сполз с лестницы, мастерски имитируя предсмертные хрипы и оставляя за собой широкий след из фальшивой крови. Когда перепуганная Жанин стала звонить в службу спасения, Эдуардо, нацепивший на себя хоккейную маску, подкрался к ней сзади и ухватил за плечо, страшно взвыв; но проказники недооценили секретаршу. Она успела как следует отлупить Риверу сумочкой, прежде чем ситуация прояснилась. С того самого дня все их проделки, даже самые безобидные, были навсегда переведены из категории «невинные шалости» в «жуткое безобразие».